Частное лицо - Валерий Михайлов

– А как с другими его книгами?

– Для меня там слишком много египетской мифологии, таро и каббалы. Пожалуй, я слишком невежественный для этого.

– А что вы скажете на то, что здесь я обнаружил нигде ранее неопубликованные дневники Зверя 666 (так часто называл себя Кроули)?

– Они подлинные?

– Без всякого сомнения.

– В своей книге «Моя жизнь после смерти» Роберт Антон Уилсон описывает одну весьма интересную историю. В августе 1968 года испанское правительство на острове Ивиса отправило за решетку человека, которого в частности (у него было нёмало других имен) звали Эль Миром Де Хори. Дело в том, что он подписывал свои картины такими именами, как Пикассо, Ван Гог, Матисс и так далее. Причём эксперты принимали его картины за полотна тех художников, имена которых стояли на холстах. Уилсон делает весьма логичный вывод о том, что теперь, после этого скандала, глядя на картину, подписанную тем же Матиссом, нельзя быть уверенным в том, кто её написал: Матисс, Эль Мир или другой ещё не раскрытый гений мистификации?

– Да, я читал биографию Эль Мира. Она называется, кажется «Подделка». Имя автора по-моему Клифф… Кстати тоже весьма достойный образец мистификации, хотя, бесспорно, эта история имела место в действительности.

– И что, вы продолжаете утверждать, что эти дневники однозначно написаны рукой Кроули?

– Скажу так, эти дневники вполне достойны того, чтобы быть написанными рукой Кроули.

– А вы… Как относитесь к Кроули?

– Я очень многому научился у этого человека, как, впрочем у Ошо, у Петра Успенского, у Карлоса Кастанеды… Я с огромным уважением отношусь к этим людям, и если у меня появляется возможность ближе приобщиться к их наследию, я её не упускаю.

– А что вы скажете о том, что происходит здесь?

– Вы хотите знать, как я отношусь к тому, чем занимается здешняя компания?

– Именно это я и хочу знать.

– Знаете… Это как дзен и Пелевин. Не совсем удачное сравнение.

– Зато вполне понятное и четкое.

Мы напивались медленно и неуклонно, а когда надрались до состояния откровенного разговора, он затронул тему, ради которой и организовал распитие коньяка тет-а-тет.

– Знаете, у вашего друга талант устраивать провокации, – сообщил он мне таким тоном, словно открывал тайну государственной важности. – Хотите верьте, хотите нет, но такими я никогда их не видел. Такие всегда важные, воспитанные… И тут раз… Признайтесь, может он и правда служит Сету?

Рассмеявшись, он дал понять, что последнее утверждение было шуткой.

– Не знаю. Я действительно знаком с ним всего только два дня. Два, – я показал два пальца.

– Нет, скажите, – не унимался он, – так достать Дворецкого… Ну это понятно. Но что он успел сделать Алле?

– Насколько я понял, намекнул на её нелицеприятное прошлое.

– А вам не посчастливилось стать свидетелем этого разговора?

– Как же. Она была со мной слишком надменна, и я не удержался – намекнул ей, что понял намек Клименка.

– Ну конечно, для неё это…

– Представляете, я в неё чуть не влюбился. Когда впервые увидел, она показалась мне совершенством, грацией и изяществом в одном флаконе.

– Ну, пыль в глаза она пустить может. А что он сделал ТАКОГО Надежде?

– Этой, как её… Шапокляк?

– Шапокляк?! – от смеха он поперхнулся.

– С Шапокляк, похоже, взаимная идиосинкразия на уровне коллективного бессознательного… – предположил я.

– Возможно, вы и правы. Чёрт… Кажется, я перебрал. Теперь бы ещё перебраться…

Добравшись до дивана, он сделал вид, что отрубился.

В коридоре я столкнулся с Аллой.

– Признайся, сволочь, это ты ей все рассказал, – злобно зашипела она.

– Да пошла ты! – выдал я расхожую фразу.

– Подонок, мразь, сволочь… – она была готова кинуться на меня с кулаками.

– Слышь ты, отставная шлюха, только дёрнись, и я раскрашу хлебало. Ты поняла? – предупредил я.

Я не шутил, был пьян, и она это поняла.

– Я тебя ненавижу! Что б ты сдох! Понял? Что б ты сдох!

Этот приступ бессильной злобы заставил меня рассмеяться ей в лицо. Продолжая выкрикивать оскорбления, она бросилась прочь, а я… Чувствуя себя намного более пьяным, чем хотелось, я сначала забрёл в туалет процитировать Есенина (пальцы в рот и весёлый свист), а потом, чтобы прийти в себя, вышел из дома. Дождь кончился, судя по звездному небу и огромной луне, ужин я пропустил, или его просто не было.

На лужайке я увидел Веру Павловну. Она стояла спиной ко мне и лицом к луне, точно избушка в сказке. В лунном свете она выглядела сказочной феей. Не знаю почему, но мне захотелось к ней подойти.

– Извините. Можно нарушить ваше одиночество? – спросил я, стараясь выглядеть как можно менее пьяным.

Она не ответила, но её молчание скорее выглядело как «да», чем нет. По крайней мере, мне так казалось… или хотелось.

– Тут такое дело, – продолжил я попытку завязать разговор, – я чертовски хочу вас о чём-нибудь спросить, но не знаю о чём.

– Тогда я вас спрошу.

– Весь к вашим услугам.

– Скажите, почему, по-вашему, люди нарушают закон?

– А кто вам сказал, что они его нарушают?

– Это что, шутка?

– Отнюдь. Люди всегда следуют закону. Только у некоторых людей их персональный закон отличается от того, который прописан в кодексах. Этих людей и называют преступниками.

– Интересная мысль.

– Вы знаете, она мне и самому понравилась. А теперь можно и я немного полюбопытствую?

– Попытайтесь.

– Скажите, а что вы здесь делаете? Ну, одна на этой поляне?

– Я разговариваю с луной.

– Правда?

– Вас это удивляет?

– Нет, но заставляет чувствовать себя виноватым в том, что так бесцеремонно вклинился в ваш разговор.

– Ну что вы. Наш разговор происходит на другом, надсознательном уровне. К тому же луна светит не для меня одной.

– А вам не кажется, думать о том, что луна светит для нас слишком уж самонадеянно. Она вообще может не знать о нашем существовании…

– Вы говорите так потому, что ни разу в жизни не разговаривали с луной.

– Почему нет? Я – сколько угодно. А вот она со мной…

– А хотите, я вас научу?

– А у меня получится?

– Получится. Не обязательно с первого раза, но получится.

– Хорошо, что для этого нужно?

– Просто встаньте, расслабьтесь и позвольте луне войти в ваше сердце.

– И что должно произойти?

– Не знаю. Я это чувствую. Я чувствую луну, деревья, траву. Они существуют вокруг меня и в моем сердце. Прекрасное чувство. А как это будет у вас…

Признаюсь, я честно стал рядом, устремил взор на луну, вот только в сердце мне всё больше проникала Вера Павловна… Так я и стоял подле неё, снедаемый синдромом Гамлета.

А потом был истошный женский крик.

Глава седьмая. На сцену выходит труп

Спустя десять минут все уже были в гостиной. Катя сидела за столом. Её трясло. Рядом, мешая друг другу, суетились Алла и Вера Павловна. Они в четыре руки пытались накапать в стакан нужное количество капель валерианки. При этом Алла тщетно пыталась скрыть за этим проявлением заботы свою радость. Всё верно – самый лучший бальзам для души – это неприятность ближнего. Ещё подле Кати был отец. Он держал её за руки и изливал на неё подбадривающий словесный поток. Все остальные играли роль хора, склоняя на все лады вопрос: «Что случилось?». Кроме нас с Верой Павловной все были в пижамах или халатах. Когда от избытка чувств Жрицы всё-таки умудрились уронить стакан, за дело взялся Сергей.

– Дай сюда, – рявкнул он на Аллу, отбирая пузырёк с каплями. С ловкостью настоящего иллюзиониста он явил публике новый стакан (прежний разбился, так и не исполнив свой стаканий долг) и бутылку водки. Налив в стакан не менее 50 грамм водки, он зубами вытянул пробку-дозатор и от души разбавил водку лекарством.

– Пей, – приказал он, – сунув Кате в руку стакан с этим своеобразным коктейлем.

Она послушно выпила. Учитывая, какая гадость эти капли, ее поступок вполне можно считать подвигом. На её глазах появились слёзы. Вскоре она смогла более или менее связно рассказать, что с ней произошло:

Сначала её мучил кошмар. Это был один из тех страшных снов, после которых начинаешь завидовать страдающим бессонницей.

– Проснувшись, я сразу почувствовала чьё-то присутствие, но решила, что это из-за сна. Чтобы прийти в себя, решила попить воды и почитать. Но едва я села в кровати, то увидела его…

– Кого? – вопрошал хор, пока она стучала зубами.

– Это был демон. Он был настолько страшен, что я боялась смотреть. Он стоял у ног кровати, а я…

Она заплакала.

Испугавшись демона, она закрыла глаза и принялась читать «Отче наш», не забывая креститься и осенять крестом демона. Но его это только рассмешило.

– Ну, ты даешь! – сказал он, давясь от смеха. – Я, конечно, страдаю аллергией на всякого рода идиотизм, но не на столько, чтобы испугаться этого.

– Когда я поняла, что молитвы его не берут…

Она потеряла над собой контроль и закричала. Крик оказался более действенным орудием экзорцизма. Демон исчез, а буквально в следующее мгновение в её комнату вбежал отец. Она была в шоковом состоянии, и он не нашёл ничего лучше, как притащить её в гостиную, куда следом припёрся и весь остальной состав нашей сборной. Не было только прислуги, потому что они здесь не ночевали.