Сборник статей и интервью 2004-05гг. - Борис Кагарлицкий

На первый взгляд в этом нет ничего удивительного: журнал о самом модном и актуальном в мире культурных развлечений пишет о модной книжке, говорить о которой уже “in”. Однако при желании в этом можно увидеть и более глубокий смысл. Чем не самое лучшее подтверждение главного тезиса авторского дуэта о принципиально новом качестве технологии господства, осуществляемого в зарождающейся Империи не (с)только посредством внешнего принуждения типа юстиции, полиции или армии, но прежде всего путем биополитики. Биовласть - важнейший для авторов термин - означает, прежде всего, постоянное воспроизводство имперского порядка в телах, мозгах и душах самих подданных. Именно глубинная интериоризация логик “естественного” господства и “добровольного” подчинения гарантирует Империи столь эффективный и тотальный социальный контроль над субъектами. Сами их аффекты, телесные практики, творческие порывы или просто любопытство работают на легитимацию имперской власти. То есть “лишь” открыв модный журнал, - хотя бы статью о рецензируемой здесь книге, - мы тут же оказываемся перед лицом глобальной системы. Здесь уже не поможет никакой Хабермас со своим “коммуникативным действием”, понимаемым как способ противостояния колонизации системой жизненного мира, самого бытия. Теперь такой перспективы, базирующейся на жизни и истине, больше не существует. “Напротив, коммуникативное производство шагает рука об руку с конструированием имперской легитимации и отныне с ним неразлучно” (с. 45).

И все же столь всеохватывающая система биополитического контроля не является абсолютно неуязвимой, какой она может (и хочет) показаться. Ввиду “технической необходимости” и в соответствии с новейшими институциональными тенденциями все ее организации, в том числе, и прежде всего, так называемые “global players”, вынуждены разворачивать свои структурные иерархии в децентрализованные сети. А сеть может порваться в любом месте, - по крайней мере, такую надежду пытаются вселить в нас авторы. Таким образом, в “Империи” глобализация вовсе не демонизируется, как это часто происходит у наших доморощенных мыслителей. У Хардта и Негри она предстает новой главой мировой истории, обусловленной самой логикой духовного и институционального развития человечества. Глобальная империя - вовсе не результат чьего-то злого умысла, заговора против “нормальной” (национальной, или вернее, националистической) истории. Поэтому, несмотря на очевидные “трудности” (иногда катастрофического характера), которые несет с собой глобализация для большинства институтов, возникших в эпоху раннего и зрелого модерна и безуспешно пытающихся сопротивляться ей, т. е., остановить, задержать нынешний этап разворачивания (гегелевского) мирового абсолютного духа, она одновременно означает и определенный шанс для многих не попасть в число проигравших. А для других глобализация и вовсе есть первая возможность приобщиться к величайшим достижениям человеческого духа, например к традиции свободной мысли, слова и действия, пусть и в таком сильно препарированном виде…

Итак, понятием Империя авторы описывают глобальный порядок экономических, коммуникативных и политических сетей, опутавших весь мир. Порядок, у которого нет границ и центра: для глобализации не существует ничего “внешнего”. Эпоха империализма и национальных государств подходит к концу, так как империализм в смысле господства лидеров капиталистического мира над его периферией не может развиваться бесконечно в силу существующих между ними границ. В эпоху глобализации капитализму некуда расширяться дальше: внешнего мира для него больше не существует. Линии власти и господства проходят теперь внутри самого мирового порядка. Авторы вовсе не случайно назвали его старым термином “Imperium” (Empire). Империи древности как раз характеризовались неопределенностью границ и включали в себя многие народы и племена. Позже термином Empire обозначалось мировое британское владычество, а также государство Наполеона I, доминировавшего над всей Европой. Нынешнее положение вещей в мире, и особенно все усиливающиеся тенденции, также воспроизводят подобную структуру: Империя представляет собой клубок глобальных децентрализованных сетей из институтов, медиаконцернов, различных неправительственных организаций и иных объединений. Она включает в себя не только политиков, интеллектуалов и менеджеров, трудящихся “золотого миллиарда”, но и нещадно эксплуатируемых рабочих третьего мира и всех остальных угнетенных и неимущих. Империя не терпит белых пятен на карте планеты. Каждый краешек земли должен контролироваться и эксплуатироваться…

Очевидно, что многие тезисы “Империи” (как и выбор самого термина) вызовут вопросы и даже вполне обоснованную критику как у профессиональных, так и “простых” читателей. Тем не менее их предметное изучение не повредит даже тем, кто не разделяет политических убеждений Хардта и Негри. Ведь “Империя” может рассматриваться не только как манифест, но и как политический анализ или даже политическая теория. “Империя” объясняет нам мир, в котором мы живем, - мир эпохи глобального капитализма с его формами власти и господства совершенно нового типа (биовласть). Оригинальное, часто застающее врасплох и, самое главное, всегда аргументированное комбинирование различных теорий и подходов в перспективе марксистской традиции вызывает при чтении (заинтересованным читателем) приятное интеллектуальное напряжение, результатом которого может стать совершенно новый взгляд на политическое устройство современности. Более того, вместе с новым пониманием современного мира авторы дают надежду на то, что этот мир можно изменить. Мощная интеллектуальная суггестия и гуманистический импетус наверняка доставят удовольствие всем тем, кому дороги свободная мыль и надежда на улучшение нашего мира.

Как и подобает марксистам, авторы вслед за Марксом исходят из того, что новое зарождается в чреве старого. Поэтому именно внутри самого глобального капитализма Хардт и Негри пытаются выявить те “неразрешимые противоречия”, вследствие которых может (и должна!) рухнуть Империя - т. е. современный политический, экономический и правовой порядок. Авторы обнаруживают некий современный “пролетариат” прежде всего в сфере “нового труда”, где новейшие интеллектуальные компетенции могут встретиться со старыми надеждами на изменение этого мира. Именно здесь возможно применение понятия множества, массы (multitude), ищущей альтернативные пути к новому обществу и лучшему миру. Хардт и Негри блестяще описывают переход от модерна к постмодерну, от империализма к Империи. Тем самым они суверенно и сознательно вносят свои имена в список знаменитых интеллектуальных дуэтов, прославившихся диагнозами своим эпохам: Маркс и Энгельс, Адорно и Хоркхаймер, Делез и Гваттари.

Давно уже никакая политико-теоретическая работа столь сильно не задевала нерв нашего времени, как книга Хардта и Негри. Тем не менее не стоит ожидать от встречи с “Империей” - безусловно, книгой-событием - страстного или даже “увлекательного” чтения. Просто рассматриваемый авторами материал не столь пылок, как горячие сердца и помыслы ее вероятных читателей. Дело в том, что на добрых три четверти она посвящена основательному прочтению западной истории идей. Поэтому, несмотря на революционно-романтический пафос, излучаемый этой книгой, будет довольно непросто - и тем приятнее! - объединить с ее помощью политических теоретиков и левых активистов. К тому же авторы лишь намечают теорию демократии, обнаруживая определенный шанс для более справедливого будущего в новой форме труда. Лишь “на полях” своей книги они позволяют себе предложить пару идей, практик и техник совместного протеста или даже “бытия против”. По той же самой причине многих ожидает горькое разочарование при чтении “позитивной” части исследования: авторы не готовы дать окончательного и исчерпывающего ответа на вопрос о новом глобальном будущем человечества, а тем более назвать наиболее действенные методы борьбы за светлое будущее. Они сами прямо говорят об этом. Весь вопрос заключается в обоснованности подобных ожиданий у значительной части читающей публики. Скорее всего, здесь в очередной раз имеет место трагическое непонимание самого типа символического или интеллектуального действия. В переводе на язык теории действия эту проблему можно сформулировать следующим образом: интеллектуалы, несмотря на их функции культур-предпринимателей (специалистов по интерпретации социального бытия), попросту не понимают, что анализ опций коллективного действия представляет собой вовсе не безобидное описание его возможных альтернатив. Любой серьезный анализ необходимым образом ведет к изменению исходной ситуации, т. е. сам является активным действием, результаты которого создают возможность других, “практических” действий и формируют новые альтернативы, предлагая иную перспективу интерпретации. В этом смысле “Империя” представляет собой как раз великолепный образец политического письма, объединяющего в одном дискурсе теоретическую глубину социально-философской традиции с уже экзотическим на сегодняшний день революционно-романтическим, гуманистическим пафосом освобождения человека. И все это исполнено очень провокативно и от этого не менее элегантно, даже несмотря на очевидную сложность рассматриваемого “материала”.