Способ побега - Екатерина Федорова

Тимофей с некоторой сумятицей в душе вгляделся в лицо его величества — нет ли на нем неудовольствия? Или, что было бы еще хуже для его мужского самолюбия, насмешки?

Но нет. На лице короля эльфов царило все то же непрошибаемое спокойствие, каким часто любил щегольнуть Вигала. Тимофей поразмышлял несколько секунд — едва не споткнувшись при этом на очередном шаге, потому что Вигала решительными взмахами продолжал гнать их по направлению к драконам — и решил, что у эльфов такое выражение морды лица могло считаться чем-то вроде хорошего тона. Вполне возможно, если поискать в эльфийской культуре хорошенько — найдется в ней и этакий комплекс бусидо, своего рода свод правил для каждого истинного воина-эльфа… Сохранение всегда и везде спокойствия на лице традиционно бывало одним из первых правил таких кодексов.

Тимофей одернул себя. Успокойся, мол, и не нервничай по поводу возможных дипломатических осложнений. Что из того, что он предложил куртку девушке? Нормальный жест воспитанного мужика…

«Да, но эльфы-то как раз не являются воспитанными мужиками», — печально возразил он сам себе, переставляя ноги по направлению к Эскалибуру. И у них могли быть совершенно иные взгляды на то, как и при каких обстоятельствах следует предлагать девушкам прикрытие от дождей и непогоды.

Тут сзади его нагнал Леха и тихонько, этак ласково, шлепнул кулаком пониже лопаток. Тимофей покачнулся, едва не рухнув от этого толчка с ног. И печальные мысли о том, что можно и чего нельзя, разом оставили его голову.

Король Михраэль, шедший рядом, кивнул, не глядя на людей. Кивок подчеркнуто предназначался одному Вигале.

Тимофей тут же с каким-то мелким злорадством отметил про себя, что серебряная грива эльфийского владыки сейчас слиплась от дождя и представляла собой ручейки потемневших от влаги волос, густо облепившие плечи и лицо. Так что величественного и напутственного помахивания роскошной королевской гривой по ветру, как это было в прошлый раз, когда они впервые отправлялись на поиски Ларца, сейчас не получилось.

— Удачи тебе в этом деле, брат, — ровно, в тон монотонному стуку дождевых капель по асфальту, напутственно изрек его величество. — Теперь, гм… теперь тебе придется проверять Ларец прямо на Эллали. Чтобы в очередной раз не привезти подделку.

— Это может быть очень опасно для самой Эллали, — так же ровно ответил на это Вигала. Фраза прозвучала утверждением, а не вопросом.

Лицо короля Михраэля, продолжавшего идти рядом с ними, попеременно освещали полосы света — лучи прожекторов, прорезанные тенями от шей и зубчатых гребней на спинах драконов. И в этих лучах видно было, как он нерадостно оскалился.

— Эллали обречена на вымирание. И ты это знаешь, и я. Шансы на счастливое существование в том мире есть только у города магов. Но нам Земля дороже — и драконы, кстати, тоже требуют от нас решительных действий. А мы не можем не учитывать их мнение. Для них эта планета — священная родина, которую они наконец-то обрели вновь…

— Можно вскрыть Ларец за стенами города, — сказал шедший впереди Вигала, не оборачиваясь. Голос из-за шума дождя звучал глухо. — Город магов окружен защитными заклятиями. Я бы даже сказал, засунут в них, как в сферу. Если Ларец будет вскрыт за пределами этой сферы — у города есть шансы уцелеть.

Михраэль задумчиво хмыкнул:

— Если сумеешь, брат. Ведь надо еще вытащить оттуда Ларец, выйти самим… Но запомни одно, в случае неудачи — плюй на все и открывай Ларец там, где стоишь. Главное — интересы Земли. Это приказ, Вигала. И к тому же… — Михраэль слегка замялся, потом не самым радужным голосом сообщил: — Если после открытия Ларца начнутся бури и прочие бедствия, вам станет легче улизнуть оттуда. Что-то мне подсказывает, что вас постараются не отпустить с Ларцом в руках…

— Да, король, — просто проговорил Вигала, останавливаясь и разворачиваясь к своим спутникам.

Они дошли до своего багрово-черного дракона. Михраэль тоже остановился, вздохнул и с искаженным тоской лицом посмотрел через плечо Вигалы. Туда, где высился в лучах прожекторов серебряно-голубой дракон, устало пускавший сейчас густой пар из ноздрей.

— Подожди немного с отлетом, Вигала. Я… я хочу еще раз подойти к нему. Напоследок.

Вигала кивнул и застыл темной мокрой статуей у самого бока своего Эскалибура. Тимофей, промокший До нитки, встал поближе к эльфу и приготовился ждать. Он уже представлял в общих чертах, какую участь выбрал для себя серебряно-голубой Диаун. Хотя механизм того, что собирался сделать с собой состарившийся дракон повелителя эльфов, был ему по-прежнему неясен. Зато ясно было, что делалось все это с единственной целью — дать им троим вместе с Эскалибуром возможность выйти в мире Эллали поблизости от города магов. Готовящееся самоубийство дракона должно было совершиться во имя Земли, священной родины Энфан Тсанде. Именно так называли сами себя драконы. Энфан Тсанде — сиречь Дети Грома.

Если бы им удалось с первого раза обнаружить истинный Ларец, этого бы не понадобилось. Если бы они не торопились, если бы знали, что его сначала следует проверить… Если, если…

Сколько ни повторяй «если», оно от этого не превратится в то, что надо. Серебряно-голубой Диаун не имел лично к нему никакого отношения. И все равно Тимофей ощущал, как что-то тяжелым камнем набухает у него в груди — тяжесть, печаль, сожаление…

Мриф, давно отставшая, стояла на противоположном конце площадки вместе с другими эльфами. Подошел Леха, звучно поскрипывая своей намокшей кожаной курткой и ежась от воды, текущей за шиворот. В этот момент Эскалибур рыкнул и своим сочным басом проревел:

— Поближе придвиньтесь…

Сверху с шорохом наползла черная тень — дракон прикрыл их всех от дождя своим крылом. Сквозь перепонки лучи прожекторов просвечивали слабым сиренево-красным отблеском. Тело дракона заслоняло от взгляда Тимофея и соседнего дракона, и короля Михраэля. Но сквозь неумолчный шорох мелко моросящего дождя доносились негромкие слова, срывающиеся то ли на шипение, то ли на рыдающие вздохи.

Как-то неожиданно слова закончились. Михраэль выступил из-за бока Эскалибура, опять неся на лице все ту же непрошибаемую личину.

— Пора. — Кивок короля на этот раз предназначался уже всем. — Удачи. Зеленой удачи вам всем.

Вигала залез первым, за ним Леха и Тимофей. Они загрузились на холку Эскалибура под внимательными взглядами стоявших вдалеке эльфов. Отступивший вбок Михраэль смотрел в этот момент в сторону, на своего Диауна. И Тимофею совершенно не хотелось почему-то встречаться с ним взглядом… Хоть разумом он и понимал, что в предстоящем его вины нет. Или почти нет.

Что это будет — самосожжение? Или распад на молнии, под занавесью которых и происходит открытие Врат из одного мира в другой?

До ужаса неприятно было садиться на мокрое сиденье на спине дракона. Он поежился. Вигала впереди один раз коротко обернулся, проверяя взглядом, все ли уселись. И тут же сиденье ударило снизу коротким мощным толчком — дракон поднимался на лапы. Вот и все. И никаких тебе эпохальных речей или значительных слов. И никакого «поехали»…

Эскалибур бежал по площадке, короткими стремительными рывками быстро набирая скорость. Последний толчок. И серовато-черное, забранное дождливыми тучами вечернее осеннее небо вобрало их в себя с торопливым судорожным ускорением, словно бы заглотнуло.

Они сделали круг над мэрией. Снизу, слабо поблескивая серо-голубым в свете прожекторов, вслед за ними в небо поднимался второй дракон. В отличие от их багрово-черного, Диаун не стал тратить время на круги над городом. Он шел прямо вверх, тяжело взмахивая крыльями и по пологой прямой уходя в небо. В последний раз, насколько Тимофей понимал…

Первая молния ударила как-то неожиданно. Резвых закусил губу и, морщась от дождевых брызг, закинул голову.

Прямо над ними в высоте парил серебряно-голубой дракон. Странное сияние облекало его тело, чисто-белое и пронзительное, стекая колючими яркими искрами на кончиках крыльев, хвоста, лап и удлиненной морды. Снизу, подсвеченный этим сиянием, Диаун до ужаса напоминал древнего динозавра, к которому по случайности приляпали крылья.

Мысль была совершенно неподходящей для этого момента. Тимофей с некоторым трудом ее отогнал и стал наблюдать.

Сияние усиливалось, разгораясь, как лампочка по мере увеличения напряжения в сети. На Диауна уже больно было смотреть. А потом он разорвался на тысячи молний, рванувшихя к земле огненным водопадом. И тут же Эскалибур двумя гребками громадных крыльев вышел из круга — и влетел в этот водопад, вытянувшись стрелой и заложив назад крылья. Тимофей вжал голову в плечи, вцепился судорожно скрюченными пальцами в спинку сиденья перед собой. «Сгорим!» — истошно вопил кто-то маленький и перепуганный, сжавшийся в глубине его тела. Такого слабого тела, так легко обгорающего, так быстро обугливающегося…