Дамоклов меч над звездным троном - Татьяна Степанова

Катя смотрела на Блохину. Они говорили о ней.

— Однако общие женские признаки, как видите, налицо, — продолжал Басов.

Катя на мгновение отвела взгляд в сторону — она никак не могла понять, что кроме ужаса смерти в увиденном так ее беспокоит, смущает, вызывая недоумение и испуг.

— Налицо слабое развитие подкожной клетчатки, что тоже может быть отнесено к признакам определенной аномалии. Взгляните на челюстно-лицевой отдел. Здесь мы тоже видим характерные признаки: например, нижняя челюсть сильно выдается вперед, постановка зубов не правильная. По результатам вскрытия делаем вывод, что и половые органы по степени своего развития соответствуют органам десятилетней девочки, хотя возраст потерпевшей на момент исследований составляет тридцать четыре года. Теперь перейдем к главным, наглядным признакам аномалии в анатомическом строении. Как вы можете видеть, — профессор Басов обошел стол, — на правой и левой руке потерпевшей…

Катя вздрогнула, впившись взглядом в руки Валерии Блохиной. Она сначала не поверила своим глазам — решила, что это обманчивый свет сыграл с ней шутку, но…

— На правой и левой руке потерпевшей имеется по шесть пальцев вместо пяти, — Басов подчеркнул сказанное голосом, как опытный лектор. — Редкий случай. В литературе описаны факты таких врожденных аномалий. Однако в основном это случаи, когда у больных имелся шестой палец только на одной руке или же стопе. На обеих руках — это редкое явление. Судя по всему, потерпевшая в прошлом перенесла несколько хирургических операций по разделению сращенных пальцев.

Катя смотрела на руки Блохиной. Чувствовала, как по спине ползет неприятный холодок: руки были какие-то не человеческие. На правом запястье, точно браслет — багровые кровоподтеки. Накрученный на кисть капроновый шнурок здесь, видимо, глубоко врезался в кожу. Катя наблюдала и за Колосовым. На лице его сейчас она видела профессиональный интерес и какую-то отчужденность, граничащую почти с физическим отвращением. Уродливый женский труп он разглядывал как диковинного зверя. И мыслями своими был где-то далеко от второй анатомической аудитории.

— Нашим студентам будет интересно воочию увидеть и изучить как эту, так и другую физическую аномалию, — голос профессора Басова пресек Катины мысли. — Переверните тело.

Ассистенты споро перевернули Блохину на живот.

— На момент рождения имелось и значительное развитие хвостового придатка, — Басов рукой в перчатке провел вдоль позвоночника Блохиной. — Вот, взгляните. В детском возрасте ей была сделана операция, и часть придатка была удалена. Однако только часть — можете убедиться в этом сами.

Катя неожиданно для себя с силой вцепилась в руку Колосова. Она видела многое в своей жизни, в том числе и кровь, и раны — огнестрельные, ножевые, но с такими вещами она сталкивалась впервые.

— Она что же, со всем этим… — Колосов запнулся, — кошмаром так и жила?

— Как видите, коллега, — профессор Басов кивнул, и ассистенты снова перевернули тело на спину. — Как видите… Заключение для вас полностью готово, можете получить его в ординаторской. Там все подробно отражено, так что здесь мы только коснулись отдельных, весьма красноречивых деталей… Если у вас ко мне больше нет вопросов, я с вашего разрешения приглашу сюда студентов.

Один из ассистентов открыл двери, и толпа медиков хлынула в аудиторию. Через пять минут занятия уже шли полным ходом. Колосов отправился на третий этаж в ординаторскую за результатами судебно-медицинского исследования. Катя ждала его на улице, у машины. Нервно крутила на своем безымянном пальце обручальное кольцо. Мысли как-то путались. Отчего-то очень ярко вдруг вспомнилось, как в детстве они в школе на переменах мазали ладони мелом и затем гонялись друг за другом, оставляя на спинах и на портфелях белые отпечатки, которые было трудно стирать. Катя видела перед собой отпечаток белой детской ладошки — пять пальцев врастопырку. Она попыталась представить себе, какой отпечаток оставили бы в этой игре руки Валерии Блохиной. И снова почувствовала внутри противный, колкий холодок.

Глава 7. НУЛЕВОЙ ПРИЧАЛ

С самого утра у Вадима Кравченко все шло совсем не так, как ему хотелось бы. То ли встал с левой ноги, то ли сон дурной пригрезился. С Катей жаждал поговорить, поделиться, а может, и пожаловаться, покапризничать, одним словом, открыть свой богатый внутренний мир жене — ан не тут-то было.

Катя снова опаздывала на работу. Чмокнула заспанного Кравченко в щеку: завтракай без меня, все на столе. Он только-только хотел проявить характер, осведомиться грозно: куда ты, жена моя? Что она, твоя работа, сквозь землю, что ли, провалится?! Но Катя уже хлопнула дверью — умчалась, бросив на ходу: «Вадичка, у нас небывалый случай в Октябрьском. Убийство. Просто не знаю, что и думать! Встретимся вечером, все расскажу».

Прошлым вечером она так ничего Кравченко и не рассказала ни о поездке в анатомический театр, ни о Валерии Блохиной. А он, Кравченко, так ничего и не рассказал ей о звонке Виктора Долгушина. Решил: чего зря языком молоть. Пока ведь неясно, что к чему. Вот встретимся на этом «Крейсере Белугине», потолкуем тогда уж.

Порой Кравченко задумывался — отчего это у них с Катей вот так иногда? Вроде жизнь одна, нераздельная, а бывают минуты и даже дни, и делится она, жизнь, распадается на две разные, отдельные половинки — его и ее. Но думал он об этом недолго. Ведь в конце концов все как-то снова налаживалось. Отдельные половинки опять накрепко срастались, и было их просто невозможно разъять.

И на этот раз после двух чашек кофе с молоком, омлета и четырех бутербродов Кравченко решил пока на все это, как говорится, забить. Опять ЧП у нее там какое-то на работе — ну и хрен с ним. Пусть Катя проявит женскую самостоятельность, пусть потешит свое неистребимое любопытство. Ведь он уж давно понял, что к ней, как к женщине, нужен совершенно особый подход. На других она не похожа. Может, поэтому, а точнее именно поэтому, он и выбрал ее из всех.

В десять Кравченко был уже на работе, в офисе своего работодателя Чугунова. Как обычно, в дни, когда босс отдыхал, в офисе царила безмятежная светлая скука. Все вроде при деле, работают, но…

Чугунов по жесткому настоянию супруги не держал в офисе ни молодых секретарш, ни даже молодых уборщиц. Среди сотрудниц преобладал возраст — за сорок пять. Мужья их почти все раньше служили с Чугуновым в Министерстве топлива и энергетики, а затем перешли работать в коммерческие структуры. Служба безопасности, которую возглавлял Кравченко, набиралась, естественно, по другим принципам. Чугунов имел немногочисленный штат телохранителей скорее из соображений престижа, чем по необходимости. И особо работой свою службу охраны не нагружал. Короче, время на то, чтобы слегка подзаработать в отсутствие босса на стороне, у Кравченко было. И упускать подвернувшийся случай он не собирался.

Вскоре в офис прибыл Сергей Мещерский. Приятели покалякали, попили кофейку, и вот уже Ленинградское шоссе влекло их к Речному вокзалу.

Мещерский был само нетерпение и любопытство. Все вспоминал, каким был Виктор Долгушин и его рок-крейсер в начале девяностых, когда толпы фанатов ломились на его концерты в Горбушку. Он поминутно сравнивал Долгушина то с Цоем, то с Бутусовым, то с Шевчуком. И тут же возражал себе — нет, в Долгушине всегда было что-то другое. Цой, Бутусов, Шевчук — поэты. И Алексей Жданович тоже поэт. А у «Крейсера Белугина» и его капитана в русском роке всегда был свой особый курс.

— Какой еще особый курс? — хмыкал Кравченко, крутя руль. — Чего ты, Серега, выдумываешь?

Мещерский улыбался меланхолично — он всегда считал себя знатоком русского рока, хотя часто путался в названиях групп и направлениях.

Они развернулись под мостом и по указателю свернули направо. Проехали тенистую аллею, миновали въезд на территорию грузового порта и опять по указателю повернули к нулевому причалу. День был серенький, самый осенний. Вода потемнела от дождей. Под ногами было уже полно желтой листвы. А вдоль всего нулевого причала стояли на приколе большие четырехпалубные теплоходы: «Виктор Коротков», «Максим Рыльский», «Александр Пушкин», «Николай Добролюбов».

Теплоходы выстроились в два ряда — бело-голубая флотилия. Сезон заканчивался. Сворачивалась московская речная кругосветка — до следующего лета, до солнечных дней.

Кравченко и Мещерский, оставив машину на стоянке, медленно шли вдоль причала. То, что Долгушин обитает на теплоходе, особо не удивляло: многие музыканты, многие группы арендуют на время летних гастролей теплоходы. И средство передвижения удобное, надежное, и гостиница сама собой вместе с багажом по воде плывет. Мещерский крутил головой:

— А хорошо здесь у дышится легко. А на том теплоходе, видно, туристов ждут — ресторан работает. Но «Крейсер» — то где?