Друзья с тобой: Повести - Светлана Кудряшова

Тане Лешка объяснил, что хотел с ней посоветоваться.

— Советуйся, — сказала Таня.

Дело было в том, что на сборе так ничего и не решили относительно рисования. Лешка очень любит рисовать.

Таня задумалась. Потому и не решили на сборе, что она не знает, как быть с рисованием. Сама она совсем не умеет рисовать. Можно бы попросить Максима, брата Симочки — всем известно, что он будущий художник, — но у него тяжелый характер. Таня хорошо это знает — учится с ним в одном классе. Они почти не разговаривают. Правда, может быть, это из-за алгебры…

По алгебре у Максима была тройка, очень нетвердая, и учительница велела Тане заниматься с Максимом алгеброй. Таня подошла к нему на перемене договориться о занятиях, но Максим отвернулся и пробормотал:

— Еще чего! Я сам…

И ушел от Тани.

Она разобиделась, перестала с ним здороваться. А он мало печалился от этого и совсем не замечал Таню.

Перед Новым годом Максим с учителем рисования украшали школьный актовый зал. Они развешивали по стенам нарисованных на ватмане большеглазых нарядных зайцев, лисиц в пестрых сарафанах, добродушных новогодних медведей и прочих лесных жителей. Таня зачем‑то вбежала в зал и остановилась очарованная. Чудесно пахло лесом от огромной темно–зеленой елки, от кучи хвойных веток на полу. И Тане показалось, что попала она в сказку… За елкой стоял расписной теремок. Она шутя постучалась в окошко:

— Терем–теремок, кто в тереме живет?

— Я живу, — неожиданно вышел из теремка Максим. Был он весь измазан краской и клеем.

— Это ты сделал? — спросила Таня восхищенно и почему-то засмеялась. Он кивнул, сказал, что еще не закончил и не посоветует ли она, какой краской покрасить крышу терема.

Крышу они докрасили вместе ярко–красной краской. Потом Максим показал Тане незаконченные рисунки. Был тут и малыш Новый год, был престарелый Дед–Мороз, был Иван–царевич. Рисунки Тане очень понравились. Максим настоящий художник! Ей не хотелось уходить, но в классе ее ждали. Вместе они дошли до дверей. Уже взявшись за дверную ручку, Таня спросила:

— Максим, почему ты не захотел заниматься со мной алгеброй?

Она смотрела на него доверчиво, говорила искренне, но Максим нахмурился и сказал уже знакомое:

— Я сам…

И отошел. На Таню он больше не обращал внимания. Она постояла в недоумении и вышла.

Все шло по–прежнему, В классе Таня и Максим не разговаривали, встречаясь утром, еле кивали друг другу. Но когда на алгебре его вызывали к доске, Таня волновалась. Максим отвечал медленно. За это ему снижали оценку. Таня огорчалась больше самого Максима.

Сейчас Таня стояла и думала: идти к Максиму или нет? Лешка ждал.

— Алексей, —сказала Таня, — пойдем вместе, а?

Алексей моргнул и сказал, что пусть лучше Таня идет одна, он ее подождет. Лешка хорошо знаком с Максимом!

Совсем недавно в 4 «А» выпускали стенгазету. После долгих уговоров и пререканий с Симочкой Максим согласился помочь. Он очинил цветные карандаши и начал ими рисовать, но Симочка все ходила вокруг него и жалобно просила, чтобы красками. Она специально для газеты купила замечательные краски в тюбиках. Максим ее не слушал. Симочка залилась горькими слезами. Брат не обращал на нее внимания и, конечно, сделал бы по–своему, но пришла мать. Опа‑то сразу заметила слезы дочки и велела сыну красить красками.

— Ладно, — буркнул Максим, — пусть красками. Но больше меня не просите. Больше не буду!

В это самое время явился помогать Максиму Лешка Кондратьев. Максим был сердит и заставил Лешку мыть кисточки и менять в блюдечках воду. Кондрату это не понравилось. Он сказал, что хочет рисовать, а не заниматься всякой чепухой.

— Делай, что велят, — прикрикнул Максим.

— Хоть одну букву дай покрасить, — клянчил Лешка.

Максим не удостоил его ответом. Тогда Кондратьев самовольно взял карандаш и начал рисовать Кремль.

— У вас в отряде все такие неслухи? — спросил Максим.

— Нет, — вздохнул Лешка, — половина тихих.

Максим улыбнулся, сказал, что Лешка за словом в карман не лезет, и взял в руки резинку. Симочка и Кондратьев затаили дыхание: неужели сотрет такой красивый Кремль?

Но Максим стирать его не стал, только подправил и велел Лешке раскрашивать.

Газета получилась великолепная. Симочка бурно радовалась.

— Так запомни, — повторил Максим, вытирая руки, — запомни: больше не проси. Больше рисовать не буду.

Лешка это запомнил и идти к строптивому Максиму отказался. Даже Симочка сомневалась в успехе. И, пожалуй, не зря: Максим и головы не поднял от книги, когда девочки вошли в комнату.

— Встань и поздоровайся с Таней, — приказала Симочка.

Максим встал, кивнул и снова уткнулся в книгу. Таня тоже кивнула и принялась пристально рассматривать рисунки, которыми была увешана вся стена над столом Максима. Симочка фыркнула: нашла время любоваться Максимкиными художествами!

Все молчали, но Симочка долго молчать не любила. Она решительно спросила, будет ли Таня разговаривать с Максимом.

— Буду… буду. Подожди.

Но Симочка ждать не хотела. Она взяла Таню за руку и подвела к брату:

— Разговаривайте! — приказала она. — Лешка ждет.

Максиму и Тане вдруг стало очень смешно. Они так весело смеялись, что не удержалась и Симочка, хотя смеяться‑то было не над чем.

Наконец Таня рассказала Максиму про рисование. Он задумался, молчит. Очень плохой у него характер, даже мама говорит, что он трудный человек.

И вот трудный человек неожиданно поворачивается к сестре:

— Слушай, председатель совета отряда, поклянись, что не полезешь в это дело!

Синие глаза председателя обиженно суживаются. А когда она лезла не в свое дело? У нее и без того нет времени, у нее…

— Знаем, знаем и тебя и твои дела, — перебивает Максим. —Таня, если Симка не будет командовать, то уж так и быть…

Симочка пожимает плечами. Пожалуйста, она больше не будет с братом даже разговаривать!

— Вот и хорошо, — улыбается Максим и с книжкой уходит из комнаты. Таня не успела его и поблагодарить.

— Не обращай на него внимания, — утешает ее Симочка. — Он у нас невоспитанный, — грустно вздыхает она.

ЭКСКУРСИЯ

— Вот это тепловозик! Скажи, Федя?

Восхищенными круглыми глазами Лешка взглянул на Федора. Тот оторвался от книги, мечтательно кивнул. Тепловоз действительно был великолепным. Несколько минут Федя вспоминал сегодняшнюю экскурсию на железную дорогу. Но сумерки за окнами стали густо–лиловыми, а к занятиям друзья только–только приступили. Федя встревожился: успеют ли они с Лешкой сегодня выучить все уроки? Он дал слово отцу, улетевшему на несколько дней, честно выполнять все задания.

— Пиши, — бросил он Кондратьеву и сам склонился над тетрадкой.

Но Лешка писать не мог. Как можно заниматься какими‑то упражнениями по грамматике, когда два часа назад он собственными глазами видел настоящий тепловоз! Он трогал всякие сложные приборы и рукоятки из меди, бронзы и никеля, с помощью которых управляется тепловоз, смотрел в широкое зеркальное окно кабины машиниста. Как хорошо все видно вокруг! Лешка приподнялся на носках и на минуту представил себя настоящим бывалым машинистом. Рука его твердо держит рукоять управления, его зоркие глаза впились в бесконечную даль…

«Вперед, водитель тепловоза Алексей Кондратьев! Вперед, путь открыт!»

И Алексей Кондратьев совсем позабыл, что он не машинист, а только четвероклассник Лешка. Он повернул ручку, и...

— Стоп, малыш! Отчаливай‑ка от управления! — строго сказал машинист товарищ Железнов. — Бедовый ты парнишка, — добавил он уже помягче.

Лешка отчалил, но обиделся на машиниста. «Малыш»! Какой он малыш, когда ему ровно одиннадцать с половиной лет! Он хотел сейчас же сообщить об этом товарищу Железнову, но его уже плотным кольцом окружили девчонки и благоговейно слушали, как надо управлять тепловозом. Лешке стало досадно, что машинист теряет время на девчонок. Что они там понимают?

Федя в это время пристально разглядывал приборы в сверкающих оправах и решал важный вопрос: что лучше — самолет, на котором летает его отец, или тепловоз?

Лешка тихонько ткнул Федю кулаком в бок.

— Видал? Я же говорил…

Собственно, он ничего определенного о тепловозах не говорил, потому что до последнего часа имел о них довольно смутное представление. Поэтому он закончил так:

— Я же говорил, что соберу для тепловоза лому больше всех! И бронзы тоже, и меди…

Федя, так и не решив, которая из двух машин лучше, сразу спросил:

— А где ты возьмешь медь и бронзу?

Федя не знал, где в этом городе можно найти лом.

Лешка, не задумываясь, ответил, что найдет хоть под землей, хоть на луне.