Викинги. Потомки Одина и Тора - Гвин Джонс

Скажем же теперь о Норвегии более подробно. Следует знать, что с востока она граничит со Швецией и Гаутландом и с двух сторон берега ее омывает океан. С севера же бурное море отделяет ее от неведомых безымянных земель, где живут, не ведая закона, чудовища-нехристи. Немногие отваживались пересечь эти бушующие воды, и еще меньше тех, кто невредимым возвратился назад.

Далее надо заметить, что верхний рукав Океана (т. е. Балтийское море и Ботнический залив), который рассекает Данию и течет вдоль ее берегов, образует у южного берега Гаутланда довольно широкий залив. Нижний рукав (т. е. Северный Ледовитый океан), омывающий северные побережья Гаутланда и Норвегии, затем сворачивает на восток, становится шире и доходит до границ круга земного. Этот край моря предки наши называли Гандвик (т. е. Белое море). Между Гандвиком и Южным морем лежит узкая полоса земли, и только благодаря тому, что природа воздвигла этот крепостной вал, воды двух морей не могут сойтись и отрезать Норвегию и Швецию от материка, превратив их в остров. На востоке этой земли обитают скритфинны (саамы). Этот народ использует для езды особенное приспособление (лыжи? сани? лапландские akja); кроме того, они страстные охотники и ради этого ухитряются взбираться кружными путями даже на самые неприступные вершины. Ибо, поднимаясь из долины, они сразу начинают кружить туда-сюда среди камней, петляя и сворачивая, пока не окажутся там, где нужно. Они также торгуют в соседних землях звериными шкурами и кожей.

Швеция граничит с Норвегией и Данией на западе, но с юга и востока ее омывает Океан. Еще дальше к востоку обитает множество варварских народов" (24).

Здесь уместно сделать три замечания. Если посмотреть на карту, Скандинавский полуостров протянулся с юго-запада на северо-восток, но в сознании людей традиционно существовало противопоставление «север» — «юг». Земли Дании и Швеции — к югу от Уппсалы, Бронхольма, Эланда и Готланда — приветливы и изобильны. Гор там практически нет, и такие же плодородные равнины раскинулись по обе стороны от Ослофьорда и на норвежских побережьях до Трёндалёга. Северная часть полуострова гористая, холодная и угрюмая. Расстояния огромны. Достаточно напомнить, что от Мальме ближе по прямой до Турции, чем до Нордкапа, а из Осло проще добраться до Рима, чем до Киркенеса. Протяженность береговой линии Норвегии, без учета фьордов и заливов, составляет более 2500 километров. Крайняя южная точка Дании расположена на 55°, а самая северная точка Норвегии на 71° северной широты. Такие расстояния, как и бросающаяся в глаза разница ландшафтов, климатических зон, растительности и животного мира, скорее должны мешать ощущению единства, чем способствовать ему. Даже современный путешественник, заточенный в собственном комфортабельном мирке, ощутит эти разительные контрасты, если отправится в путь, скажем, из тех мест, где когда-то располагался Хедебю и проходила южная датская граница (25), доберется поездом или на машине до Хлотсхольса на севере Ютландии, затем пересечет Скагеррак и из Кристиансанна продолжит плавание вдоль западного и северного побережий мимо Ставангра, Бергена и Трандхейма; пересечет Полярный круг и, посетив Маланген и Тромсё, обогнет бурую глыбу Нордкапа, а оттуда, повторяя маршрут Охтхере, двинется на запад к Вадсё и Белому морю. Не менее впечатляющие перемены он заметит, если сядет в Мальме на поезд и отправится в Стокгольм, оттуда — в Уппсалу, а затем на Эстерсунд и — железной дорогой — к горе Кируна, расположенной чуть южнее 68° северной широты (26). Дальше лежат Лапландия и Финнмарк — не столь мрачные и неприглядные, как мы привыкли думать, но все же слишком угрюмые, чтобы норвежцы и шведы эпохи викингов отважились там поселиться. Все земли, лежащие севернее воображаемой линии, соединяющей на карте Осло и Стокгольм, находятся в широтном поясе Гренландии, Баффиновой Земли и Берингова пролива. Большая часть Скандинавского полуострова расположена в более высоких широтах, чем Камчатка. Но его западные побережья омывает Гольфстрим: море там никогда не замерзает и судоходно круглый год. На берегах Балтики также зимы не столь суровы, как в Гренландии, на севере Канады или в Сибири. Природа здесь, можно сказать, проявила милосердие. Примерно 150 000 островов, разбросанных вдоль берегов Норвегии (то же можно сказать и о балтийских побережьях Швеции и Богуслена), надежно защищают странствующие там суда от своевольных атлантических ветров и непогоды: видимо, Природа, сделав корабли практически единственным доступным средством сообщения, все же позаботилась о том, чтобы судоходство было возможно. Кроме того, она создала в этих водах настоящие рыболовецкие угодья; на юге бонды могли сеять хлеб, севернее разводили скот, на далеких северных плоскогорьях саамам оставалось только пасти оленьи стада и добывать пушнину, но рыбы в море всегда хватало на всех.

Суровые долгие зимы высоких широт, огромные расстояния, сложный рельеф — все это существенно тормозило развитие северных стран. Конечно, в Дании то одному, то другому конунгу, добившемуся главенства в море, удавалось подчинить Ютландию с островами, Зеландию и Сконе, а иногда и Вестфольд. То же самое, хотя и в ограниченных пределах, проделывали потомки Ингви на западных и южных берегах Норвегии. В Швеции правитель, распространивший власть на Уппсалу и водные пути озера Меларен, мог без особого труда утвердиться также на балтийских побережьях и островах. Но по большей части эти возможности оставались неиспользованными. Дания на ранних этапах становления представляла собой в лучшем случае конгломерат разобщенных мелких королевств. Труднодоступные внутренние области Норвегии ни экономически, ни политически не были связаны с более развитыми районами — Трёндалегом, Рогаландом и Виком; а в Швеции Вестеръётланд, Эстеръётланд и Уппсалу разделяли непроходимые леса. Проявления сепаратизма в этих регионах прослеживаются до конца эпохи викингов. Обитатели хуторов и отдаленных поселений и во времена Харальда Сурового или Энунда Якоба интересовались исключительно своими собственными делами и соблюдали заведенный порядок жизни, да и какого-нибудь старого викинга с его обширными владениями и кораблями не так просто было прибрать к рукам. Власть любого северного конунга держалась на военной силе. По отношению к Годфреду, Олаву сыну Трюггви, Свейну Вилобородому или Эйрику Победоносному сравнение с вожаком волчьей стаи выглядит довольно цинично, но в нем есть большая доля правды. У их приближенных была крепкая хватка. Такова суть северных королевств.

Викингские народы, населявшие земли от Ютландского перешейка до Лофотенских островов, Согна и Уппсалы, принадлежали к разным типам и, разумеется, говорить о какой-то "чистой нордической расе" полная нелепость. Исследователи, однако, сходятся на том, что основных скандинавских типа было два: первый — высокий, светловолосый, с белой или красноватой кожей, голубыми глазами, овальным лицом и удлиненным черепом; второй — более низкорослый, со смуглой кожей и русыми или темными волосами, карими глазами, круглыми лицом и черепом. Первые достаточно неопределенные и спорные свидетельства существования этих типов дают захоронения эпохи мегалита; во времена Римской империи в погребениях на территории Дании преобладает «длинноголовый» тип; если обратиться к письменным памятникам, самое раннее свидетельство, не считая упоминаний античных авторов о высокорослости шведов, данов, гаутов и бургундов, содержится в исландских источниках. "Песнь о Риге", датируемая первой половиной X в. и обнаруживающая ощутимое кельтское влияние, описывает на сказочный манер происхождение трех основных сословий викингского общества — рабов, бондов и вождей-воинов. При этом в ней присутствуют весьма живописные зарисовки трех человеческих типов. Сын Рига и Эдды (Прабабки) был темноволос и некрасив, кожа у него на руках грубая и морщинистая, пальцы — узловатые и толстые; этот согбенный раб с большими ступнями — впечатляющий образ работника-пахаря, который на протяжении всей человеческой истории тащит мир на своем горбу. Сын Рига и Аммы (Бабки) родился румяным, с живыми глазами. Но только сын Рига и Мотир (Матери) воплощает северный идеал. О самой Мотир говорится, что у нее:

Брови ярче, а грудь светлее,

и шея белее снега чистейшего…

Сын же ее:

Румяный лицом, а волосы светлые,

Взор его был, как змеиный, страшен… (27)

К счастью, эти яркие образы остались всего лишь образами и не породили никаких зловещих мифов, подобных "расовой теории" наших дней. Не похоже, чтобы во времена, когда писалась "Песнь о Риге", к какому-либо из типов относились с предубеждением или враждебностью. Харальд Прекрасноволосый стал первым конунгом всей Норвегии; его отцом был Хальвдан Черный (svarti), и оба его сына также носили имя Хальвдан: у одного было прозвище Белый (hwiti), у другого, как и у его деда, — Черный. В "Саге об Эгиде" говорится, что один из сыновей Квельдульва, Торольв, был высок и хорош собой, как родичи его матери, а другой, Грим, походил на отца, темноволосого и некрасивого. Та же ситуация повторяется с сыновьями Грима, Торольвом и Эгилем, родившимися в Исландии. Торольв во всем походил на своего дядю — был высок, хорош собой и весел; Эгиль же был темноволос, еще некрасивее, чем его отец, говорил складно, но отличался необузданным нравом. Эгиль стал величайшим из скальдов, и во многих источниках описываются с почтением его широкое лицо, крупный нос, тяжелые подбородок и скулы и суровый вид. Старшего сына Эгиля звали Торстейн Белый. Эти «цветовые» прозвища, так же как и другие — Высокий, Толстый, Тощий, Лысый, — просто описания внешности; в них нет ничего оскорбительного. В свое время много говорилось о разнице в темпераментах людей «светловолосого» и «темноволосого» типа. Нас пытаются убедить, что «длинноголовые» по природе своей изобретатели и авантюристы; они тверды и проявляют в критических ситуациях недюжинную стойкость, при этом умеют повелевать другими и держать себя в руках. Такие люди смотрят на окружающий мир трезво, но не теряют оптимизма и способны получать от жизни удовольствие. «Круглоголовые», в противоположность им, — консервативны и не верят ни себе, ни другим; эти увлекающиеся натуры способны отдаться с жаром политической борьбе, любви или религиозному служению, но легко впадают в отчаяние. В душе их, как отблески лунного света на воде или как гнилушки в темном лесу (выбирайте образ в зависимости от формы вашей собственной головы), мерцают искры музыкальной или поэтической одаренности. Классификация эта весьма наглядна, но (если нам любезно позволят признать, что встречаются и исключения) совершенно бесполезна. В наше время высоких, голубоглазых скандинавов с удлиненным черепом больше всего в Швеции и меньше всего — в Дании; эти данные можно трактовать в том числе как свидетельство того, насколько тесны и долговременны были связи шведов и данов с другими народностями Европы. В целом же у народа, получившего в наследство практическую сметку и вдохновенную мечтательность, жажду знания и горячность чувств, отвагу, стойкость и умение принимать будущее, не забывая о прошлом, едва ли есть повод жаловаться. Скандинавам повезло: плодоносные чужеземные черенки были привиты к крепкому древнему корню и закалились в суровых испытаниях, столь же благотворных для них, сколь и нескончаемых. Представьте себе бескрайние, продуваемые всеми ветрами пустоши Ютландии, непроходимые глухие леса центральной Швеции, застывшие среди безбрежного моря островки Ботнического архипелага, дикие горы Киля, промерзшую, бесприютную северную тундру, бесчисленные острова, фьорды и рифы у западного норвежского побережья; добавьте к этому огромные расстояния, холод и долгие темные зимы, а заодно — неистребимую мечту о власти и величии, которая созидала, пересоздавала и повергала в прах северные королевства задолго до эпохи викингов и много столетий после нее, и вы поймете, что Скандинавия не то место, где родятся люди немощные и слабые духом. Исландец Сэмунд Мудрый поведал, что в 1047 г., в очень суровую зиму, волки пришли по льду из Норвегии в Данию. Шесть столетий спустя уже не волки, а люди пересекли замерзший пролив и разрушили Копенгаген. Но скандинавы стойки и выносливы: они пережили морозы, не испугались волков и выдержали все то, что им довелось претерпеть друг от друга и от самих себя.