Кремль 2222. Митино - Олег Бондарев

– Тогда каков план? – не унимался Казимир.

Доска шла медленно, по сантиметру, но шла.

– В Тушино у меня есть… знакомые. Которые мне могут помочь, если… совсем уж припечет.

– Что? – не поверил своим ушам седовласый дружинник. – Знакомые? Так, может, нам их сразу с собой взять, этих твоих знакомых?

– Прежде чем тащить их с собой, я должен сам увидеть это… логово шамов, – покачал головой Игорь.

– А моего рассказа тебе мало? Или ты что… – Казимир сузил глаза до щелочек. – Ты мне не веришь, что ли?

Доска наконец выскочила наружу, и Игорь, тихо цокнув языком, сказал:

– Дело не в «не веришь». Просто сам хочу все увидеть. Вдруг ты сбежал, а они с горя всех пленников сожрали, и смысла идти уже нет?

Пластырь из коры березы-мутанта был на прежнем месте.

– Ну да, девять лет не жрали, а тут сразу всех, – саркастически произнес Казимир.

– Понимаешь, те мои знакомые, они… – Игорь запнулся. – Я бы не хотел к ним идти, пока все не перепроверю и не пойму, что без них мне не обойтись.

Он перевернул доску и еще раз одобрительно цокнул языком: пистоли – есть, сменные магазины к ним – тоже.

Уцелел схорон.

– Что же это за знакомые такие? Не друзья? Подельники какие-то?

– Почему же? Самые настоящие друзья, – совершенно искренне ответил Игорь.

Он вытащил из-за пазухи нож и перерезал пластырь. Один пистолет и одна запасная обойма скрылись в кармане; второй «комплект» стрелец зажал в руке, поднялся и, обернувшись, протянул оружие Казимиру.

– Поэтому и не хочу их дергать зазря, – добавил Игорь. – Друзей не хочется понапрасну в неприятности втягивать.

«Потому что настоящих друзей – не так много, чтобы подвергать их жизни опасности».

– Ну, как знаешь… – со вздохом сказал Казимир.

Он забрал пистоль и магазин, проверил обойму и спрятал оружие в карманы куртки, после чего развернулся и пошел к выходу из зала. Ботинки его хлюпали по крови пауков, разлитой по полу, но седовласый дружинник не обращал на это внимания.

– Я прекрасно понимаю твое желание не вмешивать друзей в свои беды, – бросил он на ходу. – Да только сейчас очень велик шанс, что, пойдя вдвоем, мы просто не сможем вернуться в Тушино.

Игорь невольно вздрогнул.

– Думаешь, сожрут нас?

– Думаю, хуже, – не оборачиваясь, покачал головой Казимир. – Оставят в живых.

И вышел наружу, туда, где их дожидались преданные фенакодусы.

Занимался рассвет. Солнце окрасило небо на горизонте в кровавый багрянец, и свет этот, неверный и несколько лживый, стал паутиной расползаться среди обветшалых полуразрушенных домов. Каждый из них имел свою историю, в каждом прежде жили люди, но Последняя Война заставила их оставить жилье и уйти под землю в робкой надежде спастись. Кому-то это удалось, но большинство почило, не успев даже достичь заветных бункеров. Бомбы сыпались с неба, точно град, и от некоторых районов остались лишь пустыри с грудами строительного мусора на тех местах, где прежде были шумные, светлые многоэтажки, сверху донизу наполненные жизнью, точно градусники – ртутью.

Воинство Захара возвращалось домой из разведывательного рейда. В общем-то, эта вылазка ничем не отличалась от большинства прочих: ничего особенного не нашли, но и людей при этом не потеряли. Настроение у разведчиков было вполне хорошее – каждый мечтал поскорей вернуться в крепость, к женам с детишками, навестить матерей, коль живы, и поесть домашней похлебки вместо уже давно осточертевших консервов.

И вот впереди показались знакомые очертания Кремля.

– Рядом уже, – сказал Захар, обернувшись через плечо.

В московской Зоне он старался без нужды голос не повышать, ибо велик был риск привлечь тварей, обладающих не в меру острых слухом.

Дружинники, прекрасно знающие об этой привычке командира, передали его слова задним.

– Как думаешь, с Игорем все так же? – спросил Богдан, фенакодус которого шел справа, с захаровским скакуном вровень.

– Лекари говорят, ничего и не изменится, – угрюмо ответил командир. – В ближайшее время уж точно.

– Как-то даже… не верится. Несправедливо это, – заметил дружинник. – Мы там сидели, под замком, а он туда-сюда мотался… и в итоге больше других получил.

– Не трави душу, – поморщился Захар. – Несправедливо… А когда пацан в первый рейд выходит и умирает, километра от Кремля не отъехав – это что, справедливо? Забудьте вы уже это слово, сколько вам все втолковывают – я, отец Филарет, воевода…

Он хотел сказать что-то еще, но замер с открытым ртом, а через мгновения натянул поводья, останавливая фенакодуса.

– В чем дело? – последовав его примеру, одними губами спросил Богдан.

Остальные, видя, что направляющие затормозили, тоже придержали скакунов. Отряд застыл; все вслушивались в гомон московской Зоны, пытаясь определить, что же услышал их командир. Захар меж тем медленно вертел головой из стороны в сторону. Он все не мог понять, кто издал тот странный звук, который привлек его внимание.

И вот шум повторился – к неудовольствию Захара, теперь гораздо громче. Неведомая тварь, судя по всему, стремительно приближалась к ним.

«Что ж это за крик такой? – подумал десятник с тревогой. – Ни на что не похоже…»

Командир поднял левую руку и первым устремился к стене ближайшего здания. Дружинники этот жест отлично знали и отправились следом за предводителем, не задавая лишних вопросов. Не сводя глаз с угла дома, Захар опустил ствол автомата на голову верного фенакодуса, готовый моментально вскинуть его и открыть огонь по неведомой твари… которая, к слову, закричала в третий раз.

«Через секунд пять-десять уже покажется, – отметил про себя десятник. – Не успеем…»

Краем глаза он смотрел на дверной проем. Увы, по его прикидкам, дружинникам не под силу было опередить таинственного монстра и скрыться внутри прежде, чем тот выскочит из-за угла.

Можно, конечно, сжать фенакодусам бока и ускориться, но не наделают ли они при этом такого шума, что мут легко поймет, куда делись хомо? Вот она, извечная внутренняя борьба с самим собой – рискнуть или действовать по инструкции? Порой эффективней одно, порой следует уповать лишь на удачу… и, по иронии, никогда не знаешь, какое решение лучше всего подходит для твоего конкретного случая!

Крик повторился в четвертый раз, и из-за угла вылетел «Раптор» – как раз в тот момент, когда фенакодус Захара был в шаге от заветного дверного проема. Выглядел био неважно: заводской хвост он где-то утратил, кузов покрывали многочисленные вмятины, а из двух глаз горел красным только один – второй будто выклевал кто-то. Однако и его вполне хватило, чтобы приметить отряд из десяти хомо. Быстрые ноги понесли био навстречу добыче; судя по всему, он был зверски голоден.

Тут же стало понятно, что за звук привлек Захара – оказалось, что это вовсе не крик, а протяжный скрип несмазанных шарниров.

– В дом! – рявкнул десятник.

И снова дружинники не спорили – правда, на сей раз в их взглядах замелькало сомнение: никто не хотел бросать командира на растерзание «ящера». И тем не менее предводитель отдал приказ, а, значит, ослушаться его бойцы не имеют права. Воины Кремля один за другим спрыгивали со спин верных фенакодусов и, ведя их за уздцы, скрывались внутри. План Захара был понятен: прикрыть отход своего воинства автоматным огнем, после чего, по возможности, спрятаться в здании самому. «Раптор», бесспорно, способен достать людей и в доме, но для того, чтобы туда проникнуть, ему придется неслабо потрудиться – ведь с его габаритами через дверной проем не войдешь, надо стену ломать. В общем, Захар действовал правильно, но слишком уж самоотверженно. Десятник не должен столько брать на себя, в конце концов, он ведь – вожак, предводитель, его задача – вести за собой людей, а не прикрывать их отход, рискуя больше прочих. И это не говоря о том, что ценность командира для Кремля всегда выше рядового дружинника. Именно поэтому Богдан воскликнул:

– Давай я его задержу!

– Шуруй уже, – буркнул Захар. – Не отвлекай.

«Раптор» несся к ним, но, по счастью, его увечья не позволяли био развить привычный темп: несмазанные механизмы замедляли тварь, а отсутствие хвоста лишало ее изрядной доли маневренности. Захар, отлично помнящий уроки отца Филарета, знал, что, лишившись заднего отростка, стальные «ящеры» становятся довольно-таки неуклюжи. Грубо говоря, подобный био рискует в любой момент пропахать по земле, если забудется и попытается вытворить нечто из того, что делал прежде, еще до утраты хвоста.

И в задачу десятника входило дезориентировать тварь, чтобы она рассвирепела и сама доставила себе хлопот.

Именно поэтому десятник открыл огонь не сразу, а терпеливо дождался, пока «Раптор» наберет порядочную скорость. Сердце Захара бешено стучало в грудную клетку, а треклятое воображение по традиции рисовало образы, один ужасней другого, но с неизменной концовкой – в которой «Раптор» легко разрывал предводителя дружинников на части.