Кто не спрятался - Клер Макинтош

– Я предпочла бы побыть одна.

«Да уж, я это заслужила», – думаю я.

– Чтобы повторить роль, понимаешь? – Кейти замечает обиду в моих глазах.

– Конечно. Тогда удачи тебе. Я серьезно, Кейти. Надеюсь, все пройдет как по маслу.

Я смотрю, как она удаляется, и сожалею, что не могу порадоваться за нее, подбодрить ее, как сделал сегодня Саймон.

– Могла бы проявить больше энтузиазма. – Мелисса намазывает масло на ломти хлеба и складывает их на подносе парами, маслом внутрь – готовится к времени обеденного перерыва, когда кафе переполнится. В застекленном шкафчике – миски с тунцом в майонезе, копченым лососем, натертым сыром. Кафе в Ковент-Гардене называется «У Мелиссы-2». Оно больше, чем заведение на Энерли-роуд, с высокой стойкой у окна и пятью-шестью столиками с металлическими стульями – в конце рабочего дня эти стулья складывают стопкой в углу, чтобы уборщица могла протереть пол.

– То есть солгать ей?

Сейчас без десяти девять, и в кафе еще пусто, только Найджел сидит за стойкой у окна, грея руки о чашку чая. Его серый плащ покрывает толстый слой грязи, и при каждом движении вокруг волнами расходится запах немытого тела. В десять утра, когда кафе открывается, Мелисса его выгоняет, говоря, что он распугивает ей посетителей. Найджел просил милостыню перед кафе, положив перед собой кепку, пока Мелисса над ним не сжалилась. За завтрак она берет с него пятьдесят пенсов, на два фунта меньше, чем указано в меню, и бедняга наедается на целый день.

– Просто поддержи ее.

– Я ее и так поддерживаю! Я отпросилась с работы на пару часов, чтобы провести ее.

– А она об этом знает?

Я осеклась. Я собиралась встретить Кейти после прослушивания, узнать, как все прошло, но она явно дала мне понять, что не хочет сейчас меня видеть.

– Тебе стоит показывать, что ты на ее стороне. Представляешь, вот станет она голливудской кинозвездой, а потом в глянцевых журналах будут писать, мол, мама говорила ей, что толку из нее не выйдет.

Я смеюсь:

– Хоть ты не начинай. Саймон уверен, что у нее все получится.

– Вот видишь, – говорит Мелисса, словно этим все сказано.

Ее сеточка для волос развязывается, и я поправляю ее, чтобы Мелиссе не пришлось мыть руки. У Мелиссы длинные, густые и блестящие темные волосы, которые она закручивает в причудливый узел, так что прическа кажется сложной, но я видела, как она сооружает этот узел за пару секунд. За работой она втыкает в прическу ручку, отчего приобретает богемный вид, хотя причислить ее к богеме довольно трудно. Как и обычно, сегодня она одета в джинсы и короткие сапожки, рукава накрахмаленной белой рубашки закатаны, обнажая бледную кожу, столь контрастирующую с темной кожей ее мужа.

– Спасибо.

– С другой стороны, Саймон верит, что когда-то напишет бестселлер. – Я ухмыляюсь, но хотя эти слова задумывались как шутка, меня тут же охватывает стыд.

– Разве для этого он не должен что-то писать?

– Он и пишет. – Я тут же встаю на защиту Саймона, успокаивая разбушевавшуюся совесть. – Но ему сначала нужно собрать немало информации для книги, а выкроить время, работая всю неделю, нелегко.

– Что же он пишет?

– Какой-то триллер о шпионах, кажется. Ты же меня знаешь, я такие книжки не читаю. Зато романы Мейв Бинчи идут на ура.

Я не прочла ни единого отрывка из книги Саймона. Он хочет вначале все дописать, и меня это устраивает. На самом деле я немного волнуюсь по этому поводу. Волнуюсь, что скажу что-то не то. Волнуюсь, что недостаточно разбираюсь в книгах, чтобы понять, хорош его роман или нет. Впрочем, я уверена, что книга получится отличная. Саймон так красиво пишет. Он проработал в «Телеграф» дольше остальных журналистов – и когда мы только познакомились, уже писал свой роман.

В кафе входит какой-то мужчина, и Мелисса приветливо здоровается с ним, называя его по имени. Они болтают о погоде, пока она готовит ему кофе, добавляя молоко и сахар, не спрашивая, требуется ли это.

На полке у стены валяется пятничный выпуск «Метро», и я просматриваю газету, пока Мелисса обслуживает клиента. Газета была открыта на странице со статьей под названием «Взлет преступности в метро», и, хотя рядом никого нет, я инстинктивно прижимаю к себе сумку. За долгие годы у меня выработалась привычка носить ее через плечо, зажимая под мышкой. На фотографиях рядом со статьей – избитый парень возраста Джастина и женщина, сидящая с приоткрытой сумкой на коленях. Вид у женщины такой, будто она вот-вот расплачется. Я пробегаю взглядом статью, но там нет ничего нового, только советы о том, что стоит следить за своими вещами, а по ночам не ездить в метро в одиночку. Все это я уже не раз говорила Кейти.

– Джастин сказал, вчера твоя менеджер заболела, – говорю я, когда мы остаемся одни.

– Сегодня она тоже не вышла на работу, так что… – Мелисса выразительно указывает на свою сеточку для волос. – Могу поспорить, у Ричарда Бренсона не было таких проблем, когда он строил свою империю.

– Это уж точно. Правда, я не уверена, что можно назвать два кафе… – Я вижу недовольство во взгляде Мелиссы и поправляюсь: – Два замечательных кафе империей.

– Три, – смущенно замечает Мелисса.

Я, приподняв бровь, жду продолжения.

– Я открыла кафе в Клеркенвелле. И не смотри на меня так. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Но… – Я останавливаюсь, опасаясь зайти слишком далеко.

Я бы не решилась купить третье кафе, когда второе на грани банкротства, но, наверное, поэтому Мелисса занимается бизнесом, а я нет. Когда мы переехали в дом по соседству с Мелиссой и Нейлом, я ходила на бухгалтерские курсы по программе переквалификации. В школе мне не давалась математика, но Мэтт забирал детей только по средам, а на бирже труда мне предложили либо бухгалтерские курсы, либо курсы столяров, но я не видела себя в роли человека, изготавливающего стулья на заказ. Мелисса была моим первым клиентом.

«Раньше я сама вела бухгалтерию, – сказала она мне, когда я похвасталась своими курсами. – Но теперь я открыла новое кафе в Ковент-Гардене, и мне не помешает помощь. Там чеки и платежки, ничего сложного». Я ухватилась за представившуюся возможность. И хотя прошел только год до того, как другой клиент, Грехем Холлоу, предложил мне постоянную работу, я до сих пор вела бухгалтерию в кафе «У Мелиссы» и «У Мелиссы-2».

– Как называться будет? «У Мелиссы-3»?

Она смеется.

– А потом, глядишь, и «У Мелиссы-4», и «У Мелиссы-5» появятся. Нет предела совершенству!

Я должна была прийти на работу только после обеденного перерыва, но когда появляюсь в офисе в одиннадцать, Грехем выразительно смотрит на часы.

– Хорошо, что ты сегодня вышла на работу, Зоуи.

Как и всегда, он одет в костюм-тройку – и даже карманные часы в жилете носит. «Профессионализм внушает уверенность», – как-то сказал он. Наверное, так он пытался уговорить меня сменить брюки клеш на что-то более старомодное.

Но я не поддаюсь на провокацию. В пятницу Грехем лично подписал мое заявление о паре часов за свой счет – он знает, что сегодня я должна была явиться на работу позже.

– Хотите, я приготовлю вам кофе? – Я уже давно поняла, что лучший способ осадить Грехема – это безупречная вежливость.

– Да, спасибо, не откажусь. Хорошо провела выходные?

– Неплохо.

Я не вдаюсь в подробности, а он не спрашивает. Я не распространяюсь о своей личной жизни: когда мы с Саймоном начали встречаться, у Грехема хватило наглости заявить мне, что неэтично вступать в отношения с человеком, с которым я познакомилась на работе, хотя прошло уже несколько месяцев после того, как Саймон, собирая информацию для очередной статьи, приходил к нам узнавать о ценах на аренду офисных помещений.

«В таком случае не является ли неэтичным пойти на свидание со своим начальником?» – ответила я, скрестив руки на груди и глядя Грехему в глаза. Через полтора месяца после того, как я узнала об измене Мэтта и, не понимая, что происходит, была на грани нервного срыва, Грехем Холлоу пригласил меня на ужин, и я ответила отрицательно.

«Мне было тебя жаль, – сказал он, когда я предъявила ему эту претензию. – Я подумал, что это тебя взбодрит».

«Точно. Спасибо большое».

«Может, этот твой новый парень поступает так же».

Но я не клюнула на эту наживку. Я знала, что Саймон меня не жалеет. Он меня обожал. Дарил цветы, водил в дорогие рестораны, целовал так, что у меня ноги подгибались. Мы встречались всего пару недель, но я уже знала, что он любит меня. Просто знала – и все. Может быть, Грехем меня и жалел, но он не простил мне тот отказ. Больше он не разрешал мне уходить с работы раньше, когда дети болели, и не подвозил домой, если я опаздывала на электричку. С тех самых пор он строго придерживался профессиональной этики, а мне очень нужна была эта работа, поэтому я не нарушала никаких правил.

Грехем допивает кофе, надевает пальто и уходит. В его ежедневнике ничего не написано, но перед уходом он говорит, что ему нужно к ветеринару из-за каких-то проблем с его псом. Честно говоря, я рада остаться в офисе одна. Сегодня необычное затишье, как для понедельника, и я решаю приступить к генеральной уборке: пропустить через шредер ненужные документы, вытереть пыль за горшками с клеомами.