Авое, Тифлис - Григорий Арутюнян

Медленно, маленькими глотками пил мальчик, впервые в жизни, этот чудный напиток, продолжая слушать Арсена, разговоры вокруг. И что удивительно — он все понимал! Понимал доселе незнакомый ему говор через интонации, паузы, взгляды, жестикуляции. Он все еще не осознавал происходящего с ним. Не осознавал, что это Тифлисъ, умеющий очаровывать, начинал свое колдовство. Мальчик с упоением растворялся в этом чуде. Он открывал для себя новый мир — город, улочки, бесчисленные лавки и мастерские, людей, речь, жестикуляции, мелодии. То, что открывалось перед ним несколько отличалось от его представления города — где, как ему казалось, большие дома, масс а хмурых людей, занятых делом, богачей — в кутежах и увеселениях и, самой опасной категории горожан — жуликов, воришек и пройдох.

Тифлис удивил его. Здесь не было, хмурых и злых лиц — все были заняты и все были веселы. Все предавались кутежам и застолью и богач и бедняк, и порой было трудно понять, кто правит "балом". Трудно было определить и жуликов и пройдох — все были готовы искренне помочь ближнему, проявляя при этом благородство. Грубый обман и издевка не принимались. Все вокруг напоминало веселую и добрую игру, где не бывает проигравших и обиженных. Каждый виртуозно исполнял в ней свою роль и только свою. А дирижером в этом представлении был, конечно, Тифлис! Как описать его пером, чтоб не повториться! Он многолик, многоголосен, многоцветен и многогранен, сверкающий со всех сторон по-разному, но одинаково ярко и гармонично. Он вне географии и измерений. Одинаково ленив и безудержно азартен. До странности наивен и хитер. Весел и грустен. Традиционен и непредсказуем. Подвластен времени, но юн.

Тифлисский цирюльник

— Прошло время, и надо было решать, что делать мальчику дальше. Арсен предложил продолжить учебу в школе и с осени Вагаршак стал ходить в ближайшую армянскую школу, начав снова с первого класса. Несколько странно выглядел он, провинциальный подросток, среди малышей-однокашек. Малыши подтрунивали над ним, учителя относились с пониманием и терпением.

— В Тифлисе, как и во всех молодых Советских республиках, настали трудные времена. Было трудно с продуктами питания, особенно с хлебом. Его давали по хлебным карточкам.

Заработков Арсена еле хватало, чтоб прокормить семью. Чтоб как-то облегчить вопросы питания мальчика, Арсен попросил буфетчика школы, где учился Вагаршак, в перемену между уроками, подкармливать его остатками хлеба, обещав ему взамен, по возможности, лекарства из аптеки, где он продолжал работать. Буфетчик согласился и тайком давал Вагаршаку немного остатков от хлеба. Но каких остатков! Это были черствые, заплеснувшие, прогрызенные крысами кусочки. Но, что было делать? Знакомое чувство голода снова преследовало его. И он ел этот "хлеб", запершись в школьном туалете, чтоб никто не видел его "завтрака". Так продолжалось некоторое время, но Вагаршак понял, что это не решение вопроса. Он видел, с каким трудом удается Арсену прокормить семью, где только он зарабатывает на хлеб. Зарабатывает своим ремеслом! Девочки еще малы, тетя Анна еле успевает за хозяйством в доме. Еще прибавилось забот с Вагаршаком. И он решает оставить школу и обучиться какому-нибудь ремеслу.

— Как-то вечером он поделился своим решением с Арсеном. Арсен внимательно его выслушал и сказал: — "Ну, что ж. Думаю, ты правильно решил. Ремесло — это хорошо. Это и польза людям и кусок хлеба. Давай я обучу тебя своему делу". — "Нет, Дай. Если можно, я обучусь ремеслу парикмахера. Я немного умею это делать — мне приходилось стричь своих братьев. А когда обучусь, вам уже не придется ходить в парикмахерскую". На том и порешили. Арсен договорился с мастером в цирюльне у Солдатского[5] или как его еще тогда называли — Русского базара, чтобы тот взял мальчика в ученики и подучил его ремеслу. Мальчик же за это будет ему во всем помогать, и в мастерской, и, если понадобиться, в домашних делах. И вскоре Вагаршак, вновь оставив учебу, стал каждый день, с раннего утра и до позднего вечера, бывать в этой мастерской. Место было бойкое, многолюдное, посетителей много. Здесь не только стригли и брили, но и делали компрессы, массаж шеи и лица, ставили пиявки, хранящиеся тут же в стеклянных баночках с водой, втирания различных мазей из серы и чеснока против перхоти и облысения, лечили от угрей и фурункулов квасцами и пивными дрожжами. Мастера еле успевали обслужить клиентов. Мальчику приходилось их встречать, сопровождать к мастеру, соблюдая очередность, греть и вовремя подносить воду, чистые, смоченные в воде салфетки для компрессов, пиявки, подметать срезанные волосы, убирать, следить за чистотой, выполнять многочисленные поручения не только мастеров, но .и клиентов. Итак, с утра и до поздней ночи. Он делал это с удовольствием. Работа сопровождалась шутками, анекдотами, различными историями. Здесь рассказывались и пересказывались все городские новости, сплетни. Так продолжалось несколько месяцев, но, к сожалению, об обучении ремеслу не было и намека. Мальчик был им нужен для побегушек, чтоб выполнять побочную работу. Это, до поры до времени, не смущало Вагаршака, но постепенно он стал задумываться, — а как же самому научиться обслуживать клиента? И он решил пойти на хитрость и, не дожидаясь, когда его начнут учить, самому постараться вникнуть в секреты ремесла. Стал между делом, да и во время, когда был занят подметанием полов или еще чем-то, краешком глаза подглядывать и следить за действиями мастеров — как они орудуют ножницами и расческой, опасной бритвой, как ставят компрессы и т д. Начал многое усваивать, запоминать, затем повторял это дома, пробуя подстригать волосы Арсена. Но однажды, когда Вагаршак подметая полы, внимательно следил за действиями мастера, тот заметил и понял его намерения.

— "Ах ты, паршивец! Без году неделя в учениках, а уже хочешь стать мастером! Для этого надо съесть пуд соли! Занимайся пока тем, чем велят. Ты еще не дорос, чтоб стать вровень с нами. Еще раз замечу, что подглядываешь — выкину на улицу!".— окрикнул он мальчика, и дал ему сильную затрещину…

— Этим же вечером, уже дома, Арсен увидел, что мальчик очень грустен и подавлен.— "Что случилось, Вагаршак? Тебя кто-то обидел?". И мальчик, в сердцах, рассказал об эпизоде в мастерской.— "Я не знаю, что мне делать, Дай. Очень хочу скорей начать самостоятельно работать, уже многое умею. Не хватает только практики. Посоветуйте, как мне поступить?". Арсен немного подумал, и выход был найден.

— "А ты, Вагаршак, начни работать прямо в нашем дворе. Для этого тебе понадобятся необходимые инструменты, которые я постараюсь достать, стул и небольшое зеркало. На улице полно неимущего люда. Ты можешь учиться на них. Я думаю, они с удовольствием согласятся. Конечно, будешь делать это бесплатно. Будет польза и им и тебе. С клиентурой у тебя проблем не будет. Все остальное будет зависеть только от тебя" — предложил Арсен. И, действительно, когда Вагаршак, с появлением у него всего необходимого, стал зазывать с улицы людей для бесплатной стрижки и бритья, охотников нашлось немало. Это была безденежная масса, в основном бородатые муши — носильщики. Он поставил стул в центре двора, у дерева унаби, к нему же приспособил и небольшое зеркало. Место было удобно и тем, что верхнюю одежду клиенты могли снять и повесить на унаби. Проблема с теплой водой тоже решилась просто,— дело было летом, и вода, набранная из крана во дворе, быстро грелась, прямо под лучами солнца. В уборке остриженных волос помогала тетя Анна. Сначала было сложно. Бородатые муши охотно откликались на заманчивое предложение. Но затем, стиснув зубы, терпеливо дожидались конца неожиданной, добровольной, но зато бесплатной пытки. Многие шли на это с пониманием, видя страстное желание мальчика найти себя в жизни. Все это происходило под веселые шутки и хохот соседей. Это был для них, тоже бесплатный, отличный спектакль и повод для острот, балагурства и незлобных шуток в адрес мальчика и его клиентов. Он принимал их с достоинством, зачастую и сам смеялся над собой и своей затеей. Он принял уже игру и правила города и держал перед ним очередной экзамен, решив идти до конца, чего бы это ему не стоило. Часто некоторые слабонервные клиенты не выдерживали конца экзекуции и, срывая с себя простынки, под хохот и свист зрителей-соседей и возгласов вслед — "Авое!", "Чантракулия сакме!" (Очень плохи дела!) или непереводимыми абракадабрами типа — "Заремба зхкм бабахикин!", ругая себя и все на свете, с недобритой щекой убегали от незадачливого юного цирюльника. Он бежал за ними, относя забытую одежду, просил извинение. А зрителей такие сцены приводили в восторг, прибавляя и без того немалое, остроумие. Вагаршак не находил себе места в такие минуты. Особенно переживали Анна и девочки. И, конечно, Арсен. Он тайком следил из комнаты, через окно, выходящее во двор. Вагаршак знал об этом и в минуты растерянности виновато поглядывал в сторону этого окна. Ему больше всего на свете не хотелось, чтоб Дай пришлось краснеть из-за него. Но постепенно его упорство стало приносить плоды. Муши не только приходили сами, но и приводили своих друзей и знакомых. Весть о бесплатной цирюльне, где мальчик делает и лицевые компрессы, и массаж шейных мышц, стала распространяться по всему кварталу. Вагаршак, действительно, уже ловко и мастерски делал свое дело. А главное, делал он это забавно, весело, с шутками, внося в городской сленг и свои интонации, с полным вниманием и уважением к клиенту. К работе мальчика, стараясь чем-то ему помочь, часто подключалась и дворовая детвора — Омари, Лева, братья Мирзоевы — Юра и Эдик. А сосед — Жора Дралинский садился на табурет, под деревом унаби, и задорно играл на гармошке. Рядом с ним, чутко реагируя на игру своего хозяина, сидел его верный пес — Тарзан. Настал момент, с прошествием времени, когда во дворе стала выстраиваться очередь. Приходили и клиенты, предлагавшие мальчику деньги. Насмешки и хохот соседей исчезли, уступив место удивлению и ворчанию соседок на большое скопление людей. А мужская половина двора сама стала с удовольствием пользоваться услугами юного мастера, и он оказывал их с радостью. Арсен уже гордо проходил по двору,— он не имел привычки, да и времени, праздно находиться во дворе.