Любовник из провинции - Ксения Васильева

Митя взял папиросу, закурил и с наслаждением втянул в себя горький дым. Пришел на кухню Руцкин, увидел Митю, обрадовался и сообщил, что у него есть поллитра и, что сейчас он найдет третьего. Но Митя еще не пробовал водку и пока не хотел, поэтому поблагодарив Ваню Руцкина, он стянул еще одну папиросу и обреченно пошел к тетке.

Там все было тихо. Из келейки слышалось похрапывание. Слава Богу! Как хорошо, что можно побыть одному.

А утром Кира заболела. Ее лихорадило, поднялась температура, болела голова, и врач сказал, что это грипп, осложненный повышением давления и нервной лихорадкой.

Митя слышал диагноз и чувствовал себя виноватым. Сразу после ухода врача побежал в аптеку, вскипятил чайник, подал Кире чай, сделал грелку к ногам, - в общем суетился.

И Кира, хотя и была плоха, оценила это и подумала, что они оба сумасшедшие и оба виноваты, что не надо поминать плохое, а то ведь она может остаться совсем одна и формула - некому воды подать - приобретет реальное и грозное звучание.

Отношения меж Митей и ею во время болезни улучшились, потому что Митя ходил за больной, как за ребенком, и они ни о чем сложном не говорили. Но каждый из них думал о том, что, видимо, им нельзя жить бок о бок, и каждый старался прогнать эту мысль.

За время кириной болезни Леля навещала ее только дважды - когда не было Мити. Она сидела, как на иглах дикобраза, вздрагивала при каждом стуке и скоро умчалась.

Свое неравнодушие к кириному племяннику она считала патологическим и боялась, что если он войдет, то она покраснеет, побагровеет, и так и будет сидеть - толстуха свекольного цвета... Поэтому разговоров у них с Кирой не получалось. Так, перетреп...

Болезнь Киры затянулась. Весь организм, как оркестр - вдруг разладился, и Митя заметно повзрослел за это время, видя не только физические страдания человека, но и ощущая моральные.

Однажды Кира, сидя в постели, укрытая теплым одеялом, несчастная, похожая на маленького обиженного ребенка, постаревшего от болезни, сказала: Митя, мы же не отмечали начала твоих занятий! Мы должны устроить бал в Национале, как тогда, помнишь? И обязательно втроем!.. А позвонишь Елене Николаевне ты. - Уточнила она.

Митя пришел в полное смятение и вскрикнул: нет, тетя Кира, нет!

(Что подумало бы 99,9 теток? Подумало бы, что тут дело нечисто и Елена Николаевна - баба-жох!..)

Но Кира была невинна как котенок и потому стала убеждать Митю, что именно так надо сделать и нечего ему стесняться! ей ка

жется, что Леля лучше стала к нему относиться...

Митя обрадовался этому, но с ужасом понял, что придется звонить, Кира от него не отстанет.

- Теперь я нравлюсь Елене Николаевне? - задал Митя сакраментальный вопрос.

Но и тут Кира не ворохнулась мозгами! Она назидательно сообщила: теперь, по-моему, - да. Теперь ты - другой... А тогда?

Помнишь себя? Этакий бирючок - несмышленыш.

И, посчитав, тему закрытой, Кира стала разрабатывать детали. Что он должен сказать и как.

В тот знаменательный день Митя, - так сложилось, - вышел из института с Нэлей, с которой после их поцелуя виделся лишь мельком, и Нэля этому не удивлялась, а посмеивалась над ним и повторяла себе: робкий растяпа.

Сегодня она думала, что он проводит ее домой, но "робкий растяпа" пробормотал что-то косноязычное опять насчет болезни тетки и умчался.

Нэля решила, что это уж слишком! Не звонит, не приглашает никуда и в институте проскальзывает, как уж... Она дернула плечиком, сказала - "ему же будет хуже" - и своей тверденькой походочкой пошла одна к метро.

А Митя безумно тропился. Он боялся, что не успеет и Елена Николаевна уйдет, или уже ушла раньше, или... Он вбежал домой запыхавшись, еле дыша, и это было ему на руку, не так заметно его невероятное волнение. Кира заторопила его, и вот Митя сидит у телефона и Кира, не мигая - буквально! смотрит на него.

Он услышал ее голос в трубке и почему-то спросил: можно Елену Николаевну?

А Леля поняла, что это Митя, и еле слышно сказала: это я, и

- что угодно...

Митя стал невразумительно объяснять, что "угодно" и Леля в ужасе затихла у трубки.

... Так вот значит как!.. Он узнал ее телефон и вызывает на свидание! И не потому что влюблен, пусть такая дурь даже не лезет ей в голову! Увидел, как возрастная дамочка смотрит на него и готова на все!..

Леля собралась с силами и дрожащим голосом сказала: Митя, разве я давала вам повод для такого... - договорить она не успела, так как Кира выхватила из рук Мити трубку, увидев, какое у него сделалось лицо, и завопила: Лелька, это я, твоя болезненная подруга! Митька так растерян, что аж говорить разучился. Он сегодня приглашает нас в Националь, по случаю своих первых успехов в учебе... Как?

Леля поняла, что свидание, скорее, с Кирой, чем с Митей и обругала себя за идиотизм, - разве Митя посмел бы?.. Как она могла такое придумать! Только от глупейшей и пошлейшей своей "любви"... Идти ей не захотелось, но она, конечно, согласилась.

Кира победно посмотрела на Митю, настроение у нее стало преотличным.

Но Митя был не годен для веселья, он вышел из комнаты и прошел на кухню. Там, как будто специально для него, на руцкинском столе лежали папиросы. Он закурил и стал смотреть в окно. И, затягиваясь саднящим прогорклым нищенским дымом, он вдруг подумал, что сегодняшняя встреча не нужна. Почему он так подумал? Он не

мог бы объяснить.

А когда они подходили к ресторану, он боялся одного - покраснеть и раскрыться перед равнодушной Еленой Николаевной и добродушной сегодня, как объевшийся тигр, - Кирой. Того же боялась и Леля. Но когда они встретились, они просто забыли покраснеть, так велик был их интерес друг к другу, переходящий в наивное любопытство. Ведь после того, как они поняли, что влюбились, они не виделись. Митя представлял себе Лелю красавицей - так оно и было! (Нельзя сказать, чтобы он был совсем не прав, Леля действительно была мила, только, пожалуй, выглядела на все тридцать, наверное из-за своей полноты). И если Митя, заново плененный прелестью Елены Николаевны, смотрел на нее, не отводя глаз, то она избегала этого. Это его огорчало. Хотя, что он такое? Неказистый мальчишка - вот и все.

Он не знал, что видит Леля. А она ВИДЕЛА его лицо. Всегда бледное, сейчас оно светилось изнутри неровно и неярко, как свет задуваемой ветром свечи, и черты его будто менялись: вдруг необыкновенно ширились и темнели глаза, сквозь кожу висков проникал желтоватый свет, который удлинял черты и делал их неуловимо прекрасными. Резко выступала тонкая горбинка носа...

Вот потому и боялась смотреть пристально Елена Николаевна.

А всего-то это был смущающийся мальчик, племянник подруги!.. И мгновение, когда они подали друг другу руки, стало для Лели озарением, - он тоже влюблен в нее!

Когда и почему это случилось, она не думала, - она наполнилась ликованием... Нет! Восторгом. Даже не так...

Но это сможет объяснить нам лишь сама тридцатилетняя женщина, которая давным-давно забросила себя, постылую, и вдруг узнавшая, что прекрасный юный принц по ней сохнет.

И Кира смотрела на них в эту минуту. Которая длилась и длилась, - в протяженности взгляда, в промедлении пожатия рук, в полушаге... Как в замедленном кадре.

Для Киры эта замедленность и митино необычное лицо стали вдруг чем-то неприятным. И когда они все поднимались по лестнице

с зеркалами и лампионами, Кира не прекращала думать о том, что

ее так оцарапало. Она искала и... наконец-то! - Нашла. Теперь

она поняла причину этого некрасивого румянца и просящего взгляда

Мити!

... Кошка останется кошкой, недобро подумала она, отметив и лелин благосклонный взгляд...

Кира размышляла: конечно, в Лельку невозможно не влюбиться, но кому!? Мальчишке, не имеющему ничего ни в кармане, ни за душой! Да и внешность у него, скажем скромно, - не фонтан, так, один из миллиардов... А Лельке все ж приятно - обожание! Зря Кира так вздернулась. Ей даже стало как-то жаль мальчишку, - когда Лелька поймет окончательно, что славы такая любовь не делает, - она отшвырнет Митьку, конечно же, осторожно и тактично... Да, как ни крути, а с Митечкой расставаться придется...

Кира почти успокоилась, однако решила еще сегодня последить. Интересно же!

Они вошли в зал и Леля захотела сесть за тот же столик, к счастью, он был свободен.

Кира сделала заказ - сегодня она желала держать стол.

Наступило жуткое время ожидания - втроем.

Надо было говорить что-то обыденное и веселое. Но ничего даже приблизительно похожего на легкую светскую беседу не могли придумать эти несчастные двое, как не могли и взглянуть друг на друга, боясь, что Кира их засечет.

Взгляды их внезапно сталкивались и тут же испуганно отлетали.

Но сверхвнимательная сегодня Кира все ж подсекла их скрестившиеся взгляды и впала во мрак. В отчаяние. Ее Лелька! Которая так надменно носила свое полное тело по их институту мимо всех мужчин, что казалась легкой и стройной! А ее круглые голубые глаза отдавали таким холодом при любом мужском внимании-приставании!.. А что теперь?.. Этот синюшный цыпленок? Он-то пусть себе влюбляется! Даже забавно! Самой же быть ледяной комильфо.