Мечтатель Стрэндж - Лэйни Тейлор

Но… он этого не сделал.

Юноша спрятал меч:

– Ты никогда об этом не расскажешь и не напишешь. Никто не должен знать. Ты меня понял?

– Да, – хрипло ответил Лазло.

– Поклянись, – приказал Тион, но затем покосился на книги на полу и внезапно изменил свое решение. – Хотя, если подумать, не надо клятв. – Его губы изогнулись в издевательской ухмылке. – Поклянись мне три раза.

Лазло пришел в недоумение. Тройная клятва? Это детское обещание из сказок, нарушение которого каралось проклятием, и над Лазло оно имело больше власти, чем любая клятва богами или королем.

– Клянусь, – произнес он, дрожа от холода близкой смерти. – Клянусь, – повторил с горящим лицом. – Клянусь.

Слова повторялись как заклинание, и они были последним, чем обменялись молодые люди в течение следующих четырех лет. До того судьбоносного дня, когда Золотой крестник лично подошел к справочному столу, чтобы потребовать книги Лазло.

«Полное собрание сочинений Лазло Стрэнджа».

Руки Лазло, держащие бланк запроса, тряслись. Эти книги – они все, что у него есть! Он создал их и любил как любую вещь, сделанную своими руками, но даже это не охватывало всех масштабов катастрофы. Это не просто коллекция заметок. В них хранилась его невозможная мечта – каждое открытие о Невиданном городе, каждый кусочек головоломки, вставший на место. Дело не просто в накоплении знаний, а в цели однажды… обойти невозможность. В том, чтобы как-то попасть туда, куда никогда не ступала нога чужака. В том, чтобы пересечь пустыню, увидеть сияющие купола собственными глазами и наконец узнать, что произошло с Невиданным городом.

Его книги – это семилетние записи его надежды. Даже прикосновение к ним придавало ему храбрости. А теперь они просто окажутся в руках Тиона Ниро?

– Зачем, ради всего святого, – спросил мастер Гирроккин, – Тиону Ниро понадобились твои книги?!

– Я не знаю, – растерянно ответил Лазло. – Просто так. Чтобы забрать их у меня.

Старик цокнул языком:

– Подобная мелочность ниже его достоинства.

– Вы так считаете? Что ж, тогда, наверное, он намерен прочесть их от корки до корки.

Слова прозвучали так сухо, что мастер Гирроккин догадался, что это сарказм. Подобный сценарий действительно выглядел глупо.

– Но зачем? – не отставал Гирроккин. – Зачем ему забирать их у тебя?

На это Лазло не мог ответить. Сам же он гадал о другом: почему сейчас, спустя четыре года? Он не нарушал обещания и никоим образом не навлекал на себя гнев Ниро.

– Потому что он может? – уныло предположил юноша.

Он оспаривал запрос. Как же иначе? Лазло пошел прямиком к мастеру над архивами, чтобы просить о защите. Эти книги – его, а не собственность библиотеки. Им всегда давали ясно понять, что знания библиотекарей недостойны термина «ученость». В таком случае, как же их могли забрать? Это несправедливо и противоречит всем правилам.

– Несправедливо? Вам стоило бы гордиться, молодой человек, – сказал ему мастер Вильерс. – Вашей работой заинтересовался Тион Ниро. Это один из величайших дней в вашей жизни!

Да уж, величайший – не то слово. На протяжении семи лет Лазло был «мечтателем Стрэнджем», а его книги считались «глупой писаниной». А теперь словно по мановению пальца они стали «работой» – одобренной и украденной в один день.

– Прошу вас, – тихо и страстно взмолился он. – Пожалуйста, не отдавайте ему мои книги.

И… их не отдали.

Они заставили сделать это Лазло.

– Не позорьтесь! – рявкнул Вильерс. – Я не позволю вам опозорить библиотеку. Он Золотой крестник, а не какой-то воришка в книгохранилище. Он вернет их, когда закончит свое исследование. А теперь уходите.

У Лазло не было выбора. Он положил книги в ящик и загрузил его в тележку, после чего повез ее из библиотеки, через главные ворота и вдоль длинной дороги, вьющейся вокруг Хребта Зосима. Юноша остановился и осмотрелся. Эдер сверкал под солнцем насыщенным бронзовым цветом, как глаза красивой девушки. Над ним расположился новый арочный дворец – такой же фантастический, как рисованный фон для спектакля о феях. Птицы кружили над рыбацкими доками, а на верхушке бледно-розового дворца Ниро развевался длинный золотой флаг. Лазло медленно добрался до двери. С глубокой неохотой позвонил в колокольчик. Вспомнил, как звонил в него четыре года назад, с «Чудесами на завтрак», зажатыми в руках. Больше он книгу не видел. Ждет ли та же участь собрание его сочинений?

Ему открыл дворецкий. Приказал Лазло оставить ящик, но тот отказался.

– Я должен встретиться с лордом Ниро, – сказал юноша, и когда Тион наконец предстал перед ним, просто спросил: – Почему?

– Почему? – Алхимик был в рубашке, но без алого галстука. Его меч висел на бедрах, а рука ненавязчиво покоилась на рукоятке. – Знаешь, я всегда хотел задать тебе тот же вопрос.

– Мне?

– Да. Почему, Стрэндж? Почему ты вверил его мне? – «Его»? Секрет и все, что за ним последовало. – Когда мог сохранить его для себя и стать кем-то значимым.

Правда – хоть ничто не могло убедить Ниро в нее поверить – заключалась в том, что Лазло попросту никогда не приходило в голову добиваться личной выгоды. В тот день у склепа ему все было ясно: перед его глазами предстала история о жадной королеве, злобном отце и войне на горизонте, но… это не его история. Это история Тиона. Забрать ее себе… было бы равносильно воровству. Вот настолько все просто.

– Я и есть кто-то значимый, – сказал он, кивая на ящик. – Вот кто я. – А затем добавил с тихим накалом: – Не забирайте их. Пожалуйста.

В эту короткую секунду с лица Тиона сошла маска настороженного беспристрастия, и Лазло увидел в нем что-то человеческое. Даже сожаление. Но затем оно исчезло.

– Помни о своем обещании, – предупредил Тион, закрывая дверь прямо перед носом Лазло.

Юноша вернулся к себе в комнату поздно вечером, стараясь как можно дольше задержаться на ужине. Дойдя до двери, снял с крючка сферу, помешкал, а затем повесил ее обратно. Глубоко вдохнув, вошел в комнату. Надеялся, что темнота облегчит его потерю, но лунного света как раз хватало, чтобы окунуть подоконник в мягкое сияние. Жестокая пустота. Комната смотрелась пустой и мертвой, как тело с вырезанным сердцем. Дышать стало трудно. Лазло осел на край кровати.

– Это всего лишь книги, – сказал он себе. – Всего лишь бумага и чернила.

Бумага, чернила и годы.

Бумага, чернила, годы и его мечта.

Он покачал головой. Мечта крылась в его разуме и душе. Тион мог украсть книги, но не ее.

Этим он себя и утешал в ту первую длинную ночь без своих книг, пока не мог заснуть, гадая, где же они и что с ними сделал Ниро. Он мог сжечь их или спрятать в сырой подвал. Возможно, прямо в эту секунду он вырывал из них страничку за страничкой, складывая из них птичек и одну за другой отправляя в полет со своего высокого окна.

Когда Лазло наконец-то заснул, ему приснилось, что его книги закопаны в земле, а трава, поросшая над ними, шептала «Плач, Плач», когда дул ветер, и все, кто ее слышал, чувствовали жжение слез в глазах.

Ни разу ему не пришло в голову, что Тион мог их читать. Что в такой роскошной, в отличие от его, комнате, с ногами, закинутыми на пуфик, и сферами по бокам молодой человек читал до глубокой ночи, пока слуги приносили ему чай, ужин и снова чай. Лазло определенно не представлял, что Ниро будет делать заметки лебединым пером и чернилами осьминога из инкрустированной чернильницы, которую пять сотен лет назад доставили из самого Плача. Его красивое лицо лишилось гримасы насмешки или злобы и стало сосредоточенным, живым и завороженным.

Что было куда хуже.

Потому что, если Лазло думал, что мечту нельзя украсть, то он недооценил Тиона Ниро.

7. Невозможная мечта

Без книг Лазло чувствовал, что потерял жизненно важную связь со своей мечтой. Невиданный город еще никогда не казался таким далеким и недосягаемым. Словно перед ним подняли завесу, тем самым заставив противостоять суровой правде.

Книги не были его мечтой. Более того, он спрятал свою мечту между страниц, как закладку, и слишком долго ее не доставал. Но факт заключался в следующем: что бы он ни делал, ни читал и ни искал в Великой библиотеке Зосмы – это не приблизит его к Плачу. На это способно только путешествие.

Разумеется, легче сказать, чем сделать. Город находился очень далеко. Теоретически он мог бы придумать, как добраться до Алконости – перепутья континента и западного аванпоста Эльмуталет. У него не было квалификаций, чтобы зарекомендовать себя, но, по крайней мере, была вероятность, что он наймется в торговый караван и будет работать там. Но потом Лазло останется сам по себе. Ни один проводник не поведет белого через пустыню. Им даже верблюдов не продавали, чтобы не было соблазна совершить попытку самостоятельно – ведь это закончится неминуемой гибелью.

И даже если предположить, что каким-то образом он пересечет пустыню, перед ним все равно останется преграда в виде Пика – горы из белого стекла, которая, по легенде, была погребальным костром демонов. Преодолеть ее можно только одним способом – через ворота Форта Мисрах, где фаранджей казнили как шпионов.