Лабиринт Бритни - Ричард Ловетт

Воронки эти были так называемыми «солнечными чашами». В тех местах, где метеориты пробивали ледяную корку на достаточную глубину, возникал мощный эффект печки-рефлектора, из-за которого стенки плавились, а воронка становилась еще глубже. В космосе такие воронки редкость, но на Земле целые снежные поля могут быть густо, как ячейки сот, усеяны такими ямками по колено глубиной — они эффектно смотрятся на видео, но становятся настоящим проклятием для туристов. Местные ячейки были огромными и зловещими на вид. Не соты, а паучьи норы, где в темной глубине таится вход в подземный, мир. Не очень-то привлекательные места даже без пауков. И легкий мед вас там не ждет — только смерть, минотавры и змеи.

Посадка стала нервотрепкой. Теоретически, хотя корабль для этого и не предназначался, мы могли просто его опустить на почву. При такой малой гравитации ничто не должно сломаться. Но ни корабль, ни контейнер Рудольфа не имели четко обозначенного «верха», что создавало проблему даже при микрогравитации. А единственными выступами, которые могли сойти за посадочные опоры, были стыковочные зажимы, которые на такую роль не очень-то годились. Хотя постоянно меняющиеся силы взаимного притяжения между телами в системе Сатурна и не порождают много лунотрясений, с нас вполне хватит беспокойства на этот счет, когда мы окажемся в пещерах. И зачем нам лишняя головная боль и тревога — а вдруг наш корабль упадет на бок и не сможет взлететь? С учетом всего этого проще будет оставить его на низкой орбите и спуститься с помощью ранцевых реактивных движков с ручным управлением, выбрав точку поблизости от одного из полюсов, где гравитация самая высокая.

И без гигантских воронок прогулка по небесному телу при сверхмалой гравитации стала бы испытанием даже для опытных спейсе-ров. Поэтому мы первым делом сбросили парочку дополнительных реактивных ранцев на край той воронки, откуда планировали выйти. Затем я дала Флойду векторные координаты для суборбитального прыжка к пещере, через которую мы решили войти.

Мы сели, сделав лишь две коррекции траектории во время спуска. Если бы мы участвовали в соревнованиях, то мое присутствие дало бы Флойду нечестное преимущество — хотя и небольшое, потому что рассчитать траекторию способен любой тупой искин. Реальное же мастерство, в котором Флойд хорош по человеческим стандартам, заключается в выборе точного момента подачи реактивного импульса и аккуратном нацеливании его в нужном направлении.

Это один из тех навыков, вроде прогулки по Япету с помощью прыговых шестов, которым большинство людей легко обучается, но с трудом достигает мастерства. Я всегда недоумевала, как такое возможно. Если я вообще способна что-то сделать, то могу добиться в этом совершенства. А если не способна, то лишь потому, что не подключена к нужным сервоустройствам.

Думаю, от меня ускользает сама концепция «умения» или «мастерства». Идею я понимаю, но только на интеллектуальном уровне. Наилучшая аналогия для меня — это словно осваиваешь сервоустройство, управление которым делается тем точнее, чем больше с ним работаешь. Но в таком случае лучше становишься не ты, а сервоустройство. Человеческая самоидентичность каким-то образом включает связь между телом и сознанием, суть которой я вряд ли когда-нибудь пойму. Для меня это все равно что волноваться из-за того, в чипе какого типа я живу. Меня волнует скорость процессоров и объем памяти, но не думаю, что это одно и то же.

Как бы то ни было, час спустя мы, легкие как перышко, опустились на поверхность, выбрав ровную площадку в полусотне метров от воронки.

У Рудольфа так ловко не получилось. Ему понадобилось несколько дополнительных коррекций курса, чтобы выйти на траекторию Флойда, а потом он разогнался перед посадкой, доказывая при этом, что будет лететь не быстрее, чем если бы спрыгнул с метровой высоты на Земле. Тут он оказался прав, но все равно набрал достаточную скорость, чтобы вывихнуть лодыжку в случае неудачного приземления.

— Ковбой, — процедила я. Флойд отключил радио.

— Скорее, это самоутверждение, — сказал он мне. — Наш турист доказывает мне, что не боится, а это, наверное, означает, что он все-таки боится.

— Вроде того, как ты боишься всей этой экспедиции?

— Но я-то не выпендриваюсь.

— Нет. Единственный, кому ты пытаешься что-то доказать — ты сам… Ты хоть представляешь, сколько всего может случиться там, в пещерах?

На этот раз он не велел мне заткнуться. Он всего лишь перестал обращать на меня внимание, снова включив радио.

— Ты в порядке? — спросил он Рудольфа.

Хорошо хоть, что Рудольф перед спуском не надел рюкзак. При микрогравитации, как на Япете, практическая разница между весом и инерцией — штука коварная даже для людей опытных. Равно как и посадка без рикошета, и Рудольф как раз в этот момент весьма неприглядно кувыркался метрах в двадцати над поверхностью, стараясь погасить вращение реактивными импульсами.

— Так ему и надо, — пробормотала я.

Флойд лишь стоял и ждал, пока эта суета закончится. Несмотря на всю проявленную осторожность, Рудольф еще трижды срикошетил, прежде чем погасил скорость.

В конце концов приземлившись, он пришел в ярость.

— Готов поспорить, что ты и твой проклятый имп получили массу удовольствия, — рявкнул он. — Почему ты мне не помог?

Когда на Флойде костюм, я принимаю от датчиков различную медицинскую телеметрию. Сейчас я увидела, как у него поднялось кровяное давление. Если бы у меня была кровь, со мной бы наверняка произошло то же самое.

— Невозможно, — сдерживая гнев, сказал Флойд. — Слишком большая инерция и слабая гравитация. Потом снова выключил микрофон.

— Ненавижу такие места, — поведал он мне. — Дайте мне добрую старую настоящую гравитацию, пусть даже это одна сотая от земной. Такую, которая реально удерживает тебя и твои вещи на поверхности, как это богом и задумано.

Позднее я размышляла, а не пытался ли Рудольф намеренно спровоцировать конфликт, который бы стал оправданием того, что случилось потом. То же самое насчет маршрута. Нам следовало выбрать трудный вход и легкий выход. Тогда, если бы путь оказался непроходимым, мы потеряли бы минимум времени. Но, судя по тому, как выглядел лабиринт пещер на сканах, мы поступили наоборот.

Как я потом догадалась, произошло это из-за того, что у Рудольфа не было плана прохождения пещер, равно как не планировал он по-дружески расстаться с Флойдом. Вопрос состоял только в том, как закончится наше приключение.

Все оказалось бы намного проще, если бы затея Рудольфа закончилась неудачей. Тогда мы просто взяли бы свои деньги, Рудольф отправился бы домой, и делу конец. А значит, и нашему контракту. Никто не обязывал нас делать все, что он хочет, причем вечно.