Третий рейх на наркотиках - Норман Олер

По своей молекулярной структуре это вещество сходно с адреналином и в силу этого способно легко преодолевать так называемый гематоэнцефалический барьер. В отличие от адреналина, метамфетамин не вызывает внезапного повышения кровяного давления и оказывает более мягкое и продолжительное действие. Эффект возникает вследствие того, что наркотик извлекает из нервных клеток мозга нейротрансмиттеры допамин и норадреналин и посылает их в синаптические щели. В результате клетки мозга возбуждаются, вступают друг с другом в связь, и в мозге возникает своего рода цепная реакция. Происходит нейронный фейерверк, биохимический пулемет непрерывно выстреливает мысли. Человек неожиданно ощущает бодрость и прилив энергии, его чувства резко обостряются. Ему кажется, что он вдруг ожил – до кончиков пальцев и волос. Возрастает уверенность в себе, создается субъективное впечатление, будто ускоряются мыслительные процессы, появляется эйфория, а также чувство легкости и свежести. Подобное состояние возникает в условиях неожиданной опасности, когда организм мобилизует все свои силы – хотя в данном случае никакой опасности нет. Это искусственное возбуждение.

Однако метамфетамин не только посылает нейротрансмиттеры в синаптические щели, но и блокирует возобновление их деятельности. Поэтому его действие продолжается длительное время – зачастую свыше двенадцати часов, что при высоких дозах может приводить к повреждению нервных клеток, поскольку нарушается их внутреннее энергоснабжение. Нейроны разогреваются, бормотание в голове не прекращается – словно там находится радиоприемник, который невозможно выключить. Нервные клетки безвозвратно гибнут. Дело может кончиться полным расстройством работы мозга – нарушениями речи, внимания, памяти, способности к сосредоточению. После окончания действия искусственного стимулятора накопитель гормонов оказывается пуст, и вновь он заполняется только спустя несколько недель. В течение этого времени имеет место дефицит нейротрансмиттеров, что может проявляться в апатии, депрессии и нарушениях восприятия.

Впрочем, в фирме «Теммлер», где все гордились новым продуктом, этим побочным эффектам, которые были изучены впоследствии, не придавали большого значения. Руководство фирмы почуяло огромную прибыль и, прибегнув к услугам известного берлинского рекламного агентства «Матес и сын», провело доселе невиданную в Германии по масштабам промоутерскую кампанию. За образец была взята компания «Кока-Кола», которая реализовывала чрезвычайно успешную рекламную стратегию, активно продвигая на рынок свою коричневую шипучку, используя ключевое слово «ледяной».

В первые недели 1938 года, когда первитин начал свое триумфальное шествие, на столбах, стенах домов, в автобусах, поездах метро и электричках появились плакаты. Минималистские – в стиле той эпохи, – они содержали только название торговой марки продукта и медицинские показания к его применению: вялость, апатия, депрессия. Кроме того, на них были изображены характерные упаковки первитина в виде оранжево-синих трубочек с надписью наискось. Одновременно с этим – еще один рекламный трюк – все берлинские врачи получили от фирмы «Теммлер» письма, в которых без обиняков говорилось, что цель фирмы заключается в том, чтобы внушить лично каждому врачу: если кому-то что-то понравилось, он будет рекомендовать это другим. К письму прилагались бесплатные пилюли с тремя миллиграммами вещества, а также открытка для ответа с почтовой маркой: «Уважаемый герр доктор! Ваш опыт использования первитина, даже не самый успешный, представляет для нас ценность, поскольку дает нам возможность произвести разграничение областей его применения. Мы будем очень благодарны вам за ваше сообщение на прилагаемой открытке»[58]. Новое средство проходило тестирование. Традиционный прием наркодилеров: первая доза бесплатно.

Представители «Теммлер» посещали врачей с большой практикой, больницы и клиники, заключали договора и раздавали средства, обещавшие уверенность в себе и бодрость. В рекламном проспекте фирмы говорилось, что первитин «возвращает радость жизни отчаявшимся и лечит больных». Даже «женская фригидность отступает перед первитином. Процедура лечения чрезвычайно проста: ежедневно четыре половинки таблетки, желательно в первой половине дня, десять дней в месяц, на протяжении трех месяцев. В результате у женщины повышается либидо и возрастает сексуальная сила»[59]. На прилагаемой карточке сообщалось, что данное средство сглаживает абстинентный синдром от употребления алкоголя, кокаина и даже опиатов. То есть своего рода средство, нейтрализующее воздействие наркотиков, которое должно было заменить все наркотики, и в особенности запрещенные. Однако метамфетамин был призван не доставлять удовольствие, а служить панацеей от всех болезней.

Новому средству даже приписывали функции стабилизации жизнедеятельности систем организма. «Мы живем в сложное, напряженное время, которое требует от нас более высокой работоспособности и предъявляет к нам более высокие требования, нежели какая-либо из прошедших эпох», – писал главный врач одной из больниц. Изготавливавшиеся в промышленных условиях и имевшие высокую степень очистки пилюли должны были противодействовать снижению работоспособности и вовлекать в производственный процесс «симулянтов, лентяев, нытиков и критиканов»[60]. Фармацевт из Тюбингена Феликс Хаффнер предлагал рассматривать назначение первитина как «высшую заповедь», поскольку речь идет об «участии в общем великом деле», и это своего рода «химический завет»[61].

При этом немцам не рекомендовалось принимать средства, вызывающие эйфорию. Они и без того испытывали голод в отношении пищи для мозга. Употребление подобных средств отнюдь не навязывалось сверху, как можно было бы ожидать в условиях диктатуры, инициатива шла снизу[62]. Так называемый векамин произвел эффект разорвавшейся бомбы, распространившись молниеносно, словно вирус, и очень скоро превратившись в нечто обыденное, вроде чашки кофе. «Первитин стал сенсацией, – говорил один психолог. – Он очень быстро проложил путь к самым широким кругам потребителей. Учащиеся принимали его, чтобы снимать напряжение и усталость при подготовке к экзаменам; телефонистки и медсестры – чтобы бороться со сном во время ночной смены; работники, занимавшиеся интенсивным физическим или умственным трудом, – чтобы поддерживать работоспособность на как можно более высоком уровне»[63].

Секретаршам первитин помогал быстрее печатать на пишущей машинке, актерам – взбадриваться перед выходом на сцену, писателям – просиживать ночи напролет за письменным столом, рабочим, стоявшим у конвейеров крупных заводов, – повышать производительность труда. Этот стимулятор проник во все слои общества. Упаковщики мебели упаковывали больше мебели, пожарные энергичнее тушили пожары, парикмахеры быстрее стригли волосы, ночные сторожа больше не засыпали, машинисты паровозов больше не роптали, а водители-дальнобойщики почти без перерыва гнали свои грузовики по построенным в рекордные сроки автобанам. Врачи лечили самих себя, предприниматели, чтобы продержаться от одного совещания до другого, регулярно употребляли стимуляторы, как и партийные боссы, и даже члены СС[64]. Эти средства снимали стресс, усиливали сексуальный аппетит, искусственно повышали мотивацию.