Катарсис - Евгений Анатольевич Аверин

— Доработаете. А пока мне нужны дельные оружейники. И рекомендации к заводчикам, которые возьмут заказы по изготовлению жестяных гильз и частей механизмов.

— Даже не буду спрашивать, что ты задумал. Все равно не скажешь. Но прошу не сходить с ума с секретностью. Может лучше предоставить чертежи в Артиллерийское Управление?

— Всему свое время. Будут опытные образцы, можно и предоставить. И я вас прошу принять все меры к сохранению сей тайны белого пороха.

Наличие бездымного пороха, пусть даже белого, открывает дорогу к автоматическому оружию. Как устроены пороха, я знал лишь примерно. И тем более, не помнил никаких деталей производства. И то, что гости не до конца понимают, что у них получилось, даже хорошо. Организую оружейную мастерскую. До готового изделия еще очень долго. Калашников я разбирал в армии, там принцип действия на отводе пороховых газов. На вскидку больше ничего не скажу. Если напрячь память, то вспомню еще что-нибудь. В общем, дело долгое. Деньги на это есть. Людей нет. Я столкнулся с кадровым голодом. Нужны инженеры с классическим образованием, знанием математики. Нужны химики.

О том, что меня действительно заботит, я даже пока не заикался. Мне нужны физики-электрики. Гальванические элементы вовсю используют. Это пока единственный источник тока. Лейденская банка изобретена. Незабвенный Бенджамин Франклин, который на ста долларах увековечен, еще в прошлом веке взорвал порох с помощью искры. Но про динамо не слышно.

Агентурная сеть работала на сбор технической информации по этому направлению. И результаты пришли с самой неожиданной стороны.

* * *

Пока я томился в ожидании донесений, Алексей, содержатель явочного трактира и мое доверенное лицо для контакта со старообрядцами, лично приехал, чтобы сообщить, что во встрече со мной заинтересованы очень интересные господа.

Пока я его слушал, мой мозг лихорадочно просчитывал подставы, ходы, выходы и отходы. В этом мире силы действуют различные. И я, как опер, не могу их игнорировать. От того, что кому-то что-то кажется сказками, они не исчезнут.

— Какие еще, нахрен, бенедиктианцы!? — просто переспросил я, — и при чем тут твои древлеправославные?

— Не обо всем говорят вслух, — уклончиво ответил тот, — то монахи из мадьяр, по восточному уставу живущие.

— Католики?

— По восточному. А кто, сразу не скажешь. Все мы Божии. Я, вот, кто? Православный или нет?

— Конечно, православный. Только старого обычая.

— Это по духу. А по закону раскольник и преступник.

— Что ты меня путаешь? Прямо скажи.

— В таких делах прямо только Господь ведает.

— Алексей!

— Когда доченька князя нашего Ярослава Мудрого Анастасия замуж вышла за короля тамошнего Андраша, то с ней в свите монахи поехали. В теремах им житие невместно. Поселились они там особо. Поначалу тысячу лет в пещерах жили, а потом монастырь основали.

— Где там?

— Есть у мадьяр болотистое озеро, Болотон по-ихнему. В одном месте берег вдается клином. Тихонь называется. Вот там и живут.

— А почему тогда бенедиктианцы, если от древлеправославных произошли?

— По уставу такому спасаются, ясное дело.

— И что они хотят?

— Знакомство свести желают. Премного наслышаны.

Западные системы монастырей от наших отличаются. В наши ссылают и заточают непокорных, кого в тюрьму сажать вроде не за что, но надо. А у них готовят миссионеров и ученых. Я плохо знаю обе системы, но исследователей из наших монахов встречать не приходилось.

— Так что ж, надежный человек ищет встречи?

— С совестью.

— Зови.

Через две недели после разговора с трактирщиком Алексеем передо мной сидит господин в черном сюртуке.

— Простите, я так и не понял, как вас величать? — Направляю я обмен любезностями в нужное русло.

— Видите ли, Андрей Георгиевич, настоящее имя мне запрещено называть, а обманывать не желаю. Так что я в некотором затруднении. В этом отношении вы намного гибче меня. Но, к сожалению, это не является преимуществом.

— Отчего же?

— Как бы мы ни оправдывались, какими приказами ни прикрывались, ложь и лукавство всегда таковыми остаются. Можно быть правым формально для человеческих законов, но душа подчинена законам небесным. Делаем хорошо для земных потребностей, но вредим самой своей сути.

— Считаете, что хитрость не нужна? А как же военные действия? Или государственные нужды тайного порядка?

— Выбор за человеком. Но продолжаться бесконечно такая игра не может. Рано или поздно чаша переполнится. Несчастье, меланхолия и тоска овладеет до такой степени, что сами откажетесь.

— А вы, я вижу, уже отказались?

— Совершенно так, — в его речи слышен легкий акцент, что-то западно-славянское, — для меня обман является тяжелой ношей. Что касаемо имени, то, пожалуй, если будете звать меня Мастером, не согрешим.

— Вы ничего не поели с дороги, — пытаюсь я сменить тему.

— Не беспокойтесь. Я привык к долгому воздержанию.

— Тогда прошу заявить свою позицию, Мастер, — я буравлю его глазами, но мне не по себе.

Собеседник явно опытней меня во всех отношениях. Нос горбинкой придает не хищный, а мудрый вид. Возраст не определить. И сорок лет и шестьдесят — все правильно. Нет следов бороды и усов. Волосы скрывает плотно облегающая шапочка. Держится прямо. Движения пружинисты.

— Я представляю ту часть ищущих людей, которая очень рада вашей открытости для общения.

— Бенедиктинский монастырь, насколько мне известно?

— Вывески могут быть различны. Главное, куда стремится сердце. Вы тоже не оглашаете свои изыскания.

— И куда ваше сердце направилось?

— Куда и должно у любого человека. К познанию мира Божия, что открывают нам искусства и наука.

— И как, удачно открывают?

— При монастырской школе есть хорошие лаборатории. Но это лишь один из путей.

— С вашего позволения, я все же прикажу подать кофий.

Я взял паузу для раздумий. Но как тут думать, когда ощущение такое, что он видит все мои мысли. Уже множество хитрецов сидело перед ним и пило чай, кумыс, какао или пиво. И для каждого нашлось заманчивое предложение. И для меня приготовлено. И все же, пока суетится служанка, надо прикинуть расклад.

Итак, что нужно мне? Конечно, исполнителей. Готовых специалистов. Причем верных и не болтливых. А что предлагают? Свои лаборатории. Умно. И очень заманчиво: можно разместить секретные разработки за монастырскими стенами. Часть на благо людей, часть для моего приватного пользования. Да это гениально! Вот только контролировать все я не смогу. Монастырь в Венгрии. Только на доверии, что в данном случае преждевременно.

Надо выставить твердые и выгодные условия.

Я тоже не сидел сложа руки. Собрал доступную информацию. У Ордена сейчас тяжелые времена. После Французской революции прокатились закрытия и гонения. Отделениям запрещают деятельность в «развитых» странах.

Впрочем, эти международные интриги сразу