Маргарет и Кент - Ирина Коняхина

Стояла теплая июньская погода, они могли свернуть, где им заблагорассудится, даже и на проселочную дорогу, или остановиться, чтобы любоваться красотой лужаек и рощ. Птички щебечут! Солнце припекает… «Пусть Винсенте хотя бы на один день примерит на себя роль моего мужа, – размышляла Маргарет, разглядывая мужчину, все внимание которого, казалось, было сосредоточено на дороге, – Ему эта роль не может не понравиться. Со временем он забудет про свою далекую и страшную уругвайку. Конечно, эта его невеста-уругвайка в принципе не может быть симпатичной, у них там все женщины слишком загорелые и с высохшей кожей. А вот примерно так, как сегодня, он смог бы разъезжать на дорогом автомобиле по живописным пригородам Брюсселя, выбираться на охоту, ездить в гости с красавицей блондинкой, умной, элегантной с тонким вкусом и европейским воспитанием. Что ему еще надо?»

В деревне Винсенте и Маргарет накупили кучу разной снеди, заполнили все корзинки и радостные вернулись домой. Пропуск с надписями на немецком языке и красной печатью производил впечатление и на немецкий патруль, и на бельгийских полицейских. Винсенте чувствовал себя героем, добытчиком, а Маргарет получила очередной шанс воспользоваться своим женским обаянием, чтобы произвести на мужчину желаемое впечатление.

Даже если у этой поездки опять не случилось любовного продолжения, она, как минимум, накормила сына Рене свежей и полезной пищей. И еще деревенская еда осталось на ближайшие дни. Пока действуют пропуска, добытые уругвайцем, они могут ездить, куда и когда захотят!

Вечеринка с Бретшнейдером и фройляйн Аман тоже состоялась. Чуть позже, через пару дней. Майор жаловался, что в последние дни прибавилось работы – приходится в огромных количествах закупать обмундирование для армии. Причем для жарких стран и для стран с очень холодным климатом.

Винсенте еще какое-то время продолжал ходить в университет. На благодушный лад его настраивали вечерние прогулки с Маргарет, когда она подробно рассказывала ему про свою довоенную жизнь. Иногда они вдвоем или вчетвером с Аман и ее майором ходили в ресторан.

С середины июня в университете начались каникулы. Винсенте захотел отметить это событие у себя дома с друзьями. Маргарет предложила встретиться в ее квартире – там намного просторнее и больше посуды. К тому же у нее есть домработница, которая работает постоянно. А уругвайцу самому пришлось бы все покупать, готовить, а потом убирать после гостей.

Хотя Маргарет и ее домработница предусмотрели, казалось бы, все, что нужно, вечеринка с самого начала как-то не заладилась, беседа за столом не клеилась, все сидели грустные. Особенно усталой и печальной выглядела фройляйн Аман. Она мало ела и почти не пила. Мужчины часто курили сигары, уединившись в соседней комнате, бывшем кабинете Эрнеста Барча, из которого предусмотрительно уже были убраны все портреты покойного и что-то там обсуждали про войну и политику. И в отсутствии мужчин, и когда они все вместе были за столом, немка время от времени шушукалась с Маргарет. Когда майор и Аман наконец-то ушли, Маргарет обратилась к Винсенте с весьма деликатным вопросом:

– Винсенте, вы меня извините… У вас нет знакомого врача-гинеколога?

– Что-то случилось? Что-то серьезное? Вам нужен врач? Вы заболели? – искренне встревожился Винсенте.

– Слава богу, не мне! Аман беременна. Она просила помочь ей найти врача… Ну, понимаете… чтобы сделать аборт. Она здесь никого, кроме нас, не знает, ей не к кому обратиться за помощью. У майора есть семья, и он не хочет расставаться с женой, хотя и любит фройляйн Аман. Сейчас такое время, что Аман одной не справиться с воспитанием ребенка, даже если майор и будет давать ей какие-то деньги.

– Да, уж… Я спрошу у Жюля Жаспара. Он ведь не только брат бывшего премьер-министра, но и сам знает почти всех в этом городе. Постараемся помочь Аман.

– Да, угораздило же ее в чужой стране оказаться в таком положении, да еще в такое время!

– Что поделать. Не мы выбираем время, в котором предстоит жить. И от любви иногда рождаются дети.

– Господи! Это так ужасно – быть беременной и желать смерти своему ребенку. Ничего страшнее этого, наверное, в жизни и не может быть, – сокрушалась Маргарет.

– Может, увы! В жизни бывает столько горя и несправедливости. Человек так незащищен в жестоком мире. Да о чем тут говорить – в Европе уже идет война, и, судя по всему, ее масштабы мы даже и представить себе сейчас не можем! – Винсенте не слишком умел беседовать на тему беременности и поспешил перевести разговор в русло более понятных ему категорий.

– Может быть, если Германия нападет на Советский Союз, ей будет не до Бельгии и нас оставят в покое? – предположила Маргарет.

– Сомневаюсь, что кто-то останется в покое. Эта война коснется всех!

Известие о беременности Аман и надвигающейся опасности на относительно мирную жизнь Брюсселя не позволили Винсенте заговорить о чем-то радостном, приятном и романтическом, на что он, возможно, был бы уже и готов. Мужчина сдержанно попрощался с хозяйкой и отправился в свою квартиру.

Поиски врача для фройляйн Аман заняли не слишком много времени. Через неделю майор Бретшнейдер привез и вручил Винсенте толстую пачку денег, перевязанную тесемкой и предназначенную для гинеколога. Передавая деньги, майор между прочим спросил:

– Вы слышали, что сегодня наши войска начали освободительную войну в России?

– Еще нет! Ничего не слышал, – растерянно произнес Винсенте и заметно побледнел.

– Я думаю, что все мы скоро будем праздновать великую победу армии фюрера. В Москве обязательно состоятся грандиозные торжества. Я слышал, что готовятся списки приглашенных гостей на праздничный ужин в Кремле. Меня эта участь миновала. Совсем не хочется оказаться в этой дикой стране. Даже в качестве гостя. Мне и тут хорошо! И мне гораздо важнее здоровье Аман. Я так за нее волнуюсь…

С той минуты Винсенте с трудом скрывал, что его мало интересует здоровье Аман: «Война! Все-таки война Гитлера с Советским Союзом началась. Что теперь будет?»

Через несколько дней в квартире на улице Беко, 106, состоялась подпольная операция по убийству плода несчастной Аман. Гинеколог, которого рекомендовал Жаспар, знал свое дело и работал споро. Все обошлось без осложнений. Измученная морально и физически женщина уже на следующий день пошла на службу. Зато и этот, и последующие дни Винсенте был как в полусне.

Главные военные действия переместились в Советский Союз. В Брюсселе теперь, напротив, все выглядело относительно спокойно.

Глава 5. Акционерное общество

Маргарет видела, что в душе уругвайца бурлят какие-то тревоги и волнения. Она отнесла это на гнетущее для любого мужчины состояние бездействия и неопределенности, в котором Винсенте приходилось теперь пребывать: работы нет, в университете