Спасатель II (СИ) - Владимиров Владимир Николаевич

— Видишь написано все на кирилице, древнейший язык, поговорим еще в Каэр Морхене. Смотри: нижний круг буквы В если нажать откроет прямой портал к нам, в преисподнюю,

верхний соответственно к ангелам, — бросил он.

— Вот уж куда мне точно не нужно, мрази высокомерные, англичане, — я аж скрипнул зубами.

— Да, повеселился ты, на их поле изрядно, бабушка Мари очень довольна, потом возможно увидитесь, если Баал Хадат не упрется. И Свету твою надо с бабулей Жанной познакомить. Ок, решу потом, — он посмотрел на чан — ну и что ты там сидишь, чадо мое неразумное?

Оказалось отец давно пришел в себя и сидел в чане, слушая наш разговор.

— Приятно вот так собраться — три поколения дед, отец и сын, пойду оденусь, — и собрался идти, но дед поднял руку, потом махнул.

— Иди, — сказал дед — ревнует папаша твой к тебе, мать жива, в порядке?

— Да, спасибо за заботу дед, мать внуков растит. Тебе бы посмотреть на них, они как плотно закрытая кастрюля, в них манна так и пышет. Им учителя нужны и я бы Пеймана попросил к ним приставить, уж очень они хорошо сошлись, — склонил я голову.

— Решу, ты потом на Кубу? — спросил он.

— Да, только нужно моих партийцев предупредить и старика коммуниста, пусть власть в своей партии берет. А партийцев хочу президенту и патриарху поручить. Стоп, получается Кирилл двоюродный брат Азазель? — охренеть подумал про себя.

— Именно так, охренеть, высший иерарх самой, точнее единственной нормальной церкви, и тот полудемон, — он негромко рассмеялся.

— Кровь, это все кровь, но как причудливо тасуется колода, — проговорил я фразу Булгакова.

— Красивые слова, кто сказал? — поинтересовался дед.

— Был в таком же мире, но параллельном писатель, писал о тьме и свете, ангелах и демонах.

— У него был Воланд — типо ты, умный, спокойный, справедливый, свой Азазело — психопат, убийца. А звали писателя Михаил Афанасьевич Булгаков, и хотя жил и писал он более ста лет назад, люди до сих пор несут цветы к его квартире, так как где он похоронен власти скрывают, умер ли он вообще? — вот так.

— Знаешь заинтересовал, поищу. Но к делам. На Кубе не ходи к Раулю, можно к нему, но мои спецы лучше. Вот тебе номерок, она тебя встретит у нее семьдесят ветеранок Латиноамериканских воин, все специалисты. Оставшихся возьмешь у Рауля, я знаю президент ему звонил, но я продублирую. Пошли, — мы пошли дальше, в глубину прохода к возмущенной таким отношением реке. Не доходя до обрыва дед свернул на право и я увидел небольшую вмятину в скале.

— Капни своей крови на правую печатку, — сказал он и протянул трехгранный стилет, я проткнул ладонь и омыл печатку в своей крови — и приложи ее в скважину.

Прижал кулак печаткой в скважину внутри раздался негромкий скрип и стена отошла.

— Позови отца и Пеймана, — сказал дед.

Понятия не имея о чем он, но просто подумал об отце и Пеймане, оба тут же встали рядом с Люцифером.

— Силен сын, даже завидно, — проговорил отец.

— Не завидуй, отец, мать еще молода и полна сил, но сколько себя помню у нее никогда не было мужчины, тебя ей никто бы не смог заменить, — проговорил я тихо — а у нас разные пути и поверь мой гораздо труднее, но короче. Тебе останутся внуки береги их и моего племянника, Славку, сына своей сестры.

— Где он, как он? — спросил дед.

— В академии ФСБ лидер группы, как отделаю Каэр Морхен заберу его и друзей кто ему близок, пора ему иметь свою команду, — ответил им.

— Зайдем, — произнес дед.

Представьте пещеру Алладина, но без дурацких танцев и кувшинов на полу. Все кругом было в золоте, многочисленные стеллажи уходили в глубину, на них лежали украшения, дальше шло оружие современное, тут было все, что смогли запихнуть в большую, но пещеру. Еще дальше не понятные мне вещи — думаю артефакты. Позвал дед, рядом стоял отец, чуть в стороне Пейман.

— Это мечи сына божьего, — начал дед — этими мечами он рушил горы и разваливал миры.

По преданию именно в нашем правящем роде появиться тот, кого мечи признают как хозяина, твоего отца не признали, еле смыться успел. Рискнешь?

Я подошел к черному, обитому чем-то мягким ящику. Внутри лежали два простых с виду меча, только лезвия были не просто черны, а как бы наполнены тьмой. Я провел пальцами по лезвиям, по кровотокам они были теплые и как-бы тянулись ко мне, нежно взял один меч и резко крутанувшись отбил второй. И началась игра, он на меня, я под ним и другим мечом по эфесу тук, тук. Он в ярости разворачивается и летит мне в грудь острием, пропускаю его мимо но не весь, и бью плашмя около эфеса. Он от наглости офигеет, но уже поздно.

Прижатый к полу своим братом он только в ярости дергается, но скоро и это проходит.

Я встаю и отхожу поворачиваясь спиной, он обезумел и забыл о чести, напал со спины. Резко уйдя в лево я ногой бью по эфесу он кувыркаясь улетает, а я грустно смотрю на меч в руке.

— Твой брат обезумел и потерял честь, я не могу взять вас с собой потому, что не смогу доверять твоему брату или все же мужу, а Ева? Прости, мне тоже жаль, — как я нашел слова, не знаю, я положил ее в ящик, аккуратно положил и пошел к родственникам.

За спиной слышалось позвякивание и все затихло, ну думаю пздц добегался парнишка, Алам — муж Евы перерубит меня пополам, но не остановился, будто ничего не происходит.

— Сын, — закричал отец.

— Принц, — закричал Пеймон.

Только дед смотрел и улыбался, а я смотрел ему в глаза и успел бы уйти, если бы мечи задумали гадость. Они облетели меня и зависли передо мной: Ева чуть позади и в стороне, Адам прямо перед моим лицом, он медленно повернулся и попросил прощения за грубость единственным способом как это может живой меч. Лезвие склонилось к полу, а эфес лег мне в правую руку. Я сжал эфес, и что-то порезало мне ладонь — привязка ко мне кровью.

Позвал Еву, и мы закружились в медленном вальсе, с каждым па ускоряясь все больше и больше. Пока практически не исчезли из виду. И еще я послал Адаму мысль, а Еву не украдут? Может тоже привязать? Он позвенел чем-то и Ева полоснула меня по предплечью, отлично. Мы остановились и сказал мечам теперь так будет каждый день или через день если сильно занят. Тут должны быть ножны, в голове у меня послышался хрустальный голосок Евы и тяжелый бас Адама — Нам не нужны ножны, Адам сейчас вырежет наши фигуры на предплечьях и мы появимся в руках стоит захотеть, даже подсознательно. Ясно друзья, приступай Адам, у нас очень много дел. Вскоре мы вернулись в особняк, все слуги присягнули мне, Пейман выдал десяток воиной, эскорт, слуги. Главное я не забыл моей Императрице три набора из диадемы, колье и колец. Серьги идут отдельно, сказал слугам ждать меня через год, но если я узнаю, а я узнаю повторите судьбу фарада. Они отползали от меня с серыми лицами, ничего дисциплина еще никого не убила, скорее наоборот.

Мы вышли, я в черном костюме, дед выглядевший чуть ли не моложе меня — в белом, молчаливый папуля и гордый за приятеля Пейман. Я подошел к деду.

— Мы с Пейманом улетим ночью, скорее всего, но отца брать не хочется. Если ты прикажешь, то не вопрос, но может ему вернуться домой, девчонок пожамкать, мужское эго восстановить, жду приказаний Светлейший, — я низко склонился поднимая престиж Люцифера — мне нужно имя, среди людей я Владимир в России, Роберт Дэвис Стюарт в мире, а как мне будут молиться демоны и ненавидеть ангелы?

Люцифер заржал, и ржал долго.

— Выбирай это имена не предателей, а именно отступников Рамиель, Асмодей, Дагон.

— Азазель подготовь оповещение на земле новый правитель — первый Князь Ада Рамиель, — приказал Люцифер — я остаюсь правителем преисподней, ты со мной мой первый принц Азазель, а твой сын будет править землей, мы ему поможем.

Я подошел к деду и встал на колено, он возложил мне на макушку руки и в голову полилась информация, потом положил руки на плечи — они и все тело наполнилось силой, снял с пальца перстень с короной и одел мне на левую руку безымянный палец. Я знал, что стоит мне пожелать и резко крутануться вокруг своей оси — я превращусь в демона с желтыми глазами, длинными черными волосами и в подобающем костюме.