Музыкальный приворот. По ту сторону отражения - Анна Джейн

– Ты ее близкая подруга, – отвечал Валерий, – у тебя наверняка есть.

– И для каких целей-то он нужен?

– Нет, я понимаю, что это странно. Но надо же все способы опробовать, – здесь он наклонился к моему уху, опасаясь, видимо, что невидимые духи на пустынном дворе услышат его признание.

Однако духи все же материализовались – хлопнула дверь подъезда, раздались шаги, и кто-то осуждающе зацокал языком.

– Милуемся, значит, – услышала я вдруг за спиной надтреснутый, но уверенный голос Фроловны. Мы с Валерием одновременно обернулись. Перед нами стояла, уперев руки в боки, сама бабка свет Фроловна, а также престарелая жена председателя и еще какая-то старушка, которая каждый вечер выгуливала своего большого черного кота на поводке. Одновременно со своим меланхоличным котиком пожилая женщина выгуливала и своего внука, маленького и инфантильного Ванечку.

– Мы не милуемся! – я отпрянула от Валерия. От такой перспективы меня даже немного затошнило. Ему же стало смешно.

– А то мы не видим, – закудахтала Фроловна.

Естественно, не видите!

– Это, конечно, не наше дело, – несколько брезгливо меня оглядывая, произнесла бабка с котом, который, по-моему, очень сильно хотел домой – такой тоскливый и замученный у него был взгляд, – но иметь четырех мужчин одновременно – это чересчур для такой молоденькой девушки.

– Да вы ничего не понимаете! – топнула я ногой от бессилия что-либо им объяснить.

– Мы-то понимаем. Отцу до тебя дела нет, мать смоталась к слонам, бабушка одна приличная, да и то в другом городе, – поджала сухие губы Фроловна. – А ты и рада без присмотра вытворять такое, пока папаша в своей секте. Да в наше время!..

– Семейка разврата и порока…

– Мы себе этакой безобразности не позволяли…

– Безбожники и отступники от православной веры…

– Чтили…

– Дамы, дамы, – вмешалась культурная жена председателя, – ну зачем вы так? Может быть, Катя и этот молодой человек просто друзья?

– Ага, друзья-целовальники, – ядовитым хором сказали бабки и, одарив меня осуждающими взглядами, будто я Родину предала, пошли во дворик. Кот и Ванечка пессимистично взглянули на меня и поплелись вслед за добренькими бабушками.

Валерий, до этого молчавший, беззаботно засмеялся. Его изрядно позабавила эта ситуация. По-моему, он больше прикидывается идиотом, чем есть на самом деле.

– Четвертый, значит? Это ты мою Ниночку, что ли, беспутством… м-м-м… некоторым заразила?

– Конечно, – огрызнулась я, злясь на престарелых соседок за то, что они так не вовремя появились, и одновременно открывая дверь, ключ к которой нашелся на самом дне сумки.

Четверо парней!

А этот идиот еще и Нинку приплетает! Да знал бы он, сколько у нее парней было, и скольким она ради удовольствия мозги проедала!..

Я скрылась в подъезде, вся красная как рак. Что за насмешка судьбы, у меня ведь, можно сказать, было лишь немного Антона, а после того, что я ему устроила, теперь и вовсе не будет, а тут эти выжившие из ума старушки утверждают, что у меня четыре друга. Ирония судьбы!

– Екатеринка, – позвал меня Валерий, который, как оказалось, зашел следом за мной, – ты фото-то мне дашь?

– Не дам я ничего, – не собиралась я подставлять Нинку. Представляю, какой грандиозный скандал меня ждет, если подруга узнает о чем-то подобном. К тому же Бабу Ягу я почти перестала опасаться.

– Очень прошу тебя, – не сдавался ее поклонник, которого я уже не боялась, а тихо ненавидела.

– Я не дам фотографию, – твердо сказала я, нажала на кнопку вызова лифта, быстро села в него, пока Баба Яга не опомнился, и поехала наверх, на свой родной двенадцатый этаж, слушая недовольный кашель мотора и его недовольные, едва ли не предсмертные хрипы. Несчастный жаловался мне на то, какие тяжести ему приходится поднимать.

– У всех свои проблемы, парень, – вздохнула я. Надо же, чуть-чуть пообщалась с Валерием, так стала уже с лифтами беседовать.

Когда его дверки распахнулись, я первым делом вместо долгожданной площадки двенадцатого этажа, увидела чуть запыхавшуюся физиономию Валерия, которая радостно и одновременно просительно маячила передо мной. Как я говорила, этот парень был не на много выше меня, поэтому я едва не столкнулась с Бабой Ягой нос к носу.

– Ты чего? – отпрыгнула я в сторону. Какая же я ловкая в случаях опасности – загляденье! А то, что этот дебил несет какую-то угрозу, я нисколько не сомневалась.

– Дай, пожалуйста, фотографию? – все с той же улыбкой попросил он. – Я ее верну, честное слово. Прямо сегодня. Главное, чтобы на ней Нина улыбалась. И была реально счастлива.

– Отстань. Слушай, у меня нет никаких фотографий, – выдохнула я, жалостно глядя на собственную дверь.

– Катюша, я выполню любое твое желание! Просто дай фото моей любимой. Я ведь всего лишь хочу сделать нас…

Дальнейшую его пламенную речь я перестала воспринимать, зато прислушалась к шуму за собственными дверьми. Кажется, именно в нашей квартире играет громкая музыка, кто-то смеется, веселится и, кажется, даже поет. Навалило, блин… гостей. Как же мне надоело приходить домой и встречать там непонятно кого и непонятно в каких количествах.

– …поэтому мне очень нужно фото счастливой Нины, – закончил тем временем мой спутник, которого я, будь мужчиной, спустила бы по лестнице.

– Нинка не любит фотографироваться, – слабо соврала я, обдумывая, как проникнуть теперь домой и избежать попадания в квартиру этого субъекта. Уйти в магазин и убежать через второй вход? Или пойти сразу к Нинке домой? Пусть сама прогоняет Бабу Ягу свою помешанную. А у меня и без него проблем выше крыши.

– Она очень красивая, – тут же нашел железный аргумент Валерий, – красивые девушки любят камеры.

– Нинка не такая, – неуверенно сообщила я, хотя подруга просто обожает фотографироваться у профессиональных фотографов – снимков с сетов у нее дома до фига и больше, – и выпалила: – Слушай, мне тут в магазин забежать надо, так что я пойду, пожалуй.

Я не успела сделать и шага по направлению к лифту, как дверь нашей квартиры с шумом распахнулась. На площадке вместе с громкими и мелодичными звуками роко-попса (эта песня была на пике популярности в конце девяностых) появилась высокая шатающаяся личность, обладающая длинной и волнистый шевелюрой, забывшей о том, что такое расческа уже как лет пять назад. Дверь личность открыла размашисто и чуть не заехала по носу Валерия. Тот негромко выругался.

– О, – сказал длинноволосый, – а вы ко мне?

Что значит ко мне? Тут я живу! Об этом факте я и поторопилась сообщить мужчине.

– Так это ты, маленькая хозяйка! – непонятно чему обрадовался гость и поманил меня и Валерия в квартиру. Нам пришлось зайти, а длинноволосый дядька, сказав, что пошел курить в подъезд, потому что «балкон заняли» какие-то «железные дровосеки», слегка покачиваясь, вышел на лестницу. Ясно, очередной знакомый Томаса, а, судя по обуви и раздающимся голосам, перекрывающим громкую музыку, таких знакомых у нас полный дом.

– Какой ужас, – в какой-то эстетической панике начал озираться по сторонам молодой человек, – кто тут живет?

– Я тут живу, – сварливо отозвалась я.

– А такое чувство, что это резиденция этого, раскрашенного демона… Мерилина Мэнсона. Ну и интерьерчик, кошмар какой-то. Нужно вздернуть дизайнера всего этого.

– А Нинке нравится, – мстительно сообщила я. – Особенно вот его она любит, – ткнула я в сторону молчаливого Чуни, с немой тоской взирающего на нас с противоположного конца коридора.

– Да мне тоже, в общем-то, – пробормотал Баба Яга, – а это что за радиоактивный зубастый колобок, на которого кого-то сверху стошнило? – и, не стесняясь, указал пальцем на тотем. По-моему, тот обиделся. Я бы тоже расстроилась, если бы мне сказали, что у меня вместо волос чья-то полупереваренная еда.

Хмуро взглянув на незваного гостя, я собралась с силами, чтобы сказать о том, что ему пора домой. Валерий, правда, так не думал. По-моему, он решил взять меня измором. Рассуждая о том, как же у меня шумно и людно, он преспокойно разулся и прошел по коридору вперед, разглядывая с неподдельным изумлением папины картины. Музыка заглохла, кто-то заорал, что надо «петь всем вместе нашу молодежную», и уже через пару мгновений большой сводный хор заорал веселую рокерскую старых лет песню под чью-то гитару.

И вот так постоянно! С самого детства!

Хорошо еще, что сегодня гитарист приличный, иногда, бывает, такой умник с отдавленными гигантским медведем-плясуном ушами начинает бренчать, что мне жутко становится.

Я еще раз вздохнула и перевела взгляд на обувь, валяющуюся едва ли не по всему свободному пространству. Приперлись же. Нет бы дома сидеть, взрослые уже люди, а не… тут мой взгляд совершенно случайно зацепился за синее яркое пятно в общей свалке темной обуви. Нинкины любимые туфли этого сезона! Стоят себе гордо и спокойно прямо на чьих-то стоптанных кроссовках. Конечно, подобная вещь могла бы быть у сотни и даже тысячи других молодых женщин и девушек, но я не верила в такие случайности. К тому же именно эти туфли подружка покупала во время новогодней поездки в Рим вместе со своей мамой и сестрой, а потом мне все уши проела удачным приобретением.