Ансаровы огни - Серафима Власова

Забыл джигит счет сменам зимы и лета. Только огонь в земле манил его своей тайной, которую ни Ансар и никто другой не мог разгадать. Земля крепко держала эту тайну, неподвластную даже аксакалам-мудрецам.

Вот и поползли слухи по далеким становищам и кочевьям об Ансаровых огнях.

Дошла молва об этих огнях до визирей и самого хана. Ну, и как всегда — шепотки на ухо приближенных мулл — служителей самого аллаха.

— Противно аллаху неразгаданное чудо о горящей земле — Ансаровых огнях. Дело это самого шайтана, не иначе. И Ансар душу свою шайтану продал, — шептали муллы.

А тут на Ансарову беду понадобился человек, на которого можно было б свалить все беды — неурожай, голод, неудачи в набегах на соседей. Вот потому в один из жарких летних дней, когда от зноя изнемогала степь, Ансар увидел большую толпу людей. Они двигались стеной, размахивая палками и железными шестами.

Впереди всех на черном, как сажа, коне, сияя богатым халатом, украшенным каменьями, ехал визирь, окруженный стражей.

Четыре конника подскакали к Ансару. Соскочили с коней и кинулись к нему.

Тут же он был связан и подведен к одной из четырех ям, из которой тихо и ровно земля пламенем дышала.

— Шайтан! Это шайтан! — кричал визирь и приказал без промедления бросить Ансара в яму с огнем.

Слово визиря — закон.

И видать, так пламенело его сердце, напоенное желанием вырвать у земли одну из ее тайн, что когда он факелом пылал — ни разу от боли не вскричал.

Но, говорят, — в том и сказки смысл, — как сгорел Ансар, сразу пламя в четырех ямах пропало, будто его и не бывало, только четыре глубоких, пустых ямы, как мертвые глаза земли, на небо глядели, наводя страх на людей, обходивших потом стороной это место.

Вот и конец сказке. Известно, что все проходит, как проходит день и даже век. Немало пронеслось годов с тех пор, как Ансар впервые прикоснулся к великой тайне, неразгаданной в ту пору, — тайне каменного угля.

Известно и другое. В жизни не раз старинные сказки и легенды помогали людям открыть то, что уж давно время покрыло своим темным одеянием. Разве не помнят люди, что многие заводы строились там, где когда-то Чудские копани сохранились?

И сказка об Ансаровых огнях из поколения в поколение передавалась, как передавались и другие сказки. Вот, может, и натакала она ученого инженера Редикорцева полтораста лет назад искать Ансаровы ямы с чудом — горящей землей? Кто его знает?

Известно, что открыл инженер Редикорцев тайну земли — залежи каменного угля. В тех местах стояла всего одна избушка беглого человека Коркина, Потом, когда стали в этих местах шахты закладывать, назвали их Коркинскими.

И снова годами время прошумело. Не узнать места, где Ансар впервые увидел огонь каменного угля.

Но когда ныне смотришь, как в печах горит каменный уголь, невольно вспоминаешь старинную легенду-сказку об Ансаровых огнях…

КЛИНОК УРЕНЬГИ

© Южно-Уральское книжное издательство, 1968 г.

© Южно-Уральское книжное издательство, 1974 г., с изменениями.

Говорят, время что метелица зимой. Все заметает. И верно. Многое замели эти метели о прошлом нашего Урала. Только легенды и сказки живут, да и те забываться стали.

Расскажу я одну о «Клинке Уреньги», чтобы и эта сказка не забылась.

Будто много лет назад на месте Златоуста кочевье степняков-ордынцев жило. В лесах спасались люди от буранов, а потом и совсем осело кочевье в горах — аул образовался. Люди охотой занимались, гнали смолу и деготь. Только пастухи, как и прежде, с весны до осени глубокой уводили в степи скот… Поначалу тоскливо было новоселам после жаркой степи, да еще в непогоду, когда хлестал дождь по горам, по верху кибиток и юрт. Наверное, не раз вспоминали ордынцы покинутые ими ковыльные моря и дальние зарницы над степями.

Хозяином кочевья и несметных табунов скота был мурза Дженибек, потомок какого-то хана. И говорили, что скорее согнешь сосну, нежели волю его сломишь. Был он подобен рыси, нападающей на беззащитную косулю. Сам он собирал ясак с народа. И горе было тому, кто не мог заплатить ясак. Что хотел Дженибек, то и делал с подневольным человеком. Вот откуда брались богатства у мурзы.

Когда же не подчинялись ему люди и уходили дальше в степь, то страшно было, если их доставали цепкие руки Дженибека. Только пепел оставался от людских жилищ да кости белели на дорогах. Недаром матери плачущим детям говорили: «Будешь плакать — отдам Дженибеку». Стоном стонали люди от него.

Говорится, что не сразу приходит на землю весенняя пора и не в одну ночь расцветают цветы. Так не в одночасье задумали пастухи проучить Дженибека, а больше того думали они — кому под силу такое. Известно, все пастухи и охотники бесстрашны. Каждый мог угодить в птицу на лету, заарканить дикого коня, проскакать много-много дней без пищи и воды. Но только Уреньга — «Живущая лицом к огню» — могла осуществить то, что задумали пастухи.

Девушка была храбра, как смелый воин в бою, ненавидела мурзу (ее мать погибла под плетями Дженибека), а главное — кидала клинок без промаха. Научил ее этому отец, перенявший такое умение в далекой стране, где снега не бывает. Попал он туда с табуном скота, проданный мурзой самому падишаху. И однажды на большой дороге ему удалось спасти от разбойников оружейника. Тот подарил отцу клинок. А перед смертью отец отдал его дочери.

Да, вот это был клинок! Пригнешь его конец к рукоятке, и клинок не ломается. Резал железо легко, словно хлеб; со звоном врезался в старую сосну; от времени не чернел.

Говорят, не часто загорались глаза у башкира при виде клинков и мечей. Какой джигит ездил в поход без клинка, лука и колчана за спиной? Но загорались глаза у многих джигитов, даже у стариков, при виде клинка Уреньги. Трудно было оторвать взгляд от такого дива. Насечка из серебра легкой дымкой мерцала на булате, который тысячами искр сверкал, когда его кидала Уреньга.

Знали пастухи, что Дженибек больше всего на свете боялся разжиреть, но от обжорства и безделья все-таки жирел, а потому часто ездил вершним на перевал.

Выйдет на гору, едва-едва отдышавшись, примется смотреть кругом — ведь все владения его! Два джигита неразлучно следовали за ним. Но верили пастухи — не подведет их Уреньга: сделает все так, как надо. Пролетит клинок мимо самого уха Дженибека и не заденет, а ему урок на всю жизнь. Пусть помнит старая рысь, что клинок может угодить и в сердце.

И когда Дженибек отправился на перевал, Уреньга держала уже клинок наготове.

Прошло какое-то время. Бикбулат у трех сосен за перевалом поджидал Уреньгу…

И вдруг окрест раздался вой — то ли человека, то ли зверя, из-за ветра трудно было разобрать.

…Клялась Уреньга пастуху, что хорошо видела — не промахнулась: клинок пролетел мимо уха Дженибека, и мурза в страхе поворотил коня обратно.

Видела Уреньга, и как джигиты за ним поворотили. Но кто ревел так смертельно, не ведала она. Убила кого-то, не иначе.

Выйдя на дорогу, Бикбулат и Уреньга пошли в лес за клинком и тут увидали: на поляне стоял на своих тоненьких ножках маленький лосенок. Он молча, беспомощно посмотрел на Уреньгу и направился к ней.

— Бежим, Уреньга! Бежим скорее. Дженибек пошлет погоню. Клинок найдем потом. — Так говорил пастух.

Но Уреньга словно застыла на месте, поняв, в кого она попала: мать лосенка унесла ее клинок…

Не зря торопился Бикбулат. Ветром принеслась погоня. Ни Уреньга, ни Бикбулат не успели скрыться. Обоих тут же заковали в цепи…

— Шайтан сидит в этой девке! — грозно кричал старик. — Она посмела поднять руку на своего владыку, но слава аллаху, что он отвел ее клинок… — И, повернувшись к Уреньге, мурза спросил: — А теперь скажи, дочь шайтана, может, ты жалеешь, что подняла руку на своего владыку, на меня?

Не сразу ответила Уреньга. Она печально поглядела вокруг себя — на горы и леса. Чуяло ее сердце: не видать ей больше этого никогда. Жесток был мурза. Врагов не прощал. А просить пощады она не станет. И, гордо тряхнув головой, Уреньга ясно и твердо проговорила:

— Жалею об одном, что не промахнулась, что в живых оставила. — И, может, Уреньга сказала бы еще чего-нибудь, но в это время загремел цепями Бикбулат. Он был весь избит, в разорванной рубахе. Пять конников, верных псов Дженибека, тут же прикончили его.

Наутро Уреньга была ослеплена и слугами Дженибека отправлена далеко в хребты. И, видать, так далеко ее увели, что потом люди, хоть им за это грозила смерть, как ни искали, — не нашли. Только много-много лет спустя один охотник в горах наткнулся на обглоданный зверями скелет, возле которого лежала девичья коса.

Позднее Салават Юлаев в своих песнях славил и Уреньгу, и Бикбулата, и всех-всех, о ком люди предания и сказы сложили…