Призраки Ойкумены - Генри Лайон Олди

– Да. Только поторопитесь.

– Я имею в виду, подождать так, чтобы не натворить глупостей?

Диего Пераль долго молчал.

– Я попытаюсь, – наконец произнес он.

Контрапункт

Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»

Живоглот:

Я жизнь провел в резне, как дьявол в пекле,Колол, рубил, валял, кусался, грыз,Я – корифей трагической игры,Я – золотой дублон, лежащий в пепле,Мой нож кровав и жребий мой кровав –А ты? Что делал ты?

Капитан Рамирес:

Я? Убивал.

Мордокрут:

У моего клинка манеры гранда,Он кланяется только мертвецам,Я – идеал отменного бойца,Я – сонмище воинственных талантов!В моей душе кипит девятый вал,А ты хоть раз кипел?

Капитан Рамирес:

Я убивал.

Ухорез:

Подруга шпага! Мы в любой тавернеЗапомнились по шрамам и рубцам,Оставленным на память молодцам –Им и сейчас икается, наверно!Один удар, и трое наповал!Ты там бывал?

Капитан Рамирес:

Я? Нет. Я убивал.

Живоглот, Мордокрут, Ухорез(хором):

А часто ли?!

Капитан Рамирес:

Случалось, убивал.Я не мастак хвалиться по тавернам,Я не горжусь уменьем палача,Убийство, вне сомнений, это скверно…

Живоглот, Мордокрут, Ухорез(хором):

Когда ж ты это делаешь?!

Капитан Рамирес:

Сейчас.

Убивает всех троих.

Глава вторая

Выигрышные сцены

– Удачи! – вполголоса пожелал Диего.

Джессика не ответила. Даже не кивнула, показав, что слышит, благодарит за доброе напутствие. Молодец, отметил маэстро. Наука пошла впрок. Сердцем, мыслями, всем существом Джессика Штильнер была там, на площадке, выделенной для поединка гематрийки с Рудольфом Шильдкнехтом. Сам бергландец вошел на площадку минутой раньше. Спокойный, обманчиво-медлительный, с добродушным выражением лица – щекастого, усеянного веснушками – Шильдкнехт ждал соперницу, опустив близнецовые рапиры остриями вниз. Рухни небо, провались земля в тартарары, а этот человек, похожий на плюшевого медвежонка размером с гориллу, сонно вздохнет и спросит: «Что-то случилось?»

Если Диего Пераль и завидовал чему-то в сей бренной юдоли скорбей, созданной для мучений грешников, так это спокойствию бергландца. Собственный разум маэстро с раннего утра, с той дьявольской пробежки, где двое коллантариев открыли Пералю ужасную тайну мятущейся души Энкарны де Кастельбро… О, разум плясал босиком на раскаленной сковородке, вскрикивая не от боли – от нетерпения. Ждать, пока коллант соберется на Китте? Это невыносимо! Будь в воле маэстро рвануться ввысь, за облака, не нуждаясь в компании, как безногий калека нуждается в приятелях, когда хочет подняться по лестнице в убогую мансарду – он ни секунды бы не колебался. Калека хотя бы может ползти по ступенькам, цепляясь руками за перила, а Диего Пералю отказали и в такой крошечной милости. Маэстро больше не считал коллантариев бесами, чья задача – погибель душ человеческих. Ни один бес, рожденный в преисподней, не способен так притворяться. Солдат, учитель фехтования, Диего оставался сыном своего отца, а значит, театральной косточкой, пылью подмостков. Он знал цену притворству, актерству, мастерству лицедея. Живчик, рассказавший Пералю о заоблачной встрече с Карни, не солгал ни в едином слове. Маэстро видел, как у помпилианца тряслись руки, прыгали губы, как нервный тик трепал нижнее веко, а в глазах, налитых кровью от недосыпа, мелькал ужас – чище ключевой воды, пронзительней крика ястреба на рассвете. На фоне бесстрастности гематра такая взвинченность напугала бы неискушенного зрителя – страх заражает быстрее чумы. Сказать по правде, Диего Пераль поначалу тоже испугался. Он не знал, что внутренне смирился с утратой; не знал, что согласен страдать, но не действовать – не знал до тех пор, пока вдруг не понял, что смирение выгорело дотла, а страдание превратилось в свирепую жажду действий.

Ждать? – хуже пытки.

– К бою!

Джессика Штильнер и Рудольф Шильдкнехт отсалютовали друг другу, и силовой колпак сомкнулся вокруг них. Бергландец принял свою обычную стойку, выставив оба клинка далеко вперед. Левая, ведущая рапира, слегка приплясывая, целилась острием в грудь Джессике. Правую руку Шильдкнехт поднял вверх, изящно отставив в сторону «подвешенный» локоть. Медвежонок превратился в журавля, начавшего раскрывать крылья, да так и замершего на середине движения. Чувствовалось, что Шильдкнехт, равно владея правой и левой руками, с легкостью поменяет стойку на противоположную, и не один раз, но главному положению «близнецов» он не изменит: передняя рапира – ниже, задняя – выше.

Выдерживая безопасную дистанцию, Джессика внимательно следила за маневрами противника. Каждая мелочь, каждое подрагивание мышц давали изощренному гематрийскому мозгу пищу для головоломных расчетов. Предсказывая намерения Шильдкнехта, девушка отлавливала атаку в зародыше, а финт – на вдохе; выстраивая чужую комбинацию до того, как она воплотилась бы в жизнь, фехтовальщица отсекала закладку фундамента раньше, чем на этом фундаменте воздвигся бы дом. Имея фору, подаренную особым талантом гематров, Джессика шпагой успевала контролировать пару рапир бергландца. Кинжал ученица Эзры Дахана держала вплотную к собственному телу, прижав к боку. Наверное, не слишком надеялась на короткий клинок, приберегая кинжал для ближнего боя.

Методичность бергландца сыграла с ним злую шутку: Шильдкнехта было нетрудно считать. Впрочем, и он мало-помалу приноровился к манере Джессики. Стальные запястья, шелковые плечи: хлесткими батманами Шильдкнехт тревожил шпагу соперницы, то и дело нанося мгновенные уколы в корпус. Все чаще шпага не справлялась с двойной нагрузкой, и тогда ей на помощь приходил кинжал: блестящая рыбка выныривала из воды, звенела во всеуслышанье: «Я здесь!» – и вновь уходила на глубину. Советы маэстро, одобренные тренером, Джессика выполняла безукоризненно, отступая не назад, а назад и в сторону, держа бергландца в центре круга. На прямой дорожке Шильдкнехт давно бы «начинил» девушку парой-тройкой туше́. Но эскалонская цепочка прыжков и отскоков, похожих на фигуры замысловатого танца, смущала рапириста. Вынужден на выпаде делать отмашку второй рапирой, чтобы увести «близнеца» под мышку или вниз, бергландец открывался сбоку – и Джессика пыталась реализовать этот шанс с методичностью, сделавшей бы честь самому Шильдкнехту.