Поход самоубийц (СИ) - Попов Илья В.

— Меня зовут Перр Нойманн, я — старший адепт Новой Церкви из Гафрана, — произнес Ленс и медленно достал из внутреннего кармана куртки медальон из сульфита, выполненный в виде сплетенных меж собой трех ликов, левый из которых радушно улыбался, правый был искажен гримасой злобы, срединный же не выражал никаких эмоций. Священный символ Новой Церкви, воплощающий в себе саму Троицу: Благодетеля, Карательницу и Судью.

Долговязый смерил Ленса внимательным взглядом, а после кивнул одному из своих людей. Тот спешился, подошел к Ленсу, не слишком церемонясь вырвал у него из руки кулон и отдал командиру.

— Гафран? Далековато вас занесло, — неожиданно певучим голосом произнес тот. — Клос Рихтер, великий магистр провинции Астгейт. Не окажите нам честь представить ваших спутников?

— Лабберт, неофит, принес клятву едва ли полгода назад, — и глазом не моргнув соврал Ленс, похлопав Тео по плечу; парень проблеял что-то невразумительное, скорчил некое подобие улыбки и даже было порывался протянуть ближайшему инквизитору ладонь, но, к счастью, прекрасно понял повторный тычок Ленса, куда более сильный, чем первый, и застыл на месте. Потом Ленс зыркнул в сторону Птахи: — Эту же особу мы выслеживали несколько недель и поймали ее с поличным при попытке провести ритуал черной магии.

— Неплоха кобылка-то, — один из инквизиторов, невысокий толстяк с кривыми ногами, оглядел Птаху с головы до ног и сально подмигнул Ленсу: — Попользовали уже, аль не успели еще? Если так — может и с нами поделитесь? А то ж мы сами несколько дней ничего красивей дупла не видали, да, парни?

Он ткнул стоящего рядом хлыща с пушком над верхней губой кулаком в плечо и загоготал, явно довольный собственной шуткой, но быстро смолк под ледяным взглядом Рихтера. Глаза у него были серые, маслянистые, не выражающие ничего; лицо же не покидало выражение предельной скуки, словно бы все происходящее здесь являлось для него неимоверно нудной рутиной, которую хочешь не хочешь, но нужно терпеть.

— Ведьма, значит? — протянул он, продолжая перебирать длинными пальцами, походившими на паучьи лапки, по медальону Ленса. — Весьма любопытно… Не припомню, чтобы мне поступали депеши из Гафрана о том, что к нам скоро прибудет один из агентов.

— Мы действовали скрытно, чтобы не спугнуть эту отродье, — ответил Ленс. — Тем более, у меня есть подозрения, что она лишь мелкое звено большой цепочки. Именно поэтому я не доложил о своем приезде — но собирался явиться сразу же после того, как колдунья попадет в мои руки.

— О, не сомневаюсь, — уголки губ Рихтера чуть скривились, видимо, изображая улыбку. — А кому же предназначена четвертая лошадь?

— Как я уже упоминал — у чернокнижницы есть сообщник, и не один, — не смутился Ленс. — Однако в самый последний момент негодяй успел ускользнуть. Но я уверен, что мерзавка выложит все, что знает, пред тем, как взойти на очищающий костер.

Вокруг наступила звонкая тишина, нарушаемая лишь тихим ржанием коней и криком птиц. Все это время толстяк не сводил с Птахи заплывших глаз, буквально раздевая ее взглядом. Посмей жирдяй дотронуться до нее хоть пальцем — она вмиг сделает ему второй рот прямо под кадыком. И плевать на весь этот маскарад — если будет нужно, Птаха отправит к Троице, Создателю, Костлявому и прочим богам любого, кто посмеет встать между ней и Эмили.

— До меня дошли слухи, — наконец нарушил молчание Рихтер, — что несколькими днями ранее из Келлена в сторону Итеса выдвинулся отряд, в который входят два нелюдя — притом один из них шрау — оборотень, чернокнижник и несколько опасных преступников. Вам об этом ничего неизвестно?

— Шрау спокойно разгуливает по Адрину? — изобразил искреннее удивление Ленс. — Но как такое вообще может быть?

— Увы, некоторые наши братья служат Троице лишь на словах, — покачал головой Рихтер. — Души же мерзавцев подтачивает скверна, выгрызая все хорошее, точно червяк, поселившийся в сочном яблоке. Шрау был заточен в одной из наших тайных тюрем, но не более чем месяц назад был передан в руки некому господину, который увез его в неизвестном направлении. По бумагам же следовало, что шрау не выдержал очередной… беседы с нашими палачами и отправился на Ту Сторону.

— Мерзавцы, — поморщился Ленс. — Искренне надеюсь, что они сполна поплатятся за свои злодеяния.

— Уже, — кивнул Рихтер. — К счастью, об этом вопиющем случае узнал один добропорядочный человек и тут же сообщил о предательстве. Негодяев взяли прямо в постелях и отправили в те же самые казематы, где ранее держали шрау. Вскоре наши бывшие братья и сестры получили возможность лично ответить богам за свои злодеяния. Однако пред тем успели рассказать много любопытных вещей… Вам известно что-либо о беглеце или тех, кто его сопровождает?

— Увы, — развел руками Ленс.

— Весьма прискорбно, — вздохнул Рихтер и скомандовал: — Вы, двое — обыскать сарай. Этих троих — в кандалы.

— Так не пойдет! — попробовал было возмутиться Ленс и достал из-за пазухи запечатанный конверт. — У меня прямое поручение доставить колдунью в Гафран целой и невредимой. Смотрите, это послание, написанное лично его преосвященством господином Майером, которое гласит…

— Начнем с того, что я весьма сомневаюсь в подлинности письма, — перебил Ленса Рихтер. — А закончим тем, что даже если оно так — плевал я на и Майера, и на его приказы. Я действую по поручению Верховного Совета и имею законное право не подчиняться даже королю, если вдруг интересы его светлости пересекутся с делами Церкви. Не волнуйтесь, господин Нойманн, или как вы там себя назвали, если ваши слова окажутся правдой — я принесу личные извинения и перед вами, и перед вашим подмастерьем, и перед его преосвященством. Но если окажется, что вы солгали…

Рихтер умолк, однако его зловещее молчание говорило само за себя. Птаха обменялась быстрыми взглядами с Ленсом и сделала шаг назад, готовясь нанести удар. Вряд ли им удастся застать святош врасплох более чем на пару мгновений — но за это время она успеет отправить несколько ублюдков на встречу с их любимой Троицей. А там — будь, что будет.

Покуда Ленс безрезультатно ругался с Рихтером, тряся в воздухе конвертом, толстяк с хлыщом осторожно вошли в сарай. Сморщив нос, первый огляделся и громко чихнул:

— Ну и вонь! Здесь что, сгнившее дерьмо хранили?

Из-под вороха мусора, под которым прятался Спайк, послышался какой-то шорох. Переглянувшись, инквизиторы подняли короткие копья и принялись медленно шагать в сторону угла — но тут из темноты вдруг вышмыгнула большая крыса, злобно пискнула и скрылась в ближайшей щели.

— Чего, грызуна испугался? — ухмыльнулся толстяк, повернув голову к хлыщу и опустив оружие.

— Пошел ты, — огрызнулся тот, смахнув со лба пот. — Сам-то едва штаны не обделал… Ох ты ж! Глядите-ка — похоже, та бабенка и впрямь колдунья.

Двоица приблизилась к бочке с черепом.

— Магия крови, — сплюнул на землю толстяк и оглянулся на Птаху; после он склонился над останками, с любопытством разглядывая нарисованный на желтоватой кости знак. — Костром ты тут уже не отделаешься, подстилка демоническая — это четвертование, да и то, если судья окажет тебе милость.

— Ты б поосторожней был, — с опаской произнес хлыщ, наблюдая за тем, как его друг чуть ли носом не уткнулся в черепушку.

— А то что? — усмехнулся толстяк и засунул указательный палец в раскрытые челюсти. — Думаешь, он меня сейчас цапнет?

Хлыщ не успел ответить, так как в черных колодцах пустых глазниц возгорелись два ярко-оранжевых огонька. Раздался тошнотворный хруст, словно бы под чьим-то сапогом сломалась сухая ветка. Толстяк приблизил ладонь к глазам, взглянул на окровавленный обрубок — и взревел от боли.

Птаха же в одно мгновение скинула плащ и привычным движением выхватила кинжалы.

Глава 4

— Господин?..

Гессер оторвал глаза от бумаг и взглянул на слугу — немолодого мужа, тщетно пытающегося прикрыть разрастающуюся плешь остатками волос — застывшего в дверях.