Убийца среди нас - Анатолий Силин

— Отдай нож, — сказал не то чтобы с угрозой, но с намеком: мол, хуже будет.

— Как-к-ой нож, ты что?.. — забормотал, ничего не понимая, перетрусивший Мишка.

— На фиг нужен мне твой ножик? Подумай сам — зачем он мне?!

— Смотри, — пригрозил Артем. — Если найду, ты у меня потом «пофигаешь».

— Да ищи сколько хошь, нет у меня твоего ножа! Подумаешь, ценность, задарма не взял бы. Хочешь, поспорим? Хочешь?

Артем немного замешкался, но потом твердо сказал:

— Давай на десять щелбанов. Идет?

— Идет-идет, готовь лоб.

Ребята сгрудились, шумят. Среди них Петька: и не подумаешь, что это он заварил всю кашу. Смотрит умильными глазенками, а в душе злорадствует, с нетерпением ждет развязки. Ох, побыстрей бы, ох…

Артем выложил из сумки на парту книги, потом тетрадки, карандаши и ручки. Мишка уже был готов крикнуть: «Ну что, нашел!» — Но в это самое время в руке Струкова появился такой знакомый всем нож. Ребята разом охнули. Кто-то жалобно пропел:

— Скоро у козлика вырастут рожки!..

Мишка понял, что опозорен, и главное — у всех на виду получит щелбаны. А у Струкова щелбаны ой-ей-ей какие! Он обреченно подставил лоб.

Артем долго целился, потом щелкнул, и все, кто смотрел, дружно выкрикнули:

— Р-ра-з!..

Красавин тоже с каждым ударом вздрагивал и кричал, думая про себя, как же он раньше об этом не догадался. Ведь все оказалось так просто… Ну, Мишка, ну, Гунькины, берегитесь!..

IX

У Петра была старшая сестра Нина, по отцу не родная. Разница в годах с ней почти десять лет. Окончив школу, Нина уехала в Каменогорск и после ПТУ стала работать маляром в строительном тресте. У сестры свои проблемы. Встречаясь с парнем, тоже строителем, забеременела, а того вскоре призвали в армию. Получилось хуже некуда: Нина рожала, а в это время отца мальчонки привезли в цинковом гробу. Но родители от Нины не отказались, взяли к себе и вместе с ней стали растить внука.

Сколько помнит Петр, семья, как при отце, так и после его смерти, не жила, а существовала. Мать работала уборщицей — какие там заработки, еле концы с концами сводили. Ах, как Петр завидовал тем дружкам, что жили в достатке и не думали о еде или что одеть-обуть. Мать же вечно ломала голову, в чем сына проводить в школу, особенно по весенне-осенней хляби. Придет Петр домой с мокрыми ногами, а мать так же как вчера и позавчера спросит: «Ты, сынок, будешь борщ или картошку?» — Петру все равно. — «А может, картошку? Подрумянилась и до того вкусна!» — «Давай картошку», — соглашался он. — «Нет, пожалуй, борща налью — он подогретый, да и ты заодно согреешься, а картошку назавтра оставим», — передумывала мать. И так изо дня в день одно и то же.

Петр рано понял, что помощи ждать не от кого, надеяться надо только на себя. Часто, особенно перед сном, когда оставался один на один со своими мыслями, мечтал быть сильным. Книгу «Граф Монте-Кристо» читал бы и читал. В ночной тиши детское воображение рисовало картины одну краше другой. Вообще-то Петр хотя и был телом худоват, но лицом красив, мать и сестра не раз говорили, что внешностью в батю пошел. Когда ему влетало от ребят, мать, сокрушаясь, сквозь слезы причитала, что уж лучше бы девчонкой родился — меньше хлопот.

Все изменилось совсем неожиданно. В школу прислали нового учителя Парамошкина. Григорий Иванович вел уроки физкультуры. Жил он с женой на частной квартире, неподалеку от школы, детей у них не было. У учителя была своя, далеко не новая, но чистенькая и всегда на ходу машина. За лето Парамошкин построил гараж с подвалом и двумя ямами. Причем все работы выполнил сам, без чьей-либо помощи.

Казалось бы, что тут особенного, ну приехал в школу учитель, сколько их приезжает и уезжает, а сколько работает? Но не таким оказался Парамошкин. Он, кроме уроков, стал вести кружок автолюбителей и спортивную секцию по вольной борьбе. Районные власти (учитель нашел и к ним подход) выделили для занятий по автоделу списанную машину и помещение. Никто и не предполагал, сколько ребят изъявит желание поучиться в кружках, что вел Парамошкин. Петр Красавин сразу записался в автокружок. Он хотел заниматься и в спортивной секции, да Григорий Иванович, посмотрев на него, отказал. Уж очень Красавин показался ему хилым. Как ни просил и не умолял Петр, учитель не сжалился.

В кружке же автолюбителей Красавин занимался так, что ему не было равных.

X

Петр всем своим нутром чувствовал, что «линейку» Мишка ему не простит. Рано или поздно, но позор свой припомнит. Только вот когда? Видно, дожидается удобного случая. Иногда Петр замечал, что Мишка ходил за ним. Как-то сказал: «Чего как хвост прицепился? Не надоело?»

— А мой папа тоже машины ремонтирует, — ответил «ни к селу ни к городу» Мишка.

— Ну и что? — не понял Красавин.

— А ты хорошенько подумай, ты ведь у нас грамотный, — туманно протянул Мишка.

Сколько Красавин ни думал, но так ничего и не понял. В Полянске многие знали, что Мишкин отец ремонтирует машины. Но ему-то какое дело? У них с учителем тоже дел хватает. Мишка опять сдружился с Гунькиными. У них так — то сойдутся, то разойдутся. Отец отдал Мишке старый мотоцикл, вот и гоняют на нем втроем. Мишка хвастает, что скоро отец купит ему новый. Однако все знают, что Мишка отцу не помощник. Недавно Мишкина соседка говорила матери Петра, что родители Козлобаеву постоянно в нос тычут, что, мол, какой-то Красавин помогает чужому дяде, а он ради отца палец о палец не постучит. Матери лестно такое о сыне слушать. Не кого-нибудь, а Петра учитель выбрал себе в помощники. Он и в школе не хуже других, и на занятиях по автоделу первый. Теперь вот деньги, хотя и небольшие, домой стал приносить. Мать их прячет.

Встречи с Мишкой Красавин и боялся, и не боялся. Но если и боялся, то не так, как было раньше. Тогда все было по-другому. Приказывали на кого-нибудь по-собачьи гавкать — и он гавкал, заставляли громко, чтоб все вокруг слышали, ругаться — и матерился, да так, что хоть уши затыкай. Теперь дудки — не будет этого. Но в школу и из школы один не ходит. К кому-нибудь пристраивается, чаще к Струкову: тот сильный и мог заступиться. Да и мать волнуется, даже в гараж его провожает, хотя Петру это не по душе. Но куда денешься? Знал, что мать просто так не отстанет. Из гаража Красавин обычно возвращался с учителем. Иногда Парамошкин подвозил его домой на своей машине. Мать поджидала у дома, и сколько же было у нее радости!

Но все равно на душе неспокойно. Подлости от Мишки Красавин ожидал каждый день и знал, что это случится наверняка неожиданно. Продумывал разные варианты защиты. В мыслях получалось так, что Мишка каждый раз оставался с носом. Но это в мыслях, а как будет на самом деле? Козлобаев по-прежнему гоняет с Гунькиными на мотоцикле. Он и им дает покататься.

В пятницу работать в гараже закончили раньше обычного. Учитель сказал, что ему надо проехать по делам. Петр знает, по каким делам и куда ездит каждую пятницу Парамошкин, от него ничего не скроешь. А поедет учитель на торговую базу, опять что-нибудь купит из дефицита, а потом с выгодой продаст. Красавина это если и волновало, то лишь потому, что не хотелось раньше обычного возвращаться домой.

Парамошкин попросил подождать, пока он переоденется, и Петр решил дождаться учителя на взгорке, откуда хорошо виден военный аэродром. Он мог сколько угодно смотреть на тренировочные полеты истребителей. В это время они один за другим начали взмывать в безоблачное небо. В запасе было минут пятнадцать-двадцать, и если что, учитель посигналит. Он побежал, но случилось то, чего так долго ожидал. Сразу же за поворотом дороги его настиг мотоцикл. Протарахтев, остановился.

Красавин был спокоен. Может быть, потому, что вот-вот должен подъехать учитель, а уж он-то в обиду не даст. Мишка и Гунькины об этом не знали. Козлобаев, не заглушив мотоцикл, подошел, как всегда, наглый и уверенный.

— Ты, Петух, помнишь, о чем я тебе недавно говорил? — процедил с угрозой.

— Чего-то не припоминаю, — ответил Красавин, и Мишка тут же поцарапал пятерней по лицу Петра. На глаза навернулись слезы, выступила кровь.

— Щас не припомнил?

— Не-ет… — стоял на своем Петр.

В ответ удар по голове, потом еще и еще. В глазах потемнело.

— Ах ты, гад! — закричал Красавин и с кулаками бросился на Козлобаева.

Но перехватили Гунькины.

— Тихо, тихо, Петух, не буянь. — А Мишке того и надо.

— Я те говорил, что батя машины ремонтирует? Говорил. А для чего? Чтоб ты не помогал Парамошкину. Усек? Усек или нет, спрашиваю?

— Нет, не усек! — закричал Красавин, моля Бога, чтобы побыстрей подъехал учитель. Уж он-то им покажет, он им даст!..

А Гунькины не отпускают.

— Ну че ты, Петух, упираешься? Подумаешь, важность какая — отстать от учителя. Зато лупить не будем.

— А вы лупите, лупите! Вам за это Мишка покататься на мотоцикле даст. Предатели! Отпустите руки! Он же трус, трус, он меня боится. Вы сами видели, какой он трус!