Око небес - Клайв Касслер

— Что случилось с твоим снаряжением? — спросила миссис Фарго, плывя рядом с мужем в темноте.

— Морские боги потребовали жертвы, — рассказал он срывающимся голосом. — Дело обстояло так: или баллон, или я.

— Ты не пострадал?

— Нет, все хорошо. Лучше, чем когда-либо! Давай вернемся на судно, прежде чем рассветет.

Сэм оглянулся в ту сторону, где «Бермудез» мирно покачивался на эбеново-черных волнах.

Очутившись на борту, Реми сняла снаряжение, и оба дайвера вылезли из гидрокостюмов.

Они не собирались ничего рассказывать о своем ночном приключении до тех пор, пока затонувшее судно не возьмут под охрану. Учитывая несомненные связи Бенедикта с неведомыми уровнями испанской администрации, это казалось самым благоразумным образом действий. Не было смысла намекать ему на случившееся, лишая себя тем самым того скромного преимущества, какого они добились.

Сэм присмотрелся к своему изорванному ласту: он был буквально располосован. Лопасть разминулась с его ногой всего на несколько дюймов — излишнее напоминание о том, как близко от винта он был. К счастью, супруга не заметила этого в темноте, и Фарго решил не будить лиха, пока оно тихо.

— Похоже, статуя, с которой он ушел, — изображение Афины в полный рост, — прошептала Реми.

— Мы известим власти, когда — и если — они появятся. Я не доверяю никому на этом судне, — заявил Сэм.

Женщина широко распахнула глаза:

— Ты же не думаешь, что кто-то из команды?..

— Я понятия не имею, что думать. Просто знаю, что Бенедикт, похоже, купил на свои грязные деньги великое равнодушие к явному грабежу, и не хочу рисковать.

Реми кивнула:

— Как считаешь, мы сможем несколько часов вздремнуть?

— Надеюсь. Завтра раскалим телефоны и рацию. А сейчас наша миссия выполнена, хоть Янус и улизнул с одной из реликвий.

— Как только об этом станет известно, ему нелегко будет контрабандой вывезти ее куда-нибудь или продать.

— Надеюсь, что так, — отозвался Сэм. — Но, как тебе известно, некоторые коллекционеры порядком беспринципны.

— К тому времени, как кто-нибудь нам ответит, он уже будет в нейтральных водах. Я бы на его месте на всех парах двигалась к такому убежищу, как Марокко или Алжир. До них всего сто с чем-то миль. Плевое дело для такого судна.

— Похоже, сегодня не тот день, когда он получит то, на что нацелился, а?

— Я бы не стала на это полагаться. А теперь — могу я убедить тебя как следует выспаться?

Не скрывая злости, побагровевший Янус Бенедикт стоял на палубе у транца. Глава команды дайверов только что доложил, что все, чем они могут похвалиться в награду за свои хлопоты, — это одна-единственная статуя. Реджинальд, судя по его виду, готов был ударить бедолагу, который был всего лишь гонцом, принесшим дурные вести.

— Идиот! Как ты мог такое допустить?! — прокричал брат владельца яхты. Его шелковая рубашка от Версаче блестела в солнечном свете.

Янус поднял руку, заставив младшего брата умолкнуть, и заговорил спокойным, ровным тоном:

— Не надо обвинять Гектора, Реджинальд. Это ничему не поможет.

— То есть как это — не надо обвинять?! Мы только что потеряли миллионы из-за того, что он не сумел должным образом позаботиться о безопасности груза!

Гектор покачал головой, поднял толстый кусок нейлонового каната и показал на снаряжение для дайвинга, сложенное на краю палубы:

— Нет, сэр. Все тросы до сих пор завязаны узлами. Канаты перерезали, взгляните на концы. А это снаряжение дайвера, оно запуталось в сети. Это не случайность.

Бенедикт кивнул, пристально глядя на ближний берег, мерцающий на горизонте, как мираж.

— Фарго, — проворчал он. — Других вариантов нет.

— Я так и знал, что следовало пристрелить их, пока у меня был на это шанс! — воскликнул Реджинальд.

Янус круто повернулся к брату.

— Неужто? Таково твое решение проблемы — совершить хладнокровное убийство перед множеством свидетелей? Ты что, распрощался со здравым смыслом?! — процедил он сквозь сжатые зубы. Затем, покачав головой, миллионер обратился к главному ныряльщику: — Очень хорошо, Гектор. Поднимите статую на палубу, запакуйте ее, как условлено, и мы передадим ее в назначенном месте.

Не позже чем через час к этой яхте подойдет алжирское рыболовецкое судно, чтобы переправить скульптуру в безопасное место, после чего яхта продолжит свой путь к Майорке. В том крайне маловероятном случае, если корабль остановят и обыщут, на нем ничего не найдут. И тогда дело будет лишь в показаниях двух Фарго против показаний Бенедикта, а при тех суммах, которыми он подмазал испанскую систему правосудия, Янус не сомневался, что надолго его не побеспокоят.

Когда Гектор ушел, испытывая облегчение, что вышел сухим из воды после провала всей экспедиции, Реджинальд пробормотал:

— И все же я утверждаю, что пуля между глаз разрешила бы множество проблем.

— Сколько раз тебе повторять, что опрометчивые поступки — игра дураков? — пробурчал его брат. — Ставки высоки, и нельзя позволить себе роскошь рубить сплеча. Мы играем в шахматы, а не в регби. Здесь все дело в стратегии, а не в грубой силе и глупом риске.

— И это говорит человек, который только что потерял миллионы из-за своей сдержанности! — изумился Реджинальд…

Но он тут же пожалел о своих словах, заметив холод в глазах старшего брата.

— Что ж, старина, это ведь я сделал миллионы, поэтому могу позволить себе и потерять их, не так ли? Пожалуй, тебе лучше совсем отказаться от насилия. Это же ты умолял позволить тебе принять участие в моих операциях… И, насколько я припоминаю, именно ты решил, что жизнь плейбоя становится утомительной, а не я. И ты не жаловался на мои методы, когда та молодая женщина в Каннах сдала в архив полицейский рапорт, и был более чем благодарен, что меня уважают достаточно, чтобы устранить такого рода недоразумение. — Янус немного помолчал и вздохнул: — Не испытывай мое терпение, Реджинальд. Если хочешь быть частью моего бизнеса, делай, как я говорю. Хочешь, верь, хочешь, нет, но импульсивные поступки не принесут ничего, кроме горя. То был всего лишь один раунд в длинной схватке. Я уверен, что мы снова увидимся с Фарго, а когда это случится, все пойдет по-другому.

Реджинальд с любопытством взглянул на брата — выпоротый словесно, но нераскаявшийся:

— Ты говоришь об этом как о непреложном факте!

Бенедикт по-отечески положил ему руку на плечо и показал на щедрый завтрак, сервированный на круглом столе рядом с главным салоном:

— Терпение приносит свои плоды. Еще не все кончено. И тебе придется мне в этом довериться. — Затем Янус откашлялся. Тема была закрыта. — Статуя Афины принесет нам несколько миллионов от покупателя в Москве, поэтому мы хотя бы покроем расходы на топливо и снаряжение для нашей маленькой вылазки, пусть прибыль будет и небольшая, — добавил старший из братьев. — Так что это не полный провал. И помни: терпение вознаграждается.