Говорящий свёрток – история продолжается - Дмитрий Михайлович Чудаков

— Хэмм… разумеется… коллега. — откликнулся седовласый. Очки его оставались приподняты, рот полуоткрыт, а трубка потихоньку дымилась в отведенной руке. — Вы позволите, если мы заглянем на секунду… к вам, в кабину, с тем чтобы мы могли, ну, так сказать, познакомиться. Насколько я понимаю, мы, эээ… пока ещё не имеем чести знать друг друга знать — инженер невольно подхватил несколько высокопарный тон Попугая.

— Кхэм-кхэм, — откликнулся Попугай. У них получалось что-то вроде соревнования всяких “хэмов” и “кхэмов”. Попугай переглянулся с друзьями, — Мы, со своей стороны, конечно, не возражаем. Однако, пожалуйста, будьте готовы сейчас увидеть то, к чему вы… эмм… не готовы. И, прямо скажем, никогда не готовились.

Теперь переглянулись инженеры, и осторожно приблизившись, заглянули в кабину. На них смотрели Попугай, горностай, и светящееся летучее существо, все как будто бы состоявшее из язычков пламени. В лапе горностай держал маленькую клетку, а оттуда, в довершение картины, на них смотрела паучиха, с миниатюрными вязальными спицами в руках.

Инженеры смотрели во все глаза, и не могли поверить, что это происходит с ними наяву. Читатель должен войти в их положение — ведь все-таки это были люди, живущие, как и мы с вами, в мире реальных вещей. Особенно поразила их воображение огнёвка — существо, которое одним своим существованием нарушала, казалось, все мыслимые законы физики.

После примерно минутного молчания, первым выдохнул долговязый светловолосый инженер:

— Димитрис, — представился он. — инженер. Голос его звучал удивленно, но в то же время радостно. Он обожал всякое новое и непонятное, неразгаданное — в своем ремесле, но и эти удивительные, в высшей степени непонятные и неразгаданные существа тем более приводили его в восторг

— Очень приятно, — отозвался своим скрипучим голосом Попугай, — Мадам Гортензия очень лестно отзывалась о вас, молодой человек.

Димитрис слегка зарумянился:

— Спасибо на добром слове… а вы… не могли бы немного нам объяснить… что вы такое?

— Не что, а кто! — естественно возмутился Попугай.

— Конечно, простите, мы не имели в виду вас обидеть, — опомнился теперь и седовласый. — Но, признаться, вы… эмм… коллеги, — он тоже не нашел другого обращения — производите чрезвычайно необычное, немного даже пугающее впечатление. Шестой десяток вот я живу уже на свете, но ничего такого не видал, ни во сне, ни наяву.

— Что ж, я понимаю, — снисходительно отозвался Попугай, — Конечно, мы, жители волшебной страны, стараемся ни при каких обстоятельствах не попадаться на глаза вам, людям. Однако же, исключительной, и я бы даже сказал, инженерной сложности обстоятельства, — нашел подходящее слово Попугай, — заставили нас, пойти на этот, вероятно, несколько удивительный для вас, мм… контакт.

Работяги все ещё во все глаза смотрели на нашу невероятную компанию, не в силах до конца поверить, что происходящее им не мерещится. Однако же, произнесенное Попугаем заветное слово — про обстоятельства инженерной сложности — уже незаметно посеяло в их мыслях семена профессионального любопытства.

Терпеливый читатель совсем скоро… ну или не совсем, но со временем обязательно узнает, во что же эти семена в результате проросли.

Попугай по очереди представил своих спутников:

— Прошу любить и жаловать: горностай по кличке Лётчик — отчаянной смелости боец, эмм, при определенных конечно обстоятельствах.

— Очень приятно, — отозвался Лётчик мягким баритоном, заставив инженеров ещё разок вздрогнуть — попугаи — попугаями, но говорящих горностаев никто из них, разумеется, в жизни ещё не видел.

— Фенелла, огнёвка, — повел крылом Попугай.

— Очень приятно, — пропела Фенелла. Инженеры смотрели на неё во все глаза, как зачарованные.

— Дульчибелла, моя домоправительница.

— Здравствуйте, — совсем тонким голосом пропела паучиха. Она тоже была удивительна, но все же Фенелла потрясала инженеров куда сильнее. Дульчибелла отметила этот неприятный факт легким фырканьем, и усерднее заработала вязальными спицами.

Седовласый представил инженеров — Димитриса, Станополуса, Иайоргоса и себя, Ксантиппоса.

— Коллеги, вновь откашлялся Попугай, мы понимаем ваше удивление, но, поверьте, время дорого, ситуация, можно сказать, критическая, поэтому позвольте мне перейти прямо к делу.

Инженерам и самим уже не терпелось узнать, что произошло, да и, честно сказать, происходящее было настолько удивительно, что они готовы были внимать каждому слову наших друзей, так, как будто бы они смотрели увлекательный сказочный сон, и боялись, что он в какую-то секунду вдруг ни с того ни с сего закончится. Но это был не сон, и чем дальше Попугай пускался в объяснения, чем большими подробностями дополнял он очертания волшебной страны, ее устройства, жителей, порядков, — тем больше они представляли и верили в существование Мифландии. Да и то сказать — как не поверить, когда на расстоянии вытянутой руки, прямо перед ними, парила чудесная птица, вся будто состоящая из одних только язычков пламени, но притом безусловно живая, и… настоящая, хоть и сказочная.

Глава 8. Рассказ Попугая

Попугай продолжал рассказывать и рассказывать. Он в красках описал устройство подземной страны — необъятных размеров пещеры, подсвечиваемой внутренним солнцем. Бирюзовое небо, разноцветные закаты по четырем сторонам, караваны лимонных, бледно-розовых и белых облаков (ох уж эти облака, задали же они теперь печали…).

Прозрачные реки, водопады, у подножия которых плескались голубые рыбины с алыми плавниками. Фениксы, сгорающие дотла и возрождающиеся из пепла раз в 500 лет. Лунные тельцы — немножко нелепые, но добрейшие существа, производящие лунное желе — универсальный материал, из которого можно было силой мысли выдумать любой предмет или конструкцию. При этом — глаза инженеров восхищенно блестели — сложность такой конструкции ограничена только представлениями и силой воображения выдумывающего. То есть, развивал направление мысли Попугай — если предположить, что талантливый инженер способен в деталях представить себе механизм, скажем, швейцарских часов — но только от и до, со всеми полагающимися пружинками, винтиками, и шестеренками — то свойства лунного желе вполне позволяли выдумать швейцарские часы.

Поющее море, шелестящее прибоем по бесконечным пляжам, покрытым белым, чуть звенящим под накатами волн песком, пестрые косяки самых удивительных рыб, крабы, кораллы, черепахи, огромные жемчужины в раковинах, блестящих глубоко под толщей прозрачной, чуть пузырящейся, словно шампанское, воды.

Единороги, грифоны, василиски, волшебные книги, хранящие знания об устройстве Мифландии, а заодно и обо всем на свете. Пробочные и бутылочные деревья, лиловая, пружинистая трава, неувядающие цветы…

Описание Мифландии казалось инженерам совершенно невероятным. Поверить во все эти чудеса было невозможно, но и не поверить — уже не получалось. Ведь прямо рядом с ними сидели и разговаривали живые свидетельства существования волшебной страны. Как зачарованные, слушали они Попугая.

Версия от времени, то один то другой инженер украдкой заглядывали в кабину — чтобы ещё раз убедиться, что огнёвка Фенелла