Антимаг - Александр Гедеон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лёха вспомнил странное пламя, сквозь которое они с Мией проскочили во время побега.
Кстати о пламени… Стриж, не оборачиваясь, бочком подобрался к костру и повернул вертел с завтраком, чтобы не подгорел.
Сказать ему было нечего. Полученная информация с трудом укладывалась в голове жителя двадцать первого века: магия, демоны, «батарейки» из людей… Фильмы про Гарри Поттера стоят в сторонке и тихонько вздыхают от зависти! Для полного комплекта безумия не хватает лишь драконов и девахи, ими управляющей.
— Демоны тоже не принадлежат нашему миру, но для их сил вы уязвимы, — продолжила объяснять девчонка. — Потому маги подчиняют себе пустотников с помощью демонических артефактов и используют, как хранилища, из которых можно черпать силу для сотворения заклинаний. Лишённым воли пустотникам не требуется разговаривать — только понимать приказы. Потому для вас создают артефакты, дающие только понимание языка хозяев.
А вот это уже Стрижу очень не понравилось. Ещё не хватало провести остаток жизни на побегушках у какого-то хмыря с волшебной палочкой. Ну, или чем они тут машут перед тем, как колдануть.
Кое-что в рассказе не сходилось. Девчонка сказала «лишённым воли», но ни Лёха, ни Миа таковыми не являются. Нестыковочка, которую хотелось бы разъяснить.
Когда эльфийка присела напротив него у костра, Стриж обернулся. Уже одетая Лаура прижимала к груди злосчастную шкатулку и как раз доставала из той перчатки. Лёха запоздало осознал их предназначение и пообещал себе больше не касаться никакой неведомой хрени голыми руками.
Миа деловито потыкала птичью тушку ножом, проверяя степень готовности завтрака. Убедившись, что есть ещё рано, она коротким свистом окликнула Лауру.
Судя по оскорблённому виду девчонки, так пренебрежительно с ней никогда не обращались. Эльфийка же ткнула пальцем сперва в шкатулку, затем на свои губы, а после на уши Лауры.
Та озадаченно моргнула и эльфийка вновь показала связку «губы-уши».
— Вы хотите говорить на моём языке? — наконец догадалась та.
Миа кивнула, а Лаура задумалась.
— Это возможно, но займёт время, — предупредила она. — Нас будут искать. Может старый змей и занят охраной раскола, но кого-то в погоню он пошлёт. Мы должны уйти как можно дальше.
Лёха переглянулся с Мией. С одной стороны — да, лучше уходить. С другой — среди вояк не было никого, похожего на егерей или лёгкую пехоту. Только кавалеристы в латах. Плюс ливень надёжно смыл следы беглецов. Так что пока прибудет подмога из специалистов, пока разберутся, в каком направлении искать… А вот понимание ситуации и оперативный обмен информацией им жизненно необходимы. Как и еда — сил предстоит потратить немало.
Решившись, Стриж повторил жест Мии, продемонстрировав, что тоже хочет быть понятым.
Несмотря на по-летнему тёплое утро, его всё ещё знобило. Не помогала даже близость к костру — тепло уходило из тела. Поддавшись порыву, Стриж медленно выдохнул, опасаясь увидеть морозный парок. Ничего подобного.
Странно. Нечто похожее Лёха испытывал всего раз, когда ещё на третьем курсе его угораздило распороть руку и потерял довольно много крови. Может, у прежнего владельца тела малокровие? Не, вряд ли — тогда чёрта с два скакал бы таким лихим козликом всю ночь, да ещё и под грузом в виде девчонки. Но опять же — хрен знает, что там за физиология у остроухих.
— Не уверена, что у меня получится, — предупредила Лаура, выуживая из шкатулки что-то, похожее на золотое стило. — Я видела варианты плетения в книгах, но никогда не пробовала повторить на ком-то.
Миа вопросительно мотнула головой, словно предлагая Стрижу идти первым. В принципе, логично: он и так кандидат в покойники, а значит лучший подопытный.
— Нашли, блин, лабораторную крысу, — зло проворчал Стриж, но согласно кивнул.
Раз уж карма у него сегодня такая — все шишки огребать, — то и фиг с ним. Хуже уже вряд ли будет.
Вновь свиснув девчонке, Миа ткнула пальцем в Лёху, затем в Лауру и демонстративно провела ножом у горла.
Молчаливое предупреждение поняли все. Новость о невосприимчивости пустотников к магии ставила Мию в позицию, позволяющую диктовать свои условия. Вообще, с того самого момента, как «эльфийка» услышала о судьбе пустотников, её симпатий к спасённой явно поубавилось.
Лёхе стало интересно: сумеет ли Мия при необходимости выполнить угрозу? Сам он вряд ли смог бы спокойно зарезать подростка. И очень не хотел проверять это на практике.
На Лауру, похоже, угроза подействовала. По крайней мере, на нож она косилась с опаской.
Повинуясь жесту девчонки, Стриж закатал рукав нижней рубахи до плеча.
— А на жопе ничего не нарисовали хоть? — мрачно поинтересовался он, разглядывая затейливый золотой узор, охватывающий бицепс.
Сложный, полный мелких деталей рисунок напомнил Лёхе виденные по научно-популярному каналу национальные орнаменты. Передача была то ли про инков, то ли про ацтеков, то ли про какой-то ещё глубоко безразличный Стрижу народ.
Там, в графском лагере, было не до подробного осмотра и татуировку он попросту не заметил. А на переодевающуюся напарницу вежливо не смотрел. Как оказалось — зря. Кто знает, какие ещё сюрпризы скрывают их новые тела?
Пока Лаура, закусив губу, сосредоточенно изучала рисунок, Лёха рассматривал странный предмет в её руке. С виду — литой кусок металла без всяких видимых отверстий, желобов для краски, или завинчивающихся деталей.
— Будет очень больно, — «обрадовала» его девчонка. — Но недолго. Мне нужно нанести семь линий, чтобы изменить плетение.
— Вот где ты раньше была, когда я тату-мастера искал? — хмыкнул Стриж, жестом подбадривая Лауру.
Всё ещё ожидая появления иглы, Лёха с недоумением наблюдал, как его руке приближается золотое стило.
Когда острие прикоснулось к телу, вместо укола Стриж ощутил жжение, будто от попавшего на кожу кипящего масла. Лёха зашипел от боли, но руку удержал, хотя очень хотелось прекратить пытку и влепить подзатыльника юной садистке. Вспомнилось, как на втором курсе с однокашниками по пьяной лавочке «проверяли силу воли», держа запястье над огнём зажигалки. Тогда алкоголь играл роль обезболивающего, а вот сейчас такой «анестезии» не было. Пришлось терпеть, благо хоть было, на что отвлечься: наконечник стила плавился, нанося на кожу золотые линии.
— Гребучее средневековье, — выругался Стриж, отворачиваясь, чтобы скривить от боли рожу. — Что ж вы, гады, всё по живому норовите…
Совершенно некстати вспомнилось, что раны в Европе вплоть до девятнадцатого века лечили, заливая в них кипящее масло. Лёха от души понадеялся, что здесь медицина шагнула подальше.
