Crysis. Легион - Питер Уоттс

И не все они были мертвые, целиком мертвые, я имею в виду. Шевелились: то нога дернется, то пальцы, будто тик нервный. Может, это рефлексы остаточные, как у отрезанной лягушачьей ноги, когда батарейку подсоединишь. Может, споры просто закоротили двигательные нервы и заставили дергаться и корчиться, пока клетки не выработают всю энергию? Хотелось бы думать, что это не так. А-а, так или нет, я парень крепкий, я выдержу.

Знаешь, я ведь почти сломался. И что меня проняло хуже, чем на Шри-Ланке?

Их лица – конечно, у кого они еще остались.

На стольких застыла счастливая улыбка…

Да, пардон – уплыл я, о своем задумался. Как у вас оно называется? Состояние фуги?

Ко всему привыкаешь, знаешь ли.

В общем, я в нескольких минутах от Бэттери-парка и слышу голос в голове: «Эй, Пророк? Братишка, ты здесь? Возвращайся!»

Первая мысль: пригнуться, бежать в укрытие. До сих пор я перехватывал только, мягко говоря, недружественные послания. В дупель и в бога душу мать. До меня и дошло не сразу, что на этот раз не мою задницу призывают рашпилем обработать – здороваются со мной.

– Эй, Пророк? Братишка, ты здесь? Возвращайся!

И я возвращаюсь в наш гребаный мир, возвращаюсь к полуразваленным каньонам Манхэттена. Оно и к лучшему – тут не место для галлюцинирующих психов, пусть и одетых в нанокомбинезон-2.0 от «Крайнетовских боевых проектов», крикнули, экран мигнул – и я снова дома.

– Эй, Пророк! Это Голд. Возвращайся!

Голд? Голд! Парень, я же ищу тебя. У меня для тебя послание от…

– Дрянная линия накрылась, ты из поля зрения выпал на целых четыре часа! Не знаю: или прототип глючит, или кто-то глушит частоту. У тебя в окрестности глушилки работают?

Ответить не могу, но и не требуется.

– Ладно, неважно, возвращайся в лабораторию как можно скорее. Тут дела пахнут настоящим дерьмом. Зараза повсюду, гражданских жалко. Крайнетовская команда отстреливает их, где только встретит. Я заметил и парочку цефов. Эй, если ты в центре, иди через метро, там безопаснее будет, чем на поверхности. Надеюсь, ты приведешь морпехов.

Наверное, кто-то и в самом деле глушит, потому что иконка Голда начинает мигать, и – упс: «Нет связи». Но магический шестиугольничек компаса еще висит на прежнем месте и потихоньку смещается. Мне больше не нужно топать по догорающей Саут-стрит с валящимися деревьями, новый курс – на несколько градусов северо-западнее. Вижу на карте новое место назначения: судя по каркасу, бывший склад – наверное, теперь переоборудованный под лабораторию Голда. Ведь мельком только упомянул – а БОБРик мой уже все просчитал и маршрут уточнил.

Я слегка напуган мощью штуки, в которой сижу. И которая сидит во мне.

Не прохожу и пары кварталов, как натыкаюсь на группу зараженных. Эти уж точно живые – идут или, по крайней мере, пытаются идти. Один ползет на четвереньках, едва поспевая за остальными. Другая на ногах, но ступня оторвана, женщина ковыляет, опираясь на обрубок. Как-то они ведь договорились, куда идти, как-то определили направление. А иные и видеть-то не могут, у них жуткие выросты-клубни вместо глаз.

И крыша у них едет, это точно. Девчонка бормочет про «дурную наркоту», парень вопит непрестанно: «это не я это не я это не я». Но остальные-то улыбаются, мать вашу, как они улыбаются, добродушно так, умиротворенно, а другие разинули рты, похабно ржут, аж трясутся со смеху, и зубов у них не видно, во рту сплошь разросшаяся гниль. Шепчут то ли друг другу, то ли Господу, то ли уж не знаю кому про свет, про «возьми меня, Боже». У комбинезона есть опция «распознавание угроз», но я вижу этих бедолаг неподсвеченными – значит, безобидные. Хотя дробовик держу наготове – на всякий случай.

Фальшиво-пророческий голос вещает про «инфекцию в четвертой стадии», «клеточный автолиз», и я едва не разношу бедняг в клочья, понимаете, не от страха, от жалости. Мать моя женщина, за что ж так мучиться человеку, за что? С другой стороны, они вроде и не мучаются вовсе, и, может, не стоит патроны переводить на них?

Моя это мысль или комбинезон намекает – трудно сказать.

Тогда, вначале, различить было куда проще, чем теперь.

Рабочий отчет UNPS-25B/23: Эпидемиологический агент «Харибда»

Время и дата: 15.01 23/08/2023.

Автор: UNPS.

Адресаты: Объединенное агентство по научному и промышленному развитию, Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям, ООН. (Пометка директора департамента: «Строго секретно».)

Ключевые слова: «эпидемия», «биотический кризис», «модуль Бога», «зеленая смерть», «Харибда», «пилигримы», «религиозный позыв», «дромомания».

Юрисдикция: США/экономический альянс Западного полушария.

Идентификация агента заражения: GrEp Ag-01 (номенклатура UNPS, популярные наименования: «споры», «зараза Божья», «синдром тряпичного мяча», «экстаз» и пр.).

Категория угрозы: биологическое оружие.

Краткий анализ угрозы: нет.

Таксономия: еще не классифицировано.

Происхождение: неизвестное (внеземное), см. UNPS-25A/23 «Харибда».

Описание: агенетическое биологическое оружие, искусственно выведенный моногенерационный сапрофит.

Оценка жизненного цикла и эпидемиология: Дисперсионная фракция представляет собой округлые, с радиальными выступами споры от 0,1 до 1,5 миллиметра в диаметре, испускают их «шпили “Харибды”», часто встречающиеся в зоне поражения. Начальная стадия распространения – баллистическая, взрывная, при этом споры разносит на 50–60 метров. Дальнейшее распространение пассивное, посредством ветра, и локальное. Через три – пять часов после испускания спора становится биологически инертной, не заразной. Таким образом, зона поражения ограничена Нью-Йорком и ближайшими окрестностями.

Сохраняющие активность споры, попадая на живую (животную) ткань, прорастают, предпочитая слизистые и влажные оболочки (глаза, дыхательные пути) либо открытые раны. Хотя споры демонстрируют метаболическую активность на всех опробованных разновидностях животных, активно размножаются лишь на гоминидах. Наиболее уязвимы люди, гориллы и шимпанзе. У гиббонов, орангутангов и нечеловекообразных обезьян Старого Света споры приводят к серьезным, но, по всей видимости, не летальным поражениям. Хотя, возможно, требуется больше времени, чтобы агент заражения достиг летального уровня в этих таксонах[4]. Лемуры, долгопяты и обезьяны Нового Света, по-видимому, иммунны.

Укоренившись на подходящей ткани, спора разрастается в волокнистую массу, распространяющуюся по всему телу, особо предпочитая миелинизированную нервную ткань центральной нервной системы. В этой фазе внешние изменения хорошо заметны и принимают гротескные, уродливые формы: значительно увеличиваются лимфатические узлы, на коже – многочисленные нарывы. Анализ гноя из них показал содержание лейкоцитов около двухсот тысяч на микролитр, что более чем на порядок превышает нормальное. Абсцессы нередко имеют зеленоватый оттенок вследствие присутствия пиоцианина (несомненно, выделяемого самой спорой). В этой фазе наблюдается образование выростов, преимущественно, но не обязательно, из телесных отверстий. Выросты эти удлиненной формы, от тонких, диаметром около миллиметра, до массивных, в несколько сантиметров диаметром. Эти выросты хаотическим образом пронизаны кровеносными сосудами и состоят из гипертрофированных стволовых клеток. Механизмы, ответственные за их метастазис, исследуются в данное время. Хотя органические нарушения подобного типа, несомненно, в конечном счете приведут к летальному исходу, в большей части случаев смерть наступает от более явных причин, как то: сдавливание, закупорка и невозможность нормальной работы органов либо удушение.

Ни на какой стадии болезни агент GrEp Ag-01 не представляется заразным. Ни плодовых тел, ни других репродуктивных структур обнаружено не было. Но агент перепрограммирует поведение жертв на уровне нервной системы, индуцируя так называемую дромоманию (страсть к блужданиям), подталкивающую зараженного к скоплениям подобных ему. Приблизительно в 70 % случаев споры вызывают долговременное возбуждение участков коры мозга, ответственных, в частности, и за проявления деятельности, связанной с экзальтированным отправлением религиозных обрядов (отсюда термин «пилигримы»). Полагаем, этим же объясняется нанесение себе увечий некоторыми зараженными. В ряде случаях они называют эти раны «стигматами». Представляется вероятным, что нанесение себе ран – это форма поведения, увеличивающая вероятность дальнейшего заражения спорами.

Перепрограммирование поведения хозяина на уровне нервной системы хорошо известно и описано среди земных паразитов (гельминтов, грибков, протозоа – например, таксоны Dicrocoelium; Entomophthora; Sacculina; Toxoplasma и прочие). Следует подчеркнуть, что когнитивные способности инфицированных «пилигримов» не страдают вплоть до стадии, когда разрастающийся агент не обездвиживает зараженных. Жертвы остаются способными вести беседу, решать сложные проблемы и проявлять иные черты поведения, свойственные дееспособным взрослым членам общества. Ущемляется лишь способность критически воспринимать религиозные убеждения, проявляется вера в «духов», глоссолалия и даже акты саморазрушения, продиктованные желанием отдать жизнь за Бога – что вполне в русле наблюдавшихся экстремальных проявлений мировых религиозных практик. Хотя агент стремительно распространяется по центральной нервной системе и мозгу, влияние его на функции центральной нервной системы проявляется очень слабо вплоть до третьей стадии заболевания.