Эдуард Дженнер. Его жизнь и научная деятельность - В. Святловский

Тем не менее сам Дженнер не захотел оставаться в Лондоне и на приглашение доктора Кляйна, сулившего ему здесь золотые горы, отвечал: «До сих пор я не искал высоких мест на пути жизни, любил долину, а не горы: ужели теперь, когда приближается вечер моей жизни, пойду искать богатства и почестей?» И он вернулся назад в свою излюбленную деревню, к своей скромной трудовой обстановке, а врачи всех стран закопошились, засуетились и принялись проверять его открытие; и хотя уже тогда же известный Пирсон писал Дженнеру, что «имя Ваше будет жить в памяти людей до тех пор, пока чувство благодарности и уважения к благотворителям не иссохнет в их сердце», но нападки посыпались со всех сторон на голову бедного изобретателя и не давали ему покоя целых три года подряд, а именно до 1801 года. Так, прежде всего до Дженнера дошло известие, что один доктор (Вудвиль в Лондоне), проделывая опыты с вакцинацией, убедился в их полной непригодности – все привитые им субъекты опасно занемогли натуральной оспой; затем племянник Дженнера прислал ему письмо следующего содержания: «Спешите сюда, – присутствие Ваше необходимо. Ваши лавры хотят присвоить другие. Доктор Пирсон обратился письменно ко всем врачам, предлагая снабжать их материей коровьей оспы и убеждая брать ее исключительно у него, так как только у него одного имеется запас свежей и зрелой материи. Кроме того, он читал публичные лекции об коровьей оспе и таким образом, в глазах публики, заявил себя как бы изобретателем вакцинации. Впечатление произведено. Друзья советуют Вам скорее вступиться за себя».

Пришлось спешить в Лондон. Оказалось, что Вудвиль производил оспопрививание в госпитале, где лежали больные натуральной оспой. Это обстоятельство породило весьма печальные результаты: свойство коровьей оспы изменялось под влиянием натуральной, многие лица, привитые Вудвилем, захворали настоящей оспой, тело их покрылось сыпью, явилась рвота, судороги и прочее. Было от чего прийти в ужас; Дженнер не узнавал своего открытия, – до того оно было искажено. Между тем Вудвиль, не довольствуясь разглашением неудачных опытов, вносил смуту в слабые умы, печатно заявляя, что коровья оспа принимает часто характер весьма злокачественного страдания. Публика волновалась и не знала, кому верить. Дженнер защищался, и защищался энергично, с фактами в руках, но доверие приобреталось туго, тем более, что зло от неуменья прививать оспу новым способом быстро распространялось, благодаря другому известному врачу, Пирсону, также рассылавшему в разные округа Англии под видом чистой коровьей оспы такую же зараженную материю, которой пользовался и Вудвиль.

Когда лорд Эгремонт, который сильно интересовался великим открытием Дженнера, обратился к нему с просьбой разъяснить причины этого странного явления, то вот что ответил ему Дженнер: «Все зло произошло оттого, что Вудвиль и Пирсон, достав настоящей коровьей оспы, привили ее в своем госпитале нескольким лицам; но, не давши ей вполне созреть, они на третий или на пятый день привили им натуральную оспу. Та и другая принялась, и поэтому материя, которая образовалась в оспинах больных, уже не была чистой коровьей оспой, а смешанной и, следовательно, заразной. И такой-то оспой пользовался Вудвиль; он же ее рассылал в провинцию, даже на материк. То же делал и Пирсон. Я старался удержать их от этого, но напрасно. Оба они не принимали самых необходимых мер предосторожности, которые в таком деле нужнее всего. Не только от испорченной материи, легко заразиться и от ланцетов, которыми прививают натуральную оспу».

И это выдавалось за открытие Дженнера!

К этому же периоду относится и другой поступок доктора Пирсона, сильно возмутивший и оскорбивший Дженнера. Этот врач, вскоре после обнародования открытия Дженнера, сулившего большие выгоды изобретателю, задумал эксплуатировать его открытие при посредстве особого акционерного общества (то же явление, как известно, повторилось и на наших глазах с изобретением Коха) и, объявив себя председателем этого общества, имел нахальство предложить Дженнеру место постоянного корреспондента вновь открытого общества.

Среди прочего он писал ему следующее: «Полагаю, мне нетрудно будет склонить наших принять вас… Ваше звание не причинит вам почти никаких расходов; каждый участник платит одну гинею в год – не более; но я думаю, что вас можно будет освободить и от этой платы, так как вы, вероятно, не будете присылать нам больных».

Дженнер, страшно возмущенный, отвечал своему коллеге более чем сдержанно: «Ваше письмо, – писал он, – признаюсь, изумило меня. Мне кажется немного странным, что общество, имеющее предметом своим прививание коровьей оспы, составилось и устроилось без моего ведома. Само по себе это должно быть очень лестно для меня, доказывая несомненно, что важность сделанного мною открытия признается теперь людьми высокого дарования. Но в то же время позвольте сказать Вам, что если оспопрививание по какой-либо неосмотрительности пойдет худо (и Вы согласитесь, милостивый государь, что оно уже во многих случаях заслужило порицание), то вся хула падет на меня одного. На Вас, или на кого-нибудь из Ваших, она никоим образом пасть не может. При настоящем положении дел я более нежели кто-либо чувствую, как необходимо мое присутствие в Лондоне; но на этот раз позвольте отказаться от предлагаемой мне чести».

Однако, как ни тяжело жилось Дженнеру в этот период, но и на его долю выпало много светлых минут; так, еще в 1802 году актом парламента, в благодарность от нации за великое открытие, Дженнеру было выдано сто тысяч рублей серебром, а в 1807 году эта награда была удвоена и выдана ему вторично, – после того, как Дженнер, желая спасти свое открытие от нареканий, просил правительство назначить комиссию с целью проверки его опытов. Особый парламентский акт созвал самых знаменитых врачей Англии для проверки открытия Дженнера, и вся эта докторская комиссия признала единогласно, что способ Дженнера составляет незаменимое благодеяние для человечества, представляя лучшую санитарную меру для борьбы с натуральной оспой (1807 г.).

Общественное мнение, возбуждаемое иезуитами, признававшими оспопрививание смертельным грехом, успокоилось этим заявлением научных авторитетов, и вакцинация стала быстро распространяться во всей Англии.

Кроме денежных наград от английского народа, 33 известнейших врача столицы поднесли Дженнеру свидетельство, удостоверявшее, что они признают безусловно коровью оспу за средство, предохраняющее от натуральной. Дженнер был представлен королю и королеве, город Лондон избрал его своим почетным гражданином и вручил ему осыпанный бриллиантами диплом на это звание. Почести посыпались на него со всех сторон. Университеты посылали ему почетные дипломы, а ученые общества делали его своим почетным членом. В честь Дженнера была выбита медаль с надписью «Дженнер».