Батя - Саша Черникова

Ради встречи с Богданом Алиса была готова на всё, поэтому я без зазрения совести этим воспользовалась на полную катушку. Попросила дочь после музыкального занятия перебрать свои игрушки и выбрать заранее наряд, в котором она завтра собирается идти. Мне не хотелось провести утро в спорах и уговорах надеть что-то приличное, а не какой-нибудь потасканный свитер и штаны в пятнах от гуаши. Было такое, проходили.

– Вот, мам, погладь мне это, – протянула она мне розовое платьице с Мики Маусом, которое ни в какую не хотела прежде надевать. Оно так и лежало неношеное, дожидаясь своего часа.

– Ты пойдёшь в платье? – настала моя очередь удивиться.

Чтобы моя дочь пошла в платье или в юбке – нонсенс! Алиса носила исключительно штаны или шорты, и мне приходилось её долго упрашивать надеть платье хотя бы по праздникам, а тут сама решилась. Надо же!

– А ты в чём? – задала она встречный вопрос.

– Тогда и я пойду в платье. Тоже хочу быть красивой.

– Ты самая красивая, мамочка! – заверила меня подлиза.

Вот бы и Богдан так подумал. Вечером уложив Алису спать, я поутюжила наши с ней платья, повесила их на плечики и отправилась в душ. Раздевшись, расплела косу и придирчиво осмотрела себя в зеркале. С фигурой у меня был порядок. После родов я быстро вернулась в форму, потому что Стас не давал мне расслабиться ни на секунду.

Несмотря на то что Алиса была беспокойным ребёнком, он требовал дома стерильной чистоты и свежеприготовленной еды. Зарабатывал он хорошо, мы ни в чём не нуждались, но лучше уж перебиваться, как сейчас от зарплаты до зарплаты, чем жить в вечном напряжении, завися от настроения мужа, боясь сказать не то или сделать.

Стас не сразу начал меня бить. Сначала повышал голос, вечно недовольный чем-то, потом посыпались тычки и оплеухи. Я терпела, надеялась до последнего, что всё наладится. К Алисе бывший муж относился хорошо, играл с ней, гулял, но стоило ей раскапризничаться, сразу вручал дочку мне. Он терпеть не мог шума и женских капризов, как будто не понимал, что она маленькая, что она просто ребёнок.

Когда он серьёзно избил меня в первый раз до синяков и ссадин, я задумалась о том, чтобы уйти от него, но он пригрозил, что убьёт меня только лишь за попытку это сделать. Почему-то я поверила ему. Сразу. Стас никогда не разбрасывался пустыми угрозами.

Я даже маме ничего не рассказывала, боясь вызвать гнев Стаса, плакала тайком на что-то надеясь, а на что, сама не знала.

Алисе было три года, когда Стас избил меня уже серьёзно. Прямо на её глазах. Она плакала, умоляла его не трогать меня... Я тоже плакала и умоляла, но он был невменяем.

Мне не забыть испуганные, умоляющие глаза дочери и искажённое дикой яростью лицо Стаса. Это было больнее, чем удары его кулаков.

Итог – шрам на спине от ножа и сломанные пальцы на руке. Они зажили, со временем срослись, но я не могла больше играть на музыкальных инструментах с той же лёгкостью, что и раньше, а ненавистный безобразный шрам, из-за которого я стеснялась носить купальник или одежду с открытой спиной, каждый божий день напоминал мне о том, как бывают жестоки мужчины.

Не знаю, откуда у меня взялись смелость и силы. Я посадила Стаса, развелась с ним и лишила его родительских прав. Мне ничего от него не было нужно, но я надеялась, что он хоть немного раскается и начнёт присылать деньги своему ребёнку, хоть что-то. Он работал на зоне и, судя по словам его матери, неплохо зарабатывал. Кроме слезливых писем я не получала ничего. Из этого сделала вывод, что и Алиса ему не нужна, как, собственно, и он ей.

Как и я, дочка не забыла о том, что за человек Стас. Для неё это стало травмой. Она до сих пор боится, что он вернётся. Даже звала его по имени, а не папой. Я тоже боялась его освобождения из тюрьмы. Ему ещё год сидеть, что-нибудь придумаю. Единственным вариантом было уехать отсюда подальше, но если захотеть, можно найти кого угодно и где угодно.

Нам с Лисёнком помогала только моя мама. Иногда она забирала Алису из садика, покупала ей что-то из одежды и игрушки. Со второй бабушкой я прекратила всяческое общение сразу же после того, как её любимого сыночка закрыли – несправедливо, по её мнению, и бесчеловечно. Женщина пыталась свалить на меня всю вину за случившееся. На кого же ещё? Трудно поверить, что твой сын конченая мразь.

Мне очень хотелось верить, что Богдан не такой, что остались ещё на земле хорошие мужчины. Я устала бояться и жить в ожидании возвращения бывшего мужа, устала разбираться с обидчиками дочери, я просто устала быть одна, без крепкого плеча, без поддержки и заботы.

Вместе с тем ещё больше боялась снова разочароваться в мужчине, обжечься ещё раз, потому что на третий раз у меня уже не будет ни сил, ни желания пробовать.

10. Елена

Утром я вскочила ни свет ни заря. Носилась по дому как заведённая. Всё валилось из рук от волнения. Давненько меня такой мандраж не охватывал перед встречей с мужчиной. Даже когда я со Стасом встречалась, не было такого. Он очень красиво ухаживал за мной, нужно отдать ему должное. Терпеливо заманивал меня в свои сети, дарил подарки, цветы, в рестораны водил.

Стас был моим первым мужчиной и единственным. Я даже не представляла, как оно бывает с другими. Вроде и не девочка уже, откуда столько волнения?

Накрасилась, потом решила, что слишком ярко, умылась, накрасилась заново. Чуть завила волосы, оставив их распущенными. Приготовила завтрак и растолкала Лисёнка. Обычно в выходные её не добудишься, но сегодня она вскочила так же, как и я – мгновенно и суетливо. Без лишних напоминаний заправила кроватку.

Богдан позвонил ровно в одиннадцать.

– Привет, Лен, я подъехал. Выходите, как будете готовы, – сказал он.

За пунктуальность я поставила ему ещё один плюсик в колонку достоинств, и теперь мне было интересно, на чём приехал Богдан. Не на мотоцикле же?

Когда мы вышли с Алисой из подъезда, я растерялась, закрутив по сторонам головой. У нашего дома стоял чистенький чёрный джип, и всё. Должно быть, Богдан не туда подъехал,