Волшебство лета - Эмили Джордж

Владелец студии побагровел.

— Ты здесь распоряжаться вздумал?!..

— Лаупер, прошу тебя, не надо! — вмешалась Глэдис.

Кротостью нрава фотограф не отличался, недаром среди завсегдатаев местного бара он пользовался репутацией задиры и скандалиста. В деле Глэдис его еще не видела, зато наблюдала результаты: царапины и синяки, и однажды — подбитый глаз. Она напряглась, но тут же успокоилась. Что-то в лице посетителя заставило Лаупера отступить.

— Не хватало мне скандала в студии, — проворчал он, растерянно моргая.

— Никакого скандала и не будет, — любезно заверил его Мартин и обратился к Глэдис: — У меня есть полное право здесь находиться. Позвоните в рекламное агентство, назовите мое имя, и вам все объяснят.

— Объяснят — что? Что вы Господь Бог?

— Объяснят, что компания «Блю лайнз» принадлежит мне.

— Так вы тот самый Фагерст? — охнул Лаупер.

— К прискорбию, да!

— Не будь дураком, Лаупер. — Глэдис демонстративно игнорировала гостя. — Из его уверений отнюдь не следует, что он и в самом деле владеет компанией!

— Здесь ты мне поверь, — проворчал фотограф. — Я прочел об этом в газете. Он и правда откупил «Блю лайнз».

— Поздравляю, мистер Фагерст. Однако это еще не дает вам права врываться в студию, словно к себе домой!

— Пожалуй, что так, — улыбнулся Мартин.

— И не дает вам права меня преследовать.

— А я вас не преследую, мисс Рейнджер. Я слышал, что сегодня будут съемки. Мне стало любопытно, я решил прийти посмотреть.

— И я тут ни при чем?

— Нет, — солгал Мартин.

— В таком случае, вы меня извините, если…

Глэдис направилась было к двери, но Фагерст схватил ее за руку.

— Пообедаем сегодня вместе?

— Нет.

— В ресторане «Желтый одуванчик»? Или в «Речной прохладе»? Сегодня такой замечательный день, мисс Рейнджер!

— Был, пока не появились вы, — уточнила молодая женщина.

Фотограф откашлялся.

— Ну, ребята, — начал он, бочком отступая к двери, — если я вам не нужен…

— Подожди! — закричала Глэдис. — Лаупер, ты…

Но фотограф уже исчез. Звук шагов угас вдалеке. Где-то хлопнула дверь — и воцарилась тишина.

— Зачем вы все усложняете? — тихо спросил Мартин.

— Я? — холодно отозвалась Глэдис, демонстративно опуская глаза: железные пальцы сжимали хрупкое запястье, словно в тисках. — Отпусти, пожалуйста.

Мартин спохватился. Он разомкнул пальцы, вздохнул глубже и начал снова:

— Мисс Рейнджер, Глэдис… я знаю, начало было положено неудачное…

— Вы ошибаетесь. О «начале» речь вообще не идет. Вы играете в кошки-мышки, но, что до меня, считайте, что мы вообще не встречались.

— Это нетрудно исправить. Поужинайте со мной сегодня вечером!

— Сегодня вечером я занята.

— Тогда завтра.

— И завтра тоже. И прежде чем вы продолжите, позвольте сообщить, что ближайшие несколько лет расписаны по часам.

Магнат рассмеялся, и ее глаза вспыхнули гневом.

— Я сказала что-то смешное, мистер Фагерст?

— Меня зовут Мартин. И я всего лишь гадал, кто из нас лучший притворщик?

— Кто из нас… — Она вспыхнула. — Послушайте, мистер Фагерст…

— Мартин.

— Мистер Фагерст. — Глэдис сощурилась. — Позвольте мне объяснить вам ситуацию в простых и доступных словах, так, чтобы поняли даже вы. Во-первых, вы мне не нравитесь. Во-вторых, вы мне опять не нравитесь. И в-третьих, меня не интересуют ланчи. Или ужины. Или любые другие трапезы.

— Слишком много мужчин стоят в очереди?

Боже, как ей хотелось пощечиной стереть наглую ухмылку с его физиономии!

— О да, именно, — подтвердила Глэдис. — Отдельная запись на утро, день и вечер, а паре-тройке особо привилегированных иногда дозволяется явиться еще и к чаю. Так что, сами видите, для вас в моем расписании совсем нет места.

Теперь он хохотал в открытую, голубые глаза так и искрились лукавством, и это сводило Глэдис с ума. Сейчас она и впрямь даст волю кулакам, с размаху ударит в самодовольно выпяченную грудь…

Или обнимет за шею, прильнет к нему всем телом и станет целовать до тех пор, пока он не подхватит ее на руки и не унесет в неясный полумрак…

Их взгляды встретились.

Он знал все. Глэдис поняла это сразу. Фагерст уже не смеялся, он прочел ее мысли, словно раскрытую книгу.

— Нет, — прошептала она, отворачиваясь.

Услышала, как Мартин назвал ее по имени, но не повернулась. Повинуясь внутреннему голосу, спасаясь не от Мартина, но от себя самой, побежала в гримерную, распахнула дверь, захлопнула ее за собою. И обессиленно прислонилась к косяку. Ее била дрожь, сердце неистово колотилось в груди.

Мартин застыл на месте, отрешенно глядя на закрытую дверь. Как она злилась на него! Негодовала, зная, что он ее беззастенчиво дразнит! И вдруг, словно по волшебству, все переменилось. Прекрасное лицо побледнело, в нем отразилось смятение… и понимание. Он тоже все понял, и испепеляющее пламя взметнулось в груди, грозя поглотить их обоих…

Глэдис испугалась не его — себя! Ему нужно только подойти к двери, за которой укрылась беглянка, а до нее всего-то несколько ярдов! Переступить порог и подхватить Глэдис на руки. Одно прикосновение — и она уступит… И его безумие схлынет.

Или нет?

А ведь любопытная штучка эта Глэдис Рейнджер! В ней интригует абсолютно все. Завораживает ее способность играть роль в сложной непредсказуемой игре, равно как и упрямая решимость игнорировать самые очевидные вещи. Женщина-загадка…

Конечно, Глэдис — многоопытная, искушенная кокетка, у нее перебывала куча любовников. Значит, недолгий, стремительный роман развлечет их обоих. Должен развлечь…

Поэтому к делу он подойдет иначе. Глэдис Рейнджер будет принадлежать ему — и не один раз и не в этой захламленной студии! Мартин пригладил волосы, поправил галстук и быстро вышел на улицу.

4

Квартира Глэдис занимала весь второй этаж старого дома в южной части города. Солнце заливало просторные, мило обставленные комнаты, а само здание, удобно расположенное, выглядело весьма импозантно.

Но особняк имел свои недостатки: трубы износились, водопровод то и дело выходил из строя. Владелец дома, на вид немногим моложе труб, обещал произвести ремонт, но у квартиросъемщиков не хватало духу настаивать и торопить старика. Тем более что выяснилось: Мэдок Уэйд, звезда «мыльных опер», живущий в том же доме, работал помощником водопроводчика в те времена, когда его звали просто Дейви Кацман.

Его прелестная женушка Дина, солистка балета, стала близкой подругой соседке, однако и она принадлежала к легиону неисправимых свах. Впрочем, Глэдис быстро научилась распознавать тревожные симптомы. Если Дина звала подругу отужинать, обещая спагетти, фотомодель охотно забегала в гости. Если речь заходила о бефстроганов и бутылочке хорошего вина, разумнее было отказаться.