Мой ректор военной академии (СИ) - Тереза Тур

— Негоциант третьей гильдии Брамс, — гордо сказал проснувшийся купец. — С супругой и дочерью. По личной надобности.

Человек в форме перевел взгляд на меня.

— Госпожа Лиззард. С сыновьями. По личной надобности.

Мужчина внимательно смотрел мне в глаза. И вдруг заговорил очень мягко:

— Миледи, если у вас что-то произошло, то вам не нужно оставаться с проблемами один на один, пытаясь их решить самостоятельно. Нужно отправляться в канцелярию его величества и просить помощи. Я уверен, что там вам помогут.

— Я думаю над этим, — благодарно посмотрела на него. — Простите, так заметно, что мне нужна помощь?

— Вы путешествуете без сопровождающего и багажа. И называетесь явно выдуманным именем. Какие можно сделать выводы? — улыбнулся мне мужчина. — Вы знаете, где будете останавливаться?

— Мы можем порекомендовать меблированные комнаты, — вмешалась в разговор жена негоцианта. — Мы останавливаемся там не первый год. Там спокойно. Респектабельно.

— Спасибо вам, — оглядела я имперцев. — Спасибо.

Так мы и прибыли в столицу империи Тигвердов, город Роттервик.

ГЛАВА 5

Потихоньку мы обустроились. Негоциант и его супруга проводили нас в меблированные комнаты, где можно было остановиться. И, как я поняла, речь шла даже не о безопасности — а о таком месте, в котором нам можно было остановиться по статусу.

Хозяйка приняла нас как родных, — имперцы вообще были людьми гостеприимными, радушными и любезными. Все, кто нам встречались, старались нам помочь.

Четыре комнаты, которые мы сняли, были чистенькими и неплохо обставленными, столовались мы у хозяйки, мальчишек я в свободное время занимала рассказами по истории России или отправляла фехтовать в специально оборудованные для этого залы — по принципу, чем бы ребенок не занимался, лишь бы утомился как следует.

А я… Я осталась предоставленной самой себе. Читать целыми днями было скучно, Интернета не было, всяческими рукоделиями — как мне было положено в этом мире — я заниматься не умела. Да и потребности такой не испытывала. Иголка в руках, а также крючок или спицы, рождали во мне как чувства бурного протеста, так и дикого раздражения. К ним прибавлялось еще и желание в кого-нибудь это богатство воткнуть. В общем, прощай нервная система.

Преподавателей-женщин в этом мире не было, да и чему я могла учить? Русской истории?

Было скучно.

Чтобы как-то занять себя, я много гуляла по городу Роттервику, узнавая столицу империи. Город был красивый. Узкие, мощеные серым булыжником улочки, вытянутые вверх дома с красной черепицей и яркая, сочная — словно и не осень — зелень парков и скверов, которых тут было множество. Неспешно несущая воды река, что разделяла город на Нижний город — в нем жили люди попроще — и Верхний. Там за узорчатыми чугунными оградами стояли особняки аристократов и находились правительственные здания. И императорский дворец. На который, правда, я смотрела издали.

А осень, тем временем, шла своим чередом. И в это воскресенье мы с мальчишками решили отправиться на прогулку в парк неподалеку. Парк этот примыкал к летней резиденции императора, но гражданам империи дворянского происхождения вход в него был разрешен. Все-таки я не понимала, как имперцы понимали у кого какое происхождение. Документов, действительно, никто ни у кого не спрашивал. Однако во всех случаях меня и мальчишек именовали дворянами. Интересно.

Когда я удивлялась — почему это происходит, Рэм смеялся и отвечал мне:

— По манере поведения, миледи Вероника!

Я и мальчишки спокойно миновали ворота императорского парка. Остановились полюбоваться фигурами воинственных грифонов, что увенчивали ворота парка и через равные промежутки были расположены на высоченной, но изящной кованой ограде, что окружала летнюю императорскую резиденцию.

— Черный грифон, распластавший крылья — это символ императорского дома Тигвердов, — просветил нас с Паулем Рэм. — Символ воздаваемой справедливости и победоносного властителя. Соединение острого ума и безграничной силы. Изображенный на золотом щите является к тому же гербом всей империи Тигвердов.

— Красив, — восхитилась я. — Надменен, но красив.

— Еще и беспощаден, — покачал головой герцог маленького, но свободолюбивого государства, что издавна боролись за свою независимость с империей.

— А у нас орел двуглавый, — пробормотал под нос сын. — Мам, а они чем-то похожи, не находишь?

— Оба обозначают могущество и власть, может, еще независимость своей страны — крылья-то расправлены, — пожала я плечами. — Цвета — золотой и черный.

— Птички, — рассмеялся мой неисправимый сын — и на этом мы влились в поток гуляющих.

И мы неспешно пошли по дорожкам, посыпанным розоватой гранитной крошкой. Один в один как в нашем мире, например, в Петергофе. На вершине холма возвышался белоснежный замок — но к нему мы не сунулись. Пошли в противоположную сторону.

Вообще, если не слушать чужую речь и не смотреть на людей в одежде, которую у нас не носили лет двести, то можно было представить, что мы дома. А все произошедшее с нами — это лишь сон. Странный, но увлекательный.

Я опустилась на скамейку, опоясывающую раскидистое дерево. Рэм и Пауль посмотрели на меня насмешливо — и унеслись, перед этим побросав захваченные из дома шпаги рядом со мной.

Закрыла глаза — прислушалась к звукам окружающего меня мира.

Играл оркестр — что-то на три такта, очень похожее на вальс. В кронах деревьев легко шумел ветер. С этими звуками переплетался неспешный гул голосов, в котором время от времени слышались счастливые, даже ликующие детские крики.

Подбежал Паша… Нет, мы договорились, что здесь, в этом мире, он Пауль… Такое имя у них было. Значит, надо называть его как положено, даже наедине или в уме… Подбежал Пауль, взял со скамейки, где я сидела, шпаги — и унесся к Рэму. Фехтование было у моего сына… больше, чем увлечением. Он им жил. Тренировки в школе олимпийского резерва — пожалуй, единственно, чем он был увлечен. А Рэму хорошо фехтовать было положено по статусу. И в этом мире, как я поняла, сражались холодным оружием. И магией.

Я прикрыла глаза, впитывая неяркое осеннее солнышко, и попросила кого-то:

— Пусть все обойдется… Пожалуйста, пусть все будет хорошо…

— Да неужели я много прошу, — услышала я рядом с собой раздраженное мужское брюзжание. — С точки зрения обороны страны или организации учебного процесса — это вообще мелочи… Так нет же!

Я распахнула глаза и с огромным интересом посмотрела на того, кому организация обороны страны и учебного процесса — равнозначные понятия. Как преподаватель я с ним вполне согласна. А что — человек однозначно понимает, о чем рассуждает… Приятно.