Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папаша Снофру тоже оказался приятным собеседником. Когда Ибирану упомянул, что в Угарите его именуют сыном Йама, бога вод, за бесстрашие в штормах, папаша прищурился и сказал:
— Как видно, бывалый ты человек, уважаемый. Пришёл бы завтра, глядишь ещё тут будут люди, жадные до повестей о дальних странах.
— Приду конечно же, — пообещал Ибирану, — а скажи, достойнейший, чего-то много в городе воинов, к чему бы это?
— Так воинство Сутеха отправляется на помощь «царскому сыну Куша»,[19] — ответил Снофру, — волнения опять там, как три года назад.
Назад он возвращался шатающейся походкой глубокой ночью при бледном свете обломанного диска Йаху. Никому и в голову не пришло ограбить хмельного чужеземца. Зато несколько раз по дороге тускло блеснул копейный наконечник мадая.
Следующий день прошёл в обычных торговых заботах, а вечером Ибирану опять отправился к папаше Снофру.
* * *
— Многолюдно сегодня, — сказал Сиванала.
Он остановился на пороге, обозревая зал и загородив проход.
— Ну чего встал, как истукан? — проворчал Автолик и бесцеремонно оттолкнул приятеля плечом.
Сиванала не обиделся, он нашарил взглядом папашу Снофру и приветствовал его:
— Живи сто лет, папаша!
— Пристало говорить «живи вечно», — проворчал Автолик.
— А я что сказал?
Бородатые чужеземцы в Доме Рамсеса никого не удивляли, жили они тут во множестве, однако больше на окраинах, что разрастались всё сильнее день ото дня. В дворцовом квартале, где располагалось заведение папаши Снофру ещё пару лет назад их сложно было встретить. Но с тех пор, как к Величайшему на службу поступили наёмники из народа шардана, живущие в северной стране за Зелёными Водами,[20] у папаши они стали появляться регулярно. Не дураки были выпить.
Сиванала числился у шардана старшим. Автолик не был его единоплеменником, он происходил из народа, живущего западнее, за Морем Тысячи Островов. Ремту называли этот народ акайвашта, а сами себя они именовали ахейцами.
Автолик прошёл к свободному столу и уселся на лавку и тоже поприветствовал хозяина.
— И ты живи вечно, достойный Атарику! — заметил ахейца Снофру, — чего желаете, господа? Как обычно?
— Как обычно, — шардана плюхнулся на лавку рядом с ахейцем.
Служанки папаши поднесли новым гостям кувшин пива и чаши. Сиванала ущипнул одну из них за крутое бедро. Девушка, одетая в платье-каласирис из полупрозрачного льна, тихонько взвизгнула, скорее для порядка, чем от испуга, и убежала. Сиванала проводил её взглядом и цокнул языком.
— Хороша корма. Я бы не отказался побыть там кормчим.
— Корма годная, — согласился Автолик, — но я ещё груди люблю, а она их почему-то не носит.
— Ха, достанься мне твоя кошка, я бы тоже на других не смотрел, — усмехнулся Сиванала, — давай выпьем. Я, знаешь, наконец-то распробовал это пойло.
— Тут есть и нормальное вино, — сказал Автолик.
— Да где хоть нормальное? Тут у них какое-то дерьмо бродит, а не виноград.
— Финики, — подсказал Автолик, — но у папаши есть и виноградное, я узнавал.
— Небось кувшин стоит, как мой меч, — скривился шардана.
— Меч всё же дороже, — усмехнулся ахеец, — но пиво, так пиво. Я тоже распробовал.
— Наливай. Так что там ты про суд-то говорил? — спросил Сиванала.
— Про какой суд?
— Ты вроде как красавиц судил.
— Красавиц? Бери выше, брат Сиванала — цариц! Стою, значит, в карауле, никого не трогаю, от жары страдаю. Вдруг вижу — плывут.
— Лодки?
— Не, царицы.
— Вместе?
— Не, порознь, с разных сторон. Хотя погоди, там вроде царевич сначала был? — задумался Автолик.
— Наследник?
— Не, другой, про которого все говорят, что умный.
— А, этот, как его Хамамет. Или нет, вроде Хамусет?
— Не, Хаэ-муа-сет, вот, — по слогам выговорил Автолик, — язык сломаешь.
— Это точно. И что?
— Ну вот подходит ко мне, значит, и давай расспрашивать.
— О чём?
— Да заковыристые всё вопросы. Верно же говорят, что умный…
В полдень стало настолько жарко, что Автолик едва не стёк лужей прямо там, где стоял. Бог солнца, коих здесь, говорили, не один, а целых трое, а то и пятеро, видно решил извести чужеземца. Ахейцу оставалось только мечтать о чуде. Появилась бы здесь какая-нибудь добрая душа и поднесла бы ему… Да всё что угодно, хоть вина, хоть пива, да хоть и воды из речки. Главное, чтобы это случилось как можно скорее. Шлем этот ещё дурацкий на башке. Сами-то не носят шлемы, а стража пусть мучается. И ведь не нападает же никто, чего в шлеме-то стоять?
Поглощённый страданиями «бдительный страж» и не заметил, как к нему подошёл мальчик лет десяти. Он был бос, одет в юбку схенти. Выше локтей пара золотых браслетов. На обритой голове набок свисала короткая коса — локон юности. Звали юного отрока Хаэмуасет и был он четвёртым сыном Величайшего. Мальчик прошёл мимо воина-шардана, напарника ахейца, даже не взглянув на того, а вот с Автоликом решил побеседовать.
— Ты ведь не из шардана? Лицом ты на них не похож, — бесцеремонно поинтересовался отрок.
Автолик молчал. Отрок его молчание истолковал верно.
— Тебе ведь запрещено говорить на посту? Я разрешаю. Клянусь, отец тебя не накажет.
— Я ахеец, мой… — тут Автолик задумался, как же ему следует обращаться к сыну Величайшего.
Мальчик заметил его замешательство и сам предложил выход из затруднительной ситуации.
— Воин, я разрешаю называть меня по имени. Хаэмуасет, так для чужеземца будет проще.
Ничуть не проще, для Автолика выговорить имена местных по-прежнему было невообразимой по сложности задачей. На его счастье, мальчик не стал дожидаться ответа и продолжил расспросы:
— Акайвашта? Я много читал о вашей стране за Зелёными Водами. Про Кефтиу, Мукану и Та-Ипет. Но первый раз сам говорю с человеком оттуда. Расскажи мне побольше об обычаях ваших людей. Вот я читал в одном свитке, как устроена власть в вашей стране. Но, признаться, не всё понял. Как, например, относятся между собой царь в Мукане и Та-Ипет, а также правители других городов?
Всё что угодно, но подобного вопроса от десятилетнего пацана Автолик не ожидал. Он тут же вспомнил себя в подобном возрасте. С другой стороны, это же сын самого…
— В Мукане? В Микенах что ли?
— Да, да, — закивал отрок, — в Му… ке… нах. Как они относятся между собой? У них есть договор, где определены обязанности каждого из правителей городов, установлены размеры дани и количество воинов, которые обязаны являться по приказу нечестивого… — он
