Выстрел по «Ледоколу» Как Виктор Суворов предавал «Аквариум» (Когда врут учебники истории) - Александр Кадетов

—  Никак не могу подобрать для тебя сапоги, — говорил Алферыч, обращаясь к Володе Резу ну. — У меня нет таких маленьких сапог, да и попа у тебя, как у нашей уборщицы, в брюки не лезет. Придется из-за тебя на склад ехать. Ты, хлопец, наверное, весь в «сук» пошел.

Старшина не ошибся, как в воду смотрел.

Сердце мальчика наполнилось радостью, когда он увидел себя первый раз в большом зеркале в суворовской форме: в черных с красными лампасами брюках, гимнастерке с красными погонами, в фуражке. Почему-то ему в тот миг страшно захотелось, чтобы его увидел вот так в этой военной форме его любимый дед Василий.

Взводом, в который был зачислен Володя, командовал майор Топорков. Помощником командира взвода потом был назначен суворовец Анатолий Ворончук, прекрасный и верный товарищ, с которым Владимир Резун близко сошелся и даже одно время дружил. Командиром роты был подполковник Полежаев по кличке Проф. Первым взводом командовал майор Сероус, третьим взводом — майор Пущин.

Первые три-четыре года в училище пролетели незаметно. Мальчишки, многие из которых успели познать всю горечь послевоенного лихолетья, оттаивали на глазах. На лицах появились улыбки. Учеба шла своим чередом. Незаметно суворовцам прививались военные навыки. Они ходили строем, бегали кроссы, играли в футбол, занимались гимнастикой, плавали, а в летних лагерях совершали походы, работали в колхозах, помогали убирать урожай. Но их не только муштровали и тренировали. На летние каникулы многие суворовцы ездили к родителям, их часто отпускали в увольнение в город, а вечерами показывали кинофильмы. Руководство училища понимало, что должно не только закалить ребят физически и нравственно, но и сделать их жизнь полнокровной и интересной.

К воинским порядкам Володя привыкал легко. Он был дисциплинированный, послушный, исполнительный мальчик. С детства Владимир жил с отцом в военных гарнизонах на Дальнем Востоке и всегда мечтал стать военным. Хуже обстояло дело с учебой, особенно с русским языком и литературой. Сильно мешала его речь, пересыпанная украинскими словечками и фонетическими отклонениями от норм русского языка. Ему часто доставалось на орехи от всеми любимой преподавательницы русского языка и литературы М.М. Колясинской. Она иногда зачитывала перед классом выдержки из его опусов, пыталась исправить ошибки, помочь. Многие его однокашники были с Украины, но они легко смогли отделаться от своего фонетического недостатка, но почему-то Резуну это никак не удавалось.

Заметный след в душе Владимира Резуна оставили годы юношества. Этот период жизни, совпадавший с переломным моментом в истории Родины, он пережил тяжело.

После смерти И.В. Сталина и выступления Хрущева в 1956 году с разоблачением культа личности вождя в стране начались необратимые процессы, которые в дальнейшем привели к гибели великой державы — СССР. Во времена так называемой хрущевской оттепели в стране, особенно среди интеллигенции, появились шустрые молодые люди, которые, как поганки, высыпали после обильного дождя. В свои шестнадцать-восемнадцать лет они уже начинали планировать свои пятьдесят: как, когда и на ком жениться, куда пойти учиться, когда вступать в партию. Откуда и почему они появились — задача для будущих исследователей истории. Позже эти молодые люди станут диссидентами, западниками, космополитами, правозащитниками, агентами влияния, предателями, просто бесами, разрушителями нашего государства. Все будет именно так, как предсказал Федор Михайлович Достоевский в своем гениальном произведении «Бесы».

Вся эта мразь, эта пена заполнит коридоры Старой площади, превратится в партийных боссов, проникнет во все структуры нашего общества. Именно они откроют шлюзы для зловещих крестоносцев Запада, именно они станут растлителями и соблазнителями советских людей, пятой колонной в зловещих планах Даллеса, стремившегося разрушить нас изнутри. Ржавчина незаметно проникнет в поры всего общества, превратится в коррозию системы. И Комитет государственной безопасности, главной задачей которого было сохранение конституционного строя нашего государства, не справится с этой задачей.

Суворовские училища, несмотря на свою закрытость от общества, не остались в стороне от перемен. Новые веяния проникли и в их стены. Наша дубовая пропаганда не могла хотя бы здесь поставить надежный заслон. В суворовские училища шли уже не дети войны или сироты. Суворовцами становилась уже другая молодежь, частично пораженная метастазами больного общества.

Перемены чувствовались и в Воронежском суворовском военном училище. В нем тоже появились свои стиляги, законодатели мод в ношении военной формы, прическах, поведении. Они ушивали брюки до «дудочек», укорачивали гимнастерки, по-особому носили фуражки. Во взводах появились неформальные лидеры, стала процветать дедовщина, о которой раньше никто и понятия не имел. И хотя в своей основе суворовские коллективы были здоровые, но, как говорится, одна паршивая овца может все стадо испортить.

Некоторые проделывали со своими прическами невероятные вещи. Суворовец Бычков по кличке Бычок в укладке коротких волос достиг невероятного мастерства, стал мастером-парикмахером. Он свои жидкие от природы волосенки превращал только ему известным способом в модный кок. Некоторые пытались командовать Бычковым. Коля Ряхин — деревенский веснушчатый паренек — иногда поднимал бедного парикмахера с кровати после отбоя и заставлял делать ему кок. Бычок послушно вставал и шел в хозкомнату, в которой Ряхин садился на табуретку перед зеркалом, а Коля накрывал его простыней, как в парикмахерской, и начинал колдовать.

Но не только Бычков и Ряхин так пристально следили за своей внешностью. У некоторых воспитанников уже появился первый пушок на верхней губе, кое-кто стал бриться, увлекаться женским полом, обращать внимание на свою внешность. Первая любовь, увлечения, стихи, дружба, переписка с любимыми, танцы, страдания, ревность.

В училищах устраивались вечера с приглашением школьниц из городских женских школ. Суворовцы сами посещали женские школы по приглашениям, ходили на танцплощадки в городские парки. Случались столкновения с гражданскими ребятами, которые заканчивались откровенными драками. Стычки, как правило, возникали из-за девчат.

Володя хорошо помнил, как однажды осенью 1962 года в училище прибежал суворовец из увольнения и крикнул, что на танцплощадке в городском саду «наших бьют». Что тут началось! Как по команде, три старшие роты высыпали за забор училища. Построились, стихийно возник какой-то митинг. На митинге нашлись и ораторы. Запомнился всем выступавший черноволосый Юрий, который призывал к немедленным действиям в защиту суворовской чести. Три суворовские роты без командиров двинулись бегом к городскому парку на танцплощадку. На ходу сняли ремни, намотав их на руку и готовясь употребить в качестве оружия бронзовую пряжку. Окружили танцплощадку, приготовились к бою. Но, по всей вероятности, оперативно сработала военная комендатура и милиция; танцплощадка была блокирована плотным кольцом солдат и милиционеров, поднятых вовремя по тревоге. Побоище было предотвращено, и суворовские роты вернулись в свое расположение остывшие, несолоно хлебавши.

Столкновения между гражданскими и военными, а также между курсантами военных училищ после войны были не редкостью в различных городах Союза. Вероятно, выплескивалась нереализованная энергия войны, особенно у той части молодежи, которая не успела по возрасту принять участие в настоящих боевых действиях и понюхать пороха. В городах, где были военные училища, возникали иногда стычки между пехотинцами и артиллеристами, танкистами и моряками. Пустяковые разборки на танцах из-за девушек могли спровоцировать серьезную драку. Такие потасовки иногда, когда комендатура не успевала вовремя вмешаться, могли заканчиваться плачевно.

Резун хорошо помнил, как он, возбужденный, бежал вместе со своей ротой по городскому саду. Еще немного, и они врежутся в толпу гражданских парней и начнут их крушить своими металлическими пряжками. Молодая горячая кровь кипела в жилах, застилала рассудок. Этим молодым образованным ребятам в тот миг было невдомек, что перед ними были не фашисты, не враги Отечества, а простые заводские русские парни, многие из которых хлебнули горя в своей жизни значительно больше, чем они, суворовцы, но им просто не повезло: государство не смогло в должной мере их обогреть, обуть, одеть, накормить, дать образование.

Эти годы для взрослеющего Резуна были сложными и даже мучительными. Небольшого роста, пухлый, рыхлый, он стал предметом насмешек и издевательств со стороны некоторых ребят, которые в шестнадцать лет вымахали под метр восемьдесят и больше. Владимир отставал в физическом развитии, поэтому чувствовал себя слабым и униженным. Многих его однокашников удивляло, что при виде крови или во время прививок и профилактических уколов Резун мог запросто упасть в обморок, словно кисейная барышня. Комплекс неполноценности довлел над ним. Он страдал от своих физических недостатков. Иногда по ночам, укрывшись с головой одеялом, плакал. Хотя среди суворовцев было не принято насмехаться над недостатками товарищей, в коллективе находились те, кому законы были не писаны. Анатолий Ворончук часто вставал на защиту Резуна.