Коллекционер - Нора Робертс

Досада сменилась страхом. Сердце заколотилось так, что она не могла вздохнуть. Вне себя, она метнулась на кухню, схватила сумку, вытащила телефон и позвонила в полицию…

В начале первого она приехала к Лайле.

– Прости, – с ходу выдохнула Джули. – Только этого тебе не хватало после вчерашней ночи.

– Глупости. Ты как?

– Не знаю. Копы думают, у меня крыша поехала. Видимо, так и есть.

– Не наговаривай на себя. Давай это сразу в спальню…

Лайла забрала у нее сумку и покатила в спальню.

– Нет, конечно, я нормальная, – бубнила Джули ей в спину. – Пропали вещи. Странный набор вещей. Кто-то вламывается в квартиру, берет косметику и духи, пару туфель и сумку – лепардовый такой рисуночек, помнишь? хозяйственная… – очевидно, чтобы сложить добычу. Так вот кто-то берет все это – и оставляет картины, драгоценности, часы «Баум энд Мерсье» и жемчуга моей бабушки…

– Возможно, девчонка-подросток. Знаешь, бывают такие оторвы… – неуверенно предположила Лайла.

– …я никуда, никуда их не девала! – взахлеб продолжала Джули. – Копы пусть себе думают все, что угодно, но я в своем все же уме, никуда не девала я эти вещи!

– Джули, ты ничего никуда не девала, – тоном психотерапевта эхом откликнулась Лайла. – А уборщицы твои… они не могли взять?

Джули, обессилевшая, опустилась на кровать.

– Копы и об этом спрашивали. Я пользуюсь услугами одной и той же фирмы вот уже несколько лет. И те же две женщины приходят ко мне каждую вторую неделю месяца. Они не стали бы рисковать этой работой ради какого-то там макияжа, хоть бы и дорогого. Кроме них, у тебя единственной есть ключ и код сигнализации.

Лайла перекрестила то место, где у нее было сердце.

– Невиновна.

– Еще бы. Нога у тебя не моего размера, и ты не красишься красной помадой, хотя о помаде следовало бы подумать… Спасибо, что приютила меня. Остаться там на ночь я не могла! Завтра же сменю замки и уже сменила код сигнализации. Хм… Говоришь, девчонка-подросток?.. В доме их несколько. Возможно, и правда это девчачья проделка. Предположим, на спор… Надеюсь, полиция их найдет. Правда, это как-то нелепо – искать девчонку в «Маноло», с красной помадой «Ред Табу» на губах и от которой несет «Будуаром»? – фыркнула Джули. – Как же, как же!

– Все бывает!

Лайла нагнулась и обняла Джули:

– Хочешь чего-нибудь?

– Только спать. Я могу устроиться на диване.

– У меня большая кровать. Хватит места и для тебя, и для меня, и для Томаса.

– Спасибо. Ничего, если я быстренько приму душ? После работы и сальсы?

– Насчет сальсы – завидую. Конечно, иди. Я оставлю свет с твоей стороны кровати.

– О, чуть не забыла! – Джули вынула из сумки пижаму. – Аш прошел скрининг. Я говорила с несколькими людьми, весьма осторожно. Резюме: он может с головой погружаться в работу, иногда может вспылить, когда его тревожат не вовремя, не тусуется с дикой страстью, как того хотели бы его агент и некоторые леди из его окружения, но и все. Никаких скандалов, никаких случаев насилия, если не считать, что на выставке он врезал какому-то пьянице.

– Он – врезал?

– Так мне сказали. Насколько я знаю, пьянчуга стал приставать к натурщице, которая вовсе этого не хотела. Мой источник утверждает, что удар был заслуженным и имел место в лондонской галерее. Итак – печать одобрения, если решишь позволить ему выглянуть из твоего окна.

– Полагаю, позволю.

Лайла устроилась на кровати, и запутанная трагическая действительность начала стремительно вплетаться в ее короткие странные сны. Она так и не услышала, как Джули скользнула в постель, и восторженного мяуканья Томаса, свернувшегося между ними.

Она проснулась от запаха кофе и, выйдя на кухню, увидела, как Джули делает тосты из бейглов, а Томас хрустит своим завтраком.

– Ты покормила кота, сварила кофе. Может, выйдешь за меня?

– Я подумывала завести кота, но, пожалуй, лучше вместо этого и правда выйду за тебя.

– Можешь сделать и то, и другое.

– В порядке очередности.

Джули пододвинула к ней две красивые стеклянные миски с ягодами.

– Ты нарвала ягод!

– У тебя есть ягоды, есть место, где хранятся такие миленькие мисочки для ягод… И вообще тут столько всяких прекрасных вещей! Удивляюсь, как это ты еще не шаришь в шкафах и ящиках! Вот какая-то подлая девица, к примеру, шарила в моих!

Джули, мстительно сверкнув глазами, откинула назад волосы цвета пламени.

– Надеюсь, она покроется прыщами.

– Мейси?

– Кто?.. Да нет, девица!

– Ну да. Просто кофе еще не дошел до мозгов. Прыщи, брекеты на зубах и одержимость звездой-нападающим, который не подозревает о ее существовании…

– Мне особенно нравится одержимость, – хмыкнула Джули. – Давай кофе пить на террасе, как, полагаю, делает та пара с прекрасным вкусом, которая здесь живет. А потом мне нужно одеться и вернуться к реальности.

– У тебя прекрасная квартира!

– Но здесь поместится две такие, а еще здесь терраса. Бассейн и тренажерный зал. Я передумала, – хихикнула Джули, нагружая поднос. – Бросаю тебя ради первого богатого типа, которого сумею подцепить. Выйду за него и переберусь в такую же вот квартирку.

– Золотоискательница.

– Моя следующая цель. Ни одна прыщавая лахудра не сможет пробраться.

– Возможно.

Выйдя на террасу, Лайла взглянула на заколоченное окно.

– Конечно, пробраться мимо охраны будет трудно. Но… если кто-то кого-то впустил или позвал кого-то переночевать, или это был другой жилец, или в дом проник опытный взломщик… Правда, полиция не говорила о взломе.

– Он вытолкнул ее в окно, а потом застрелился. Мне жаль Аштона, Лайла, но именно так все и было.

– Он совершенно уверен, что этого быть не могло, – отвечала она. – Я позавтракаю с тобой. Хотя ты бросила меня ради какого-то там богатого урода.

– Он будет красивым. И возможно, латиносом.

– Странно, я представляла его жирным и лысым.

Лайла сунула в рот сразу несколько ягод.

– Так или иначе, а надо работать. Буду писать целый день, а потом позвоню богатому и красивому Аштону Арчеру. Если хочет посмотреть, пусть смотрит. А потом… что еще я могу сделать? Верно?

– Ты ничего не сможешь сделать. Этим занимается полиция, и Аштону придется смириться с тем, что произошло. Это трудно. В колледже я потеряла подругу… Она покончила с собой.

– Ты никогда мне не рассказывала.

– Мы не были очень уж близки. Но дружили. Достаточно, чтобы понять, что ее что-то тревожит. Ее бросил бойфренд. Конечно, дело было не только в этом, но послужило толчком. Она выпила снотворное. Ей было девятнадцать.

– Кошмар.

На какую-то секунду Лайла ощутила ужасное отчаяние.

– Ох, не надо, чтобы прыщавая лахудра помешалась на звезде-нападающем. Пусть останутся только прыщи.

– Да. Любовь, даже ненастоящая, может убивать, – согласилась Джули. – Но не будем это обсуждать. Хочешь, чтобы я вернулась и была здесь, когда придет Аштон?

– Нет, это совершенно необязательно. Но если ты не готова ехать домой, оставайся сколько хочешь.

– Нет, все в порядке. Я смогу справиться с какой-то тинейджеркой. Полагаю, она стащила то, что хотела, и теперь пойдет играть во взломщицу где-нибудь еще.

Но Джули тяжело вздохнула.

– Мне так нравились эти туфли, черт бы все побрал! Надеюсь, она споткнется и сломает щиколотку.

– Жестоко.

– А красть «Маноло» – что, не жестоко?

С этим трудно было поспорить.

Лайла переключилась на кофе.

4

Стоило сесть за роман, как она снова вошла в колею. Войны между оборотнями и интриги чирлидеров требовали кропотливой тактической разработки, так что она с головой погрузилась во все это до середины дня, пока Томас не потребовал поиграть с ним.

Любимый кузен Кейли балансировал между жизнью и смертью после устроенной на него засады. Хорошее место, чтобы остановиться, решила она, и потом вернуться и посмотреть, что произойдет в следующей главе.

Она поиграла с котом, после чего полила маленький террасный садик. Нарвала томатов, срезала букетик цинний. И сказала себе, что и без того слишком долго откладывала звонок…

Поэтому взяла телефон, набрала номер Аша. И реальность вернулась. Прелестная блондинка молит о пощаде. Полет из окна, волосы разметались… И внезапный жестокий удар плоти и костей о бетон внизу.

Все реально. И реальным останется навсегда. Попытка выбросить это из головы ни к чему не приведет, так что придется встретить реальность лицом к лицу.

Аш работал под музыку. Начал с Чайковского, в уверенности, что это создаст настроение, но взмывающие, летящие ноты лишь добавляли депрессии. Он переключился на бьющий по мозгам хард-рок. Это сработало. Энергия так и вливалась в него. И изменила тон картины.

Вначале он представлял себе русалку, лежавшую на краю скалы у бушующего моря, как воплощение сексуальности. Теперь же сексуальность приняла хищный оттенок.

Из этого возникал вопрос. Спасет ли она моряка, упавшего в бурные воды, когда корабль разбился о скалы, или затащит на дно?