Пища любви - Энтони Капелла

Переходя через площадь, чтобы зайти в магазин за макаронами, Бруно снова увидел ту девушку. Он остановился, затаив дыхание. Бруно понятия не имел, кто она, но за последние несколько недель десятки раз видел ее прогуливающейся по Трастевере. Видел ее и на рынке: она любовалась грудами самых разных овощей — radicchio, cime di rapa, bruscandoli[16], тоненькими зелеными травинками, которые появляются на рынках в первые недели весны; borragine, barba di frate[17], букетиками гиацинтов и, конечно, корзинами с tenerume — первыми весенними кабачками, такими яркими, словно они впитали в себя солнечные лучи. Впрочем, Бруно ни разу не видел, чтобы девушка что-нибудь покупала. Однажды он стоял достаточно близко и заметил у нее в руках хозяйственную сумку с большой бутылью арахисового масла, купленного в магазине напротив рынка, где торгуют импортными товарами. Из этого Бруно сделал вывод, что она либо американка, либо австралийка и иногда скучает по вкусу той еды, которую ела у себя дома. Но она так жадно смотрела на незнакомые ей овощи, что Бруно захотелось приготовить их для нее, показать, чего она себя лишает. Как-то раз он осмелел настолько, что подошел и поздоровался, но когда девушка обернулась и вопросительно посмотрела на него своими горящими серыми глазами, он растерялся и сделал вид, будто просто хотел протиснуться мимо нее к прилавку с помидорами. «Scusi», — пробормотал он, и девушка отступила, пропуская его вперед.

Сегодня на ней был белый топ с завязками на шее. Бруно пригляделся и заметил у нее на плечах, под белокурыми локонами, мелкие рыжие веснушки, похожие на брызги соуса чили. Он даже представил себе, какова на вкус ее гладкая медовая кожа… «Я должен заговорить с ней — подумал Бруно — Подарю ей аспарагус, а себе куплю еще».

Приняв это решение, он направился к девушке, но немного опоздал. Она повернулась и ушла.

Бруно смотрел ей вслед. На противоположной стороне рынка было множество маленьких магазинчиков — скобяная лавка, аптека, ларек, торгующий исключительно оливковым маслом, и множество других, занимавших ярдов десять. Девушка немного постояла перед магазинчиком женского белья, потом толкнула дверь и вошла.

Бруно замер. Что ты делаешь, идиот? — осадил он самого себя. У нее же есть парень. Более того, любовник. Иначе зачем ей покупать белье? И почему, собственно, ты решил, что такая девушка может быть одинока? Он повернулся и, расстроенный, побрел покупать то, что еще не купил.

Лаура любила прогуливаться по Трастевере, району, в котором она жила. Согласно путеводителю, это было убогое место, анклав рабочего класса в самом сердце Вечного города. Лауре нравился шум булыжных мостовых, достаточно широких, чтобы по ним могли проехать миниатюрные римские машины. Магазин, торгующий дисками с музыкой рэгги, стоял плечом к плечу с магазином электротоваров, а киоск с вычурным названием «Институт благоприятного шиацу» был зажат между аптекой и киоском с лотерейными билетами. Мастерская по ремонту мебели соседствовала с церквушками, апельсиновые деревья сражались с ресторанной террасой за каждый квадратный дюйм солнечного света, и травянистый запах марихуаны смешивался с ароматом свежего кофе и пиццы. На площади и тротуарах были беспорядочно припаркованы побитые машины, и казалось, что водители бросили их и пошли пешком. Во всех окнах алели яркие гвоздики.

Однажды, вскоре после приезда в Рим, Лаура проходила мимо небольшого магазинчика. Витрина у него была совсем маленькая, но в ней было выставлено несколько гарнитуров нижнего белья, какого Лаура никогда в жизни не видела. Тесемочки напоминали ожерелья из драгоценных камней. Ночные сорочки были украшены букетиками цветов и оттого напоминали свадебные платья. Нижние юбки, черные пояса для чулок, баски из кремового шелка… В тот раз Лаура так и не зашла в этот магазин, но сегодня, готовясь к свиданию, пришла сюда снова. Она все время вспоминала слова Карлотты: «Поверь мне, он думает, что ты собираешься с ним переспать».

Исполненная безрассудства, Лаура перешагнула порог магазина.

Внутри оказалось так тесно, что не было ни полок, ни витрин. На стуле за прилавком сидела изысканно одетая итальянка лет тридцати с небольшим и читала «Мессаджеро». Когда открылась дверь, она отложила журнал и окинула Лауру взглядом опытного продавца.

— Momento, — решительно произнесла женщина и скрылась в небольшой кладовке. Когда она вернулась, у нее в руках оказались четыре небольшие коробки, которые были по очереди открыты на прилавке. Внутри, упакованные в тончайшую бумагу, лежали вещи еще роскошнее тех, которые Лаура видела на витрине. Ценников не было, и Лаура очень скоро поняла почему: когда она выбрала красную кружевную баску, сумма на кассовом аппарате оказалась больше, чем Лаура могла себе позволить потратить за неделю.

— Сейчас я научу тебя резать, — сообщил Бруно, поворачиваясь к Томмазо. — Когда она придет, все будет выглядеть так, будто ты как раз готовишь.

— Отлично, — уверенно кивнул Томмазо. Бруно взял яблоко и положил его на разделочную доску. Потом открыл свою сумку с ножами.

— Испортишь мои ножи — убью, — предупредил он.

— Не испорчу — Томмазо взял самый большой нож, стальной «Вустхоф» — Господи, какой тяжелый!

Бруно осторожно забрал нож у своего друга.

— Да… Для тебя великоват. Нужно начать с того, который поменьше — Он протянул Томмазо другой нож. — Этот японский. Сделан из ванадиевой стали — Бруно капнул немного оливкового масла на точильный камень — Сначала научу тебя точить ножи.

Через пять минут, в течение которых Бруно точил нож, Томмазо заскучал.

— Наверно, хватит…

— Почти.

Удовлетворившись результатом, Бруно достал стальную пластину.

— Теперь мы его отполируем.

Еще через несколько минут Бруно был готов заняться яблоком.

— Лезвие ножа используется для резки, а острие — для более мелкой работы, — поучал Бруно — Яблоко нужно резать под углом, вот так. И не жди, когда первый кусочек упадет на стол, отрезай следующий. Кончики пальцев держи подальше. Это лезвие справляется со свиными копытцами, а уж отрезать твои для него вообще не работа.

Пока Томмазо практиковался в резке, Бруно занялся выпечкой. В отличие от большинства поваров, он не чурался этого занятия. Да, он любил готовить мясо и овощи, но работать с мукой и сахаром — особое удовольствие, даже испечь самое обычное печенье.

Сладкое после такого сытного ужина должно быть незамысловатым — рикотта с медом и корицей, стакан vinsanto, сладкого белого вина, в котором плавает немного tozzetti, домашнего орехового печенья. Бруно как раз ставил в духовку противень с печеньем, когда к нему подошел Томмазо.