Ангел в камуфляже - Марина Серова

— Ну кто же тебе сможет объяснить лучше родного отца! Набирай!

Ее нос покраснел и припух, но пока не хлюпал. Я грела ее горящими глазами, побуждала к действию, и она делала то, что от нее требовалось. Больше всего не хотелось появления сейчас Андрея со свежей рыбкой в руках. С двумя крепкими мужиками, настроенными сурово, справиться было бы непросто.

— Алло, папа? Папа!

Я отобрала у нее трубку решительно, почти грубо.

— Владимир Степанович, здесь Татьяна Иванова! Я на даче Синицыных, вместе с Наташей. Она сейчас к вам приедет. Да, сама, на моей машине. Положите этот «золотой подряд» не под сукно, нет, а в самый надежный сейф и держите его там до поры, но под рукой и так, чтобы никому, даже людям из самого близкого окружения, доступа к нему не было с гарантией! Да, это очередные «райские» заморочки!

Я передала ей телефон, и она, слушая жужжание голоса в нем, послушно кивала головой и вытирала ладошкой мокнущие от глаз щеки.

— Ой, Танюха! — только и смогла сказать, возвращая мне трубку.

Я забрала у нее ключи от их квартиры, отдала ей свои — от машины — и быстро, но очень доступно растолковала, как ее найти и когда ей следует выходить наружу. Наташка всегда была смышленой девчонкой. Понятливей многих.

Серега ждал меня за рулем, зевая от скуки, и даже не пошевелился, чтобы открыть даме дверь, хотя бы изнутри. Я постаралась двинуть ею покрепче, но — хороша машина — все равно получилось лишь негромкое чавканье. Набросил на себя ремень безопасности и дожидался, пока я не догадалась сделать то же самое. Только после этого мы плавно двинулись вперед, ныряя на колдобинах разбитой дороги. Что-то познабливало меня в прохладной, кондиционированной атмосфере шикарного салона. Обернувшись назад, насколько позволила шлейка, идущая наискосок по груди, я увидела-таки, как Наташа появилась из калиточки и бегом ударилась в противоположную нам сторону. Если это нечто, то, господа, вы ошибаетесь во второй раз!

Ремни безопасности были для Сереги не простой демонстрацией добросовестного отношения к правилам, а, при его манере езды, насущной необходимостью. Едва вывернув с объездной, идущей вокруг дачного массива, на асфальтированную, но не менее разбитую дорогу, извивавшуюся по краю крутого волжского берега, машина под дикий взвизг колес взяла такой старт, что мне стало не до пейзажных красот. Ухватившись за что-то прочное, я не знала, что мне делать — то ли скоростью наслаждаться, то ли Богу молиться, прося у Него милости и раскаиваясь в грехах. Оно и к лучшему — отвлек меня Серега от тяжелых предчувствий.

— Ты всегда так по-сумасшедшему ездишь? — спросила его, когда мы выскочили на автостраду и высокая скорость стала не столь опасной.

— Я еще сдерживался ради тебя! — Он скосил на меня глаза и снисходительно ухмыльнулся. — Торопиться надо! — И наддал еще, хотя мне казалось, что уже больше некуда.

— Что-то я тебя не припомню среди наших знакомых.

Вглядываясь в его пожеванный профиль, я запоминала незнакомые мне черты накрепко и надолго, так, чтобы узнать их теперь сразу и при любых обстоятельствах. Он, не ответив, посвистал сквозь зубы и, нагнувшись, ткнул пальцем в клавишу радиоприемника. Салон заполнился, начиная сзади, густыми, низкими звуками неторопливого и привольного блюза. По-негритянски хриплый голос до бесконечности повторял одну и ту же английскую фразу и заканчивал речитатив кратким, отчаянным возгласом. Мрачноватой она мне показалась сейчас, эта музыка.

До города мы долетели на едином вздохе и только по улицам поехали нормально. Серега выключил музыку и удостоил меня ответом на вопрос, который я уже забыла:

— А я и не из ваших знакомых. Я телохранитель. Меня Борис нанял тебя охранять.

— Чего меня охранять-то? — попыталась я поломать комедию.

Он во второй раз, так же искоса, глянул на меня, слегка раздвинул в улыбке губы и пресек мои попытки одной фразой:

— Есть что охранять!

И больше не проронил ни слова. Так я ему и поверила! Одно из драгоценных правил поведения частного детектива Татьяны Ивановой в моменты опасности гласит: «Будь готова к худшему, тогда лучшее окажется приятнее себя самого!» Вида, конечно, подавать не следует.

Черт возьми, он знал, где живут Синицыны, лучше меня. По дворам провез не спеша, но раза в два быстрее, чем обычным путем, и остановил у подъезда.

— Я сейчас машину отгоню в сторону и поднимусь тоже, — пообещал, глядя мимо.

— Зачем? — продемонстрировала свою настороженность.

— Желание хозяина — быть с тобой, пока он не вернется, — пояснил устало и равнодушно.

— Ну, будь!

Я возмущенно пожала плечами и, выпорхнув из машины легкой бабочкой, засеменила ко входным дверям.

Квартира Синицыных воображение не поражала. Да, четырехкомнатный простор, да, европейский антураж в отделке, да, функциональная, удобная мебель. Ну и что? Именно потому, что можно было задать себе такой вопрос, мне здесь и нравилось. Ничего лишнего и чрезмерного, а все что есть — очень качественно. В одном только месте хозяевам изменило чувство меры. В гостиной — так я определила большую комнату с огромным, плоским телевизором, приподнятым над полом специальной подставкой — между креслами от их уровня и до потолка выделялся выступом портрет Наташи, выполненный мелкими штрихами по белому фону. Это уже шаг к кумирне!

Хлопнула входная дверь. Борис? Или у телохранителя этого свой ключ есть? Зачем он ему? И как же он так лопухнулся, перепутав объект охраны? Ключ, совсем ненужное ему, взял, а фотографией — что первостепенно — не поинтересовался? Какой же он телохранитель с такими ошибками? Если Борис пришел, придется ему ответить на эти вопросы, прежде чем я отвечу на его.

— Боря? — Я пошлепала к прихожей и услышала на полдороге:

— Я это!

— Господи, а ключ-то у тебя откуда?

— От хозяина!

Он появился в дверях и, держа руки в карманах, двинулся в комнату.

— А у нас разуваться принято! — пролепетала, отступая перед ним тылом вперед.

— Это здорово!

Он, не сводя с меня скучного взгляда, высокомерно задрав подбородок, надвигался медленно и очень уверенно. Он такой же телохранитель, как я — массажистка из салона миссис Бланк! Его уверенность мне на руку, а провокацию мы ему сейчас устроим, чтобы в квартире Синицыных запахло жареным не по его сценарию.

— Ты что? — распахнула я глаза до бездонности. — Ты что? — И взвизгнула как могла более ядовито: — Пошел вон, подонок!

Кинулась, будто зная зачем, к секретеру, выдвинула средний ящичек, выкинула из него ворох каких-то бумаг и с удовлетворением почувствовала, как он обхватил меня сзади, сцепил руки. На сей раз я не в воде барахтаюсь, отлично!

— Пус-сти, с-скотина! — Я напряглась, пытаясь разорвать кольцо его рук — ход такой естественный для женщины и самый бесполезный из всех возможных.

Он отшвырнул меня назад, подставив ногу, и я упала — так нужно было, — но, может, чересчур мягко для естественного падения. Будь он менее самоуверен, обязательно обратил бы внимание на эту деталь.

Нет. Его нос опустился в открытый ящик, а потом туда же полезла и лапа.

— Ты что позволяешь себе! — залепетала я Наташиной скороговоркой. — Теперь я знаю, никакой ты не телохранитель, а просто грязный бандит с большой дороги!

Я поднялась на ноги, а он достал из ящика газовый пистолет, не обращая на меня внимания, выщелкнул обойму, удовлетворенно хмыкнул и затолкал его в карман адидасовских штанов.

Я тем временем отыскала, чем обратить на себя его внимание, — схватила с журнального столика увесистый том с медвежьей мордой на блестящей обложке и швырнула им в его голову. Опять он не обратил внимания на точность броска и не насторожился, хотя едва успел отбить книгу рукой.

— Извини, — сказал, — отвлекся. Сейчас займусь тобой.

Ну, наконец-то! Если б у меня была цель заняться тобой, то ты уже давно лежал бы и считал индийских слонов, легкой стайкой кружащихся перед глазами.

Он быстро — куда делась ленивая апатия? — вышел из комнаты, а я, крикнув ему вслед:

— Сланцы сними, тебе без них удобней будет! — встала почти посередине, заложив руки за спину и слегка расставив ноги. Приготовилась.

Он появился вновь с небольшой сумкой в руках и наткнулся на мой презрительно-улыбчивый взгляд. Наконец-то удалось пробить его тупую невозмутимость, но и то — не до конца. Недоумение, тенью скользнувшее по его лицу, быстро сменилось прежним равнодушием.

— Не бойся, крошка, ничего неприятного ты не испытаешь.

Он явно чересчур увлекается дешевыми западными боевиками. Кого-то крутого оттуда на себя и рисует.

— Не могу того же сказать о тебе! — ответила, стараясь соответствовать. — И давай поосторожней! Сценарий прежний? Несчастный случай? Не забудь, после смерти на моем теле не должно остаться посторонних следов!