Глобальный Смутокризис - Максим Калашников

Известный русский футуролог Сергей Переслегин в работе «Через постиндустриальный барьер» также придерживается мнения, что перед нами – не простой экономически-циклический кризис, а именно кризис и самой модели экономического развития, и кризис фазового перехода.

«Гораздо более серьёзны кризисы самой экономической модели, другими словами, форматов производства и потребления. Смена модели занимает примерно десятилетие, в течение которого всё мировое хозяйство непрерывно лихорадит. Как правило, приходится менять также институциональные и инфраструктурные решения, и хорошо, когда всё это удается совершить без «высокотехнологичной деструкции устаревших экономических механизмов», то есть без войны. Во всяком случае смена модели непременно сопровождается сменой мирового лидерства и изменениями во всех социосистемных процессах.

Далее начинаются сомнения в правильности тех принципов, на основании которых создаются схемы, формы, форматы и институты, – кризис оснований модели. Это уже революционная ситуация по В. Ленину: верхи не могут, низы не хотят, производительные силы в конфликте с производственными отношениями, эпоха на переломе, Сатурн в созвездии Весов... Результатом, как правило, оказывается смена общественно-экономической формации, что подразумевает «петлю гистерезиса»: революция-контрреволюция-реставрация, – и это растягивается надолго.

Наконец, бывает фазовый кризис, когда теряют смысл самые, казалось бы, незыблемые представления о хозяйстве и хозяйствовании и оказывается, что экономика – вовсе не то, что мы всегда понимали под этим словом. Например, не охота на мамонтов, а возделывание полей. Таких кризисов в истории было всего два, а сколько-нибудь проанализирован только один, последний – античный кризис традиционной фазы развития. Границы этого кризиса можно оценивать по-разному, но не подлежит сомнению, что в любом случае речь идет о столетиях.

В общем-то, вряд ли стоит удивляться тому, что чем серьёзнее кризис, тем дольше он продолжается. Что, кстати, означает и некий оптимизм – тем медленнее он развивается...

Я считаю, что ведущим процессом (драйвером) последних десятилетий является процесс постиндустриального перехода в развитых странах. Я полагаю, что этот процесс ускоряется по мере того, как исчерпывается свободное пространство капитализации и ограниченность размеров земного шара начинает оказывать всё более заметное влияние на работу экономических механизмов...»

Не соглашусь с Переслегиным лишь в одном – в слове «постиндустриальный». Ибо считаю, что постиндустриализма не существует. Сконцентрировать производство в одних точках планеты (производство по-прежнему индустриальное!), а печатание денег и потребление – в других? Это, простите, никакой не постиндустриализм. Это просто перенос производств. Как так еще определяют понятие постиндустриализма лукавые «ученые»? Как отделение финансовой сферы от сферы производства? Та же ерунда. Это – создание крайне опасной, хрупкой и неустойчивой, чреватой катастрофами системы. Системы, порождающей опаснейшие противоречия и огромные проблемы. Что, в сущности, и произошло и теперь вылилось в нынешний Суперкризис.

Настоящим переходом к фазе, что следует за индустриальной, должен был стать не перевод фабрик и США и Европы в Мировой Китай, а построение на самом Западе совершенно новых производств. Полностью роботизированных и гибких, использующих прорывные технологические принципы. Для наглядности представим себе такую картину: в Нью-Йорке закрывается прежний машиностроительный завод. Но его аналог открывается не в Шеньяне, а снова в Нью-Йорке. Только теперь – совершенно «чистый», больше похожий на университетскую лабораторию. Он выпускает аналоги старой техники, но теперь с гораздо меньшими затратами сырья и энергии.

Давайте вспомним знаменитый фильм «Назад в будущее» (1985 года). Там рисуют Америку 2015 года. Мобильных телефонов тут нет, но зато есть летающие автомобили-флайеры, которые заменили собой старые машины. Они питаются не бензином, а энергией, извлекаемой из отходов с помощью особых конвертеров. Здесь люди управляют погодой и носят одежду из «умного текстиля»: изделия из него сами принимают нужный размер и даже сушат одежду, коли она промокла. Человек здесь изменяет себя с помощью имплантантов, приобретая новые качества. Произошло овладение антигравитацией.

Как видите, ничего подобного ультралиберальный капитализм так и не создал. А ведь именно это и можно было бы назвать «постиндустриализмом». Хотя, по сути, это уже действительно новая эра. Нейросоц. Когнитивная эпоха. Воплощение многих дерзновенных мечтаний коммунистов.

Так что с постиндустриализмом в работе Переслегина все же поспорю.

Но то, что это – переход между фазами, бесспорно. Последним резервом жизни для капитализма стала глобализация и пресловуто «постиндутриальное» вынесение производства в Азию. И вот сей резерв вычерпан до дна. Но послушаем Переслегина:

«В 1990-е разворачивается постиндустриальный тренд глобализации как попытка проектно решить проблему конечности земного шара через оптимизацию логистики и обобществление ресурсов (прежде всего рабочей силы). Заметим, что ничто не ново под Луной: политика Рима в I–II веках н. э. по расширению понятия «римское гражданство» также может рассматриваться как своеобразная античная глобализация.

Понятно, что лекарство принесло первоначальное облегчение, но и вызвало привыкание. А по существу, стало опаснее самой болезни: с конца 1990-х разворачивается дивергенция производства и потребления – все формы капитала, включая человеческий, стремятся в мировые города, где капитализация максимальна. Все формы производства стремятся туда, где капитализация минимальна, поэтому вода, земля и рабочая сила ничего не стоят. Процесс этот, раз начавшись, далее будет ускоряться. В результате на земном шаре возникнет крайне неустойчивая ситуация, когда производство и потребление разобщено и экономический механизм полностью зависит от нормального функционирования транспортной сети. Которая, между прочим, уже давно перегружена...»

«Так что можно предположить, что «мы миновали полпути» и, во всяком случае, прошли точку возврата.

Мировые и национальные элиты, в общем и целом, это понимают. С начала нулевых годов можно всерьез говорить о постиндустриальном проектировании (то есть о проектировании постиндустриального перехода) – по крайней мере в некоторых ключевых странах. Япония опубликовала на эту тему развёрнутый и довольно осмысленный документ. Европа рефлектирует создание общности нового типа – ЕС, который не является ни империей, ни даже постимперией. США, озабоченные программой «замены населения», которое не прошло Нью-Орлеанский тест и явно не способно к постиндустриальным преобразованиям, производят массовый тренинг. Россия, как обычно, ничего не делает, но по крайней мере кое-что понимает. Это «кое-что» выражается в полистратегичности развития с усилением роли Дальнего Востока, повышении характерных темпов принятия управленческих решений (газовый кризис 2006 года, Цхинвал), попытках наладить взаимодействие с русскоязычными диаспорами.

Между 2003 и 2008 годами ситуация резко обострилась. Сегодня между лидерами развитых стран было достигнуто взаимопонимание по вопросу о необходимости стимулирования технологического развития. В мире формируется технологический мейнстрим – схема развития, подразумевающая взаимосвязанное и системное развитие четырех, вообще говоря, совершенно разных технологий: инфо-, био-, нано-и эко-. Поскольку развитие любой из этих технологий в любой из ее версий несовместимо с существованием индустриальных экономических, политических и культурных механизмов, а также с постиндустриальной онтологией, ситуация на «мировой шахматной доске» резко обострилась.

Ничьей – не будет!

Задержанного постиндустриального перехода – не будет!

В течение 20 лет нас ждет либо тотальная постиндустриальная катастрофа, либо – постиндустриальный переход с полной перестройкой жизненных форматов. Первое, конечно, много вероятнее, хотя, заметим, даже катастрофа вариантна и может быть усилена или ослаблена, ускорена или замедлена...»

Итак, все главные слова сказаны. Впереди – действительно переход в некое новое качество. Возможен и такой вариант: прежде чем человечество шагнет на новую, более высокую ступень развития, оно может сильно откатиться назад. Пройти через очередной Темный век. Как это, в сущности, было на переходе от античности к феодализму.

Дело – в нашем творчестве. В нашей способности строить будущее.