Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших - Василий Песков

По мнению Нареша, в индийских джунглях независимей всех держатся дикие буйволы. Было немало случаев, когда буйволы не убегали, а смело выступали навстречу тиграм и побеждали.

Слоны индийские несколько мельче африканских собратьев. Не у всех из них есть бивни. Но сила этого великана уважается в здешних лесах. Все же изредка столкновения возникают, противники у слонов – либо тигр, либо вздорные по характеру и безрассудные по храбрости носороги. Побеждает обычно слон. Но вот случай, обошедший газеты в ту осень, когда мы с Нарешем возле экрана обсуждали повадки обитателей джунглей. Жители деревни Кхеджури (штат Орисса) обнаружили погибших в поединке слона и тигра. Считают, что тигру в заповеднике Симилипал не понравился зашедший на его территорию слон-одиночка. Неизвестно, как долго длилась схватка, но, судя по рваным ранам на хоботе, слон истек кровью. А тигра нашли придавленным рухнувшей четырехтонной массой.

Малый большому в поединках иногда может противостоять, только объединившись с собратьями. На сельском дворе в Ростовской области я наблюдал, как два маленьких петушка бентамской породы объединились против здорового деспота – огромного, как будто из бронзы отлитого, петуха. И что же? Одолевали!

Африканские бабуины как огня боятся леопарда, но лишь в одиночку. А в стае они сами страшны желтой кошке. И если для смелого леопарда бабуин – лакомая добыча, то обезьяны (клыки у них тоже большие!) довольствуются бурной радостью при виде растерзанного врага.

Дружной и агрессивной ватагой некрупные птицы повергают в бегство большого и опасного для одиночек хищника. Так, совы не рискуют днем оказаться на видном месте – возле них сейчас же закружится негодующий хоровод мелкоты. Вороны, часто попадающие ястребу-тетеревятнику, объединившись, гонят разбойника прочь. Или вот, посмотрите на снимок, сделанный на Аляске, ворона (на Аляске вороны – черные) смело атакует местного великана – орлана-белохвоста. Но этой смелости есть причина – орлан вторгся на гнездовый участок вороны.

Три фактора сообщают отвагу животным и позволяют одолеть им или хотя бы прогнать противника более сильного: защита своей территории (дома стены помогают!), защита законной добычи (попытайтесь отнять у кошки пойманного воробья или мышку) и защита потомства – смертельно опасно оказаться между матерью и медвежатами, между лосихою и лосенком, вблизи тигрят.

Есть и смешные истории, когда великаны испытывают панический страх перед существом очень маленьким. У меня есть снимок, слоны в зоопарке жмутся в угол и оглядываются на ежа – знают: колется. А в Африке страх на многих может нагнать муравей из рода муравьев странствующих. Надо видеть, что это такое. Мой друг Михаил Домогацких, когда в Танзании мы прокрадывались с фотокамерами к слонам, вдруг лихорадочно стал срывать с себя одежду. Оказалось, под штанину ему забрался и «огненно» укусил его муравей.

Слоны, если такой муравей залезет в хобот, приходят в неистовство, колотят хоботом по деревьям. Похоже ведут себя и другие животные. Вот уж действительно, большого осилил маленький.

• Фото из архива В. Пескова. 15 – 18 апреля 1994 г.

Свидание у Селигера

Болотистый лес, заполненный хмарью тумана, капель с жидкого сосняка, хлюпанье снега с водой под ногами – самая середина апреля у Селигера, время глухариных токов… И вот они, характерные звуки – «тк! тк!..», а следом «точенье», заставляющее замереть сердце. На кроме болота виден и сам бормотун. Черный. Хвост веером. Брови красного бархата. Он то затихает, прислушиваясь, то с генеральской важностью ступает по снегу, и вдруг побежал – резво атакует кого-то… Все дальнейшее непосвященному показалось бы сказкой. Глухарь устремился к линялой палатке, возле которой на пнях сидят двое людей. Глухарю бы их испугаться, а он вроде как напоказ – кругом, кругом пошел по снегу, прямо под ноги сидящим.

Год назад мы рассказывали о глухарях, живущих почти что в центре Москвы во дворе Кирпичевых – отца-орнитолога и сына-охотоведа. Рассказано было о муках и радостях дела, не приносящего денег, но крайне важного, если помнить, что жизнь рано или поздно станет с головы на ноги и обретут ценность простые и вечные ее проявленья.

Глухарь – одна из веточек зеленой и пышной кроны дерева жизни. Птица эта куда более древняя на земле, чем всюду ныне царствующий человек. Но депрессии, как сказал бы ученый, глухариный мир пока не повержен. Глухари процветают, где люди не досаждают этой крайне чувствительной к беспокойству птице. Таких мест на земле, однако, все меньше и меньше. Зоны обитания лесного крылатого великана сужаются. И важно возродить глухаря там, где он когда-то был птицей обычной. Еще заманчивей вывести птицу, не слишком чувствительную к присутствию человека. Задача оказалась далеко не простой, и многие, взявшись ее решать, отступились. Сергей Кирпичев не отступил сам и вырастил наследника – сына, с малолетства разделявшего с отцом муки и радости пионерского дела.

В прошлый раз мы рассказывали, как живут выращенные Кирпичевыми птицы на московском дворе, как появляются они из яиц в инкубаторе («ноу-хау» Кирпичевых), как их «пасут» – воспитывают на глухих болотах у Селигера. Очередной этап работы – попытка не шарахающихся при появлении человека птиц «вписать» в природу в самый ответственный момент для глухариной жизни – в период тока. Для всего этого еще в марте отец с сыном по снегу вывезли глухарей в относительно малодоступный район Волговерховья. Натянули между деревьев сетки вольер, поставили палатку для наблюдений. Но у молодого Кирпичева родилась дочка. На время он отлучился в Москву, оставив отца в лесу одного с глухарями.

И вот мы вместе с молодым папой бредем по заболоченному, залитому водой апрельскому лесу. Кто ходил в это время к глухариным местам, знает все тяготы этих передвижений – ставишь ногу в след идущего впереди человека, а в нем, как в кувшине, коричневая вода. Время от времени воду надо выливать из сапог. Портянки не меняем, выжимаем – и снова на ногу.

Но сколько радости в мокром апрельском лесу! Оттаяли, оказались на виду следы глухариных ночлегов. Где-то невидимы трубят журавли. Вблизи от родового гнезда, на сосне, видим, как уже прилетевшие скопы сгоняют ворона – загодя протестуют против присутствия тут разбойника. Заполненный водой след рыси. Но можно увидеть и след медведя. Медведи тут есть.

Семикилометровый путь по лесному болоту кажется нескончаемым. Хватаем с набухших почек перезимовавшие ягодки клюквы и переставляем, переставляем онемевшие от мокроты в сапогах ноги… Но вот он, запах дымка. Видим палатку и слышим токование глухарей. А через две минуты обнимаемся с небритым, пропахшим лесом и дымом, похожим на лешего (но в берете!) Кирпичевым-старшим. Разговор шепотом: «Как дела?» «Все по плану».

Глухари на току обжились. И, казалось бы, выпусти их из-под сетки, сейчас же скроются с глаз. Нет, к месту они привязаны, не улетают, а если выпустить двух или всех четырех сразу, начинаются жаркие петушиные драки, драки такие, что одного из бойцов Кирпичев-старший спасает, схватив его на руки.

В январе я видел всю компанию глухарей в одном не слишком просторном вольере, сидели бок о бок – братское дружелюбие. А март и апрель сделали птиц яростными соперниками. Запал схватиться хоть с кем-нибудь распространяется даже и на людей. Один из глухарей делает круги возле нашей стоянки. И что интересно, Кирпичева-старшего он принимает за самку и лишь кружится, распустив крылья, а Кирпичева-сына глухари почему-то считают соперником, и Саша вынужден сидеть тихо-смирно. Иначе быть синякам от мощного клюва. Чтобы утвердить свою роль, Кирпичев-старший изображает руками трепыхание крыльев самки. Для глухаря-ухажера на току это ключевой раздражитель, сигнал к спариванию. Любопытно, что даже имитация этого сигнала действует безотказно.

Весенний ток – кульминационная точка в лесном житье-бытье глухарей. Самцы, слетевшись на ток, на рассвете издают турнирные бормотанья, оглушая себя настолько, что охотники уже тысячи лет пользуются этим, подбираясь к охваченным страстью птицам на выстрел.

С деревьев возбужденные петухи слетают на землю для турниров на глазах у смирно сидящих неприметных сереньких самок. Петухи в азарте бдительность притупляют, но самки настороже, чуть опасность (близость человека, рыси, лисицы, куницы) – негромкое квохтанье, и весь хоровод глухарей улетает. Если же все спокойно. Турнир проходит по древним правилам: бородатые, краснобровые ухажеры ходят гоголем, приспустив крылья, в азарте подпрыгивают вверх и схватываются так, что, не будь на шее у них мускулистой брони, наносили бы друг другу смертельные раны. Но все кончается миром – выявленьем достойных продолжить род. Как самки это определяют, от человеческого глаза ускользает. Но как-то определяют. Кирпичев-старший, много раз наблюдавший тока, рассказывает: «К избранному глухарки устремляются в очередь, и он ведет себя, как неутомимый султан. Другим же иногда приходится лишь поправлять истрепанные перья».