Псевдоодесские байки - ЯМБ

— Люди не брешут или больше не зовите меня Беня, — хлопнул себя по бёдрам тот, — Доктор, таки вы маэстро слуха! У миня тут есть один головной боль, так вы же поможете мине сделать ему вырванные годы?

Он взял Канарейчика под руку и подвёл к стоящему в углу массивному сейфу.

— Если я буду медленно крутить за вот это колёсико тудой, доктор, так оно будет тихонько трещать. А вы прикладите своё ухо до этого места — я хочу шобы вы слушали и сразу сказали, если оно вдруг щёлкнет совсем другим баритоном. Потом я покручу его сюдой и вы обратно будете слушать. Когда эта дверца откроется, то король умер станет да здравствует король.

— Беня, — доктор присел перед сейфом и прижался ухом к дверце, — Я не очень понял за короля, но мине таки любопытно другое… А если кто-нибудь, не дай бог, войдёт? А если кто-нибудь потом, не дай бог, спросит?

— Не трясите чубчиком, доктор, — кивнул Беня, принимаясь вращать циферблат кодового замка, — У нас есть маслин для всех любопытных. А на потом мы красиво сделаем вам такой бледный вид, шо будет ясно, шо вас грубо заставили. А теперь всем ша! Ваш выход, доктор.

Дверца сейфа бесшумно открылась. Беня довольно улыбнулся, обнял Канарейчка и звонко расцеловал его в обе щеки.

— Маэстро, если вам когда-нибудь перехочется мазать сопли йодом, ходите до миня. Спросите, кого хочете, или Беня таки умеет уважать квалификацию. Вы знали Мойшу Хруста? Так вот, Мойша был королём. Так он жил, как король, и умер, как король. Мойша Хруст был королём слуха и если кто-то скажет, шо это не так, то он будет иметь дело с Беней, который умеет постоять за светлую память хорошего человека.

— А шо случилось с Мойшей, Беня, вы случайно не знаете? — голос Канарейчика предательски задрожал.

— Ах, доктор, — Беня смахнул слезу и отвернулся, — Я слышал, шо Мойша думал за медицину лучше, чем мы с вами. А теперь Йоси и Додик вернут вас взад, до вашей тёплой кровати.

— Беня, я дико извиняюсь, но мы капельку забыли за алиби, — Канарейчик вежливо подёргал Беню за рукав, — Вы дадите мине такое алиби, шо городничий будет плакать в оба два глаза и крепко жалеть миня всем своим скверным характером, если вдруг шо?

— Маэстро, не надо говорить два раза, — Беня положил руку на плечо доктора и кивнул своим бойцам, — Вы сами выберете себе такое алиби, какое хочете выдержать. Ходите тудой и нате вам.

Бандиты синхронно подняли сжатые в кулаки правые руки. Хайм внимательно рассмотрел каждый, уважительно кивая головой, и повернулся к Бене.

— Слушайте, Беня, нехай к мине приложится мадам. Я имею думать, шо у неё лёгкая рука.

— Сонечка, — обратился к женщине Беня, — Удовлетворите доктора. Пускай никто не имеет сказать, шо Беня бросает слов на ветер.

Рыжеволосая Соня игриво подмигнула Канарейчику, нежно коснулась пальцами левой руки его щеки, а потом с неженской силой провела классический хук справа в челюсть. Хаим Канарейчик громко икнул, закатил глаза и стал заваливаться назад. Йося ловко подхватил обмякшее тело, закинул его себе на плечо и направился к выходу.

— Сделайте в сэйфе чисто, — велел Беня своим, — А вот эту коробочку оставьте. Не зовите миня Беней, если я забуду позаботиться за хороших людей. Все, делаем ноги.

Ближе к обеду следующего дня доктор Канарейчик сидел в стоматологическом кресле.

— Таки это да красиво! — доктор Функ осторожно вложил пациенту тампон за щеку, — Это надо уметь, коллега. Так уронить лицо об унитаз, шобы сломать клык? Слушайте сюда, Хаим — я поставлю вам дюралевую коронку.

— А жоётую нийжа? — поинтересовался Канарейчик открытым ртом.

— Таки можно, — кивнул Функ, — Но тройной тариф, коллега. Она у меня последняя. Представляете, какой-то бандит вчера ночью очистил мой сэйф. А я спал, как грудной пожарник. Мине бы ваш слух, Хаим, так я бы, может, проснулся и успел поднять хай. И ещё… обезболивающее тоже украли, так шо приготовьтесь сильно потерпеть..

ПРИШЕСТВИЕ

Старый раввин Исаак недовольно поморщился, услышав настойчивый стук в дверь. Он поставил на стол стакан со свежезаваренным чаем, положил обратно на тарелку кусок тёплого вишнёвого штруделя, поднялся и, кряхтя, прошаркал в прихожую.

— Кто это там? — шёпотом обратился он к двери.

— Ребе Изя, таки откройте! — немедленно раздался голос кантора Самуила, — Тут такое случилось, шо вы себе даже во сне не изобразите, если не хочете, шобы ваша жена Хая с удивлением обнаружила в зеркале вашу вдову, дай вам бог до ста двадцати!

— Слушайте, Сёма, — с сомнением ответил Исаак, — Если я открою, вы же таки войдёте? Больше того, вы же так просто не выйдете? Так скажите мне оттуда, шо вы хочете и не будем делать лишних движений. В такое время суток приличный еврей открывает дверь только если об неё постучал мессия.

— Ребе, шоб там так слышали моих молитв, как вы сейчас услышите своими ушами то, шо сами сказали своим ротом. Он таки пришёл. Открывайте вашу дверь и посмотрите.

Исаак задумчиво почесал нос.

— Сёма? Если он таки пришёл, так мы же все прямо сейчас пойдём в Еврейское царство? Слушайте, постойте там, я таки доем штрудель. Кто может знать, а вдруг там, куда мы все пойдём, совсем не растёт вишня?

— Ребе Изя, впустите нас в дом. Мы с радостью поможем вам доесть этот чудесный вишнёвый штрудель, за который все считают вашу Хаю святой женщиной. А заодно мы сможем наконец обговорить за пришествие и решить или оно нам надо. Таки поднимите уже ваши руки и откройте дверь

— Вэй, кантор Сёма, я даже капельку не сомневаюсь, шо вы поможете. Я так поражён вашей неземной добротой, шо у меня опускаются руки.

— Ребе, я вас умоляю! Он приходит уже второй раз, давайте не будем обратно портить ему настроение.

— Дорогой мой Сёма, я все понимаю, мы таки когда-то сделали молодому человеку кадухес, но прошло так много времени… Шо — нельзя уже забыть за этот маленький несчастный случай? Тем более, шо если судить по аппетиту, он таки очень удачно выздоровел.

За дверью наступило недолгое молчание, а потом снова послышался голос Самуила.

— Ребе Изя, почему мне начинает казаться, шо вы совсем не рады пришествию?

— Почему я не рад? — убедительно ответил Исаак, — Я таки да рад, но надо же проверить, шо я рад не просто так.

— Ой, шо вы хочете знать, говорите прямо? — сдался Самуил, — Шо тут ещё нужно знать? Или вы не хочете, шобы наш народ снова был все вместе?

Исаак пожал плечами сам себе.

— Слушайте, мы уже пару раз были все вместе и это всегда плохо заканчивалось. Теперь нас есть везде понемногу и есть кого держать за это виноватым, шо ближе всего к настоящему счастью. Так вы шо — хочете лишить нас этой радости?

— Ребе Изя, причём тут кто виноват?

— А вы хочете сказать, шо нет? Народ остаётся великим, пока у него есть кого держать виноватым за все цурес. Возьмите хотя бы моего уважаемого соседа Василия. С тех пор как ему сказали, шо во всем виноваты мы, он ни разу не поссорился с женой или тёщей. И раз уже вы заговорили за Василия..

— Ребе, я вообще молчал за Василия. Я привёл мессию, вы шо — не понимаете? Так шо вы держите нас за дверью и не даёте наступить всеобщему счастью?

— Сёма, вы меня таки ещё не убедили, почему всеобщее счастье должно наступить именно в моем доме и почему для него так важно съесть именно мой штрудель? Слушайте, если все так серьёзно, я же должен знать точно, шо приношу такую жертву не за здорово живёшь. Или нет?

— Или да! Так уже посмотрите сами, ребе Изя!

Исаак было протянул руку к задвижке, но в последний момент здравый смысл одолел любопытство.

— Слушайте, кантор? Вы там только один вы с гостем?

— А шо?

— Нет, просто так. Но мне бы не хотелось просить об одолжении именно вас, а просить гостя тем более даже неудобно.

— Если вы так хочете знать, со мной ещё мой племянник Рувим. А шо?

— Так пускай сходит до Василия и шо-то скажет.

— А шо именно?

— А он сходит?

— Ребе Изя, он таки сходит, но шо такое он должен сказать Василию, шо может заставить вас наконец отпереть дверь?

— Шо вы такой нетерпеливый, кантор Сёма? Пускай Рувим слово в слово скажет Василию, шо Исаак просил передать, шо если этот поц Василий думает, шо я забыл за немножко денег, которые он мне должен с позапрошлого года, так он может быть себе уверен, шо я с каждым днем помню ещё капельку больше. И нехай этот поц Василий вернёт процент в разумных пределах, не то моя память станет безграничной.

— Ребе Изя, — в голосе Самуила мелькнуло сомнение, — Я таки уже послал Рувима до Василия, потому шо мне дико интересно знать, шо ответит ваш уважаемый сосед, но я слабо понимаю, причём тут мессия?

— Сёма, или вы думаете, шо если этот поц уже два года не отдаёт мне долг через дорогу, так он прямо завтра побежит делать перевод в Еврейское царство? И обратно, он же теперь так занят, так занят.