Рождество Эркюля Пуаро - Агата Кристи

Мистер Альфред выглядел по-настоящему больным, как будто перенес шок. Он ковырял вилкой в своей тарелке, но почти ничего не ел. Жена была явно обеспокоена его состоянием. Она пристально разглядывала его – незаметно, конечно. У мистера Джорджа было очень красное лицо. Он поглощал еду вообще не замечая, что ест. Миссис Магдалена ела, как птичка. Мисс Пилар, которой еда, кажется, пришлась по вкусу, вовсю болтала с южноафриканцем. Он явно влюблен в нее. Оба, было видно, ничем не огорчены.

Мистер Дейвид? Его вид заставлял Трессильяна страдать. Он был так похож на свою мать и выглядел еще так молодо. Но был очень нервным! Вот и сейчас опрокинул свой бокал!

Трессильян быстро промокнул жидкость и поставил новый бокал. Мистер Дейвид, кажется, так и не заметил произошедшего казуса: он уставился прямо перед собой, лицо его было бледным.

Странно, впрочем, как побледнел Хорбюри, когда услыхал, что в дом пришел офицер полиции... почти так, будто...

Трессильян быстро вернулся от своих размышлений к реальности. Уолтер уронил грушу с подноса, на котором разносил фрукты. И это называются слуги! Нет, эти парни годятся только на то, чтобы чистить конюшни!

И тут миссис Лидия встала. Она величаво проплыла вокруг стола. Да, действительно, элегантная женщина.

Прекрасная и очаровательная женщина!

Трессильян подал господам портвейн и покинул столовую. Сразу же после этого он понес поднос с кофе в гостиную. Четыре дамы сидели там молча в несколько неестественных позах.

Когда Трессильян снова вернулся, он услышал, как дверь в столовой открылась. Дейвид Ли вышел в холл и пошел через него в гостиную.

В комнатке рядом с кухней Трессильян устало опустился на стул. Он был удручен. Сочельник, а в доме такая напряженность и нервозность... Это ему совершенно не нравилось. Посидев немного, он с трудом поднялся, чтобы забрать в гостиной пустые кофейные чашки. Там уже никого не было. Только Лидия стояла у окна, наполовину скрытая портьерой, и смотрела в ночь. Где-то рядом играли на пианино.

Но почему же мистер Дейвид играет «Марш мертвых»? Мрачный похоронный марш. Совершенно определенно – назрело что-то зловещее. Трессильян печально покачал головой и с кофейной посудой медленно пошел к выходу.

Только когда он снова оказался в своей комнатке, он услышал шум наверху, звон разбитого хрусталя, звуки падения стульев, шум и треск.

«Боже всемогущий, – подумал Трессильян. – Чем же там занимается старый господин, ради всего святого, что случилось там наверху?»

И тут раздался крик – страшный и пронзительный, который вдруг захлебнулся.

На какое-то мгновение Трессильян застыл как вкопанный, затем выбежал в холл и ринулся вверх по лестнице, столкнувшись с остальными, поскольку они бежали туда же. Все бежали вверх по крутой узкой лестнице мимо большой ниши, в которой стояли статуи, и дальше по прямому коридору до двери в комнату Симеона Ли. Мистер Фарр и Хильда уже стояли там, она прислонилась к стене, а он дергал за ручку.

– Дверь заперта, – подтвердил Фарр.

Гарри Ли протиснулся вперед и сам попробовал открыть дверь.

– Отец! – закричал он. – Отец! Открой нам!

Он поднял руку, и все замерли. Из комнаты не было слышно ни звука.

Колокольчик у входной двери звенел вовсю, но никто не обращал на него внимания.

Стивен Фарр сказал:

– Придется взламывать дверь, иначе не попадем вовнутрь.

– Это не так просто сделать, – вздохнул Гарри. – Двери здесь очень прочные. Давай попробуем вместе,

Альфред!

Они бросились на дверь, разом толкнули ее, но та не поддалась. Принесли тяжелую дубовую скамью и стали бить ею, как тараном. Наконец дверная ручка отломилась, дверь распахнулась.

То, что они увидели, вряд ли возможно когда-нибудь забыть. В комнате, по всему видно, происходила ожесточенная борьба. Тяжелая мебель опрокинута, хрустальные вазы разбиты и валяются на полу. На коврике у камина, в котором ярко полыхал огонь, в луже крови лежал Симеон Ли... Кровью была забрызгана вся комната.

Кто-то глубоко вздохнул. Затем одна за другой прозвучали две фразы. Обе довольно странные...

Дейвид Ли сказал:

– Мельницы господни мелют медленно, но очень тонко.

А Лидия, вся дрожа, прошептала:

– Кто бы мог подумать, что в старике было еще так много крови?..

***

Инспектор Сагден позвонил три раза, потом стал отчаянно стучать кулаком в дверь. Прошло достаточно много времени, прежде чем ему наконец открыл совершенно растерянный Уолтер.

– Ах, – только и вымолвил он, кажется, испытав огромное облегчение. – Я только что собирался звонить в полицию.

– В связи с чем? – резко спросил инспектор Сагден.

– Старый мистер Ли... – прошептал Уолтер. – Кто-то его убил.

Сагден отодвинул слугу в сторону, он спешил вверх по лестнице. Он вбежал в комнату, не замеченный никем из находившихся там. Мимоходом заметил, что Пилар нагнулась и что-то подняла с пола. Сагден увидел, что Дейвид закрыл лицо руками. Все остальные стояли, сбившись в кучку. Только Альфред Ли, мертвенно бледный, подошел к трупу отца и смотрел на него сверху.

Джордж Ли важно отдавал распоряжения:

– Ни к чему не прикасаться до прихода полиции.

– Позвольте-ка, – сказал Сагден и вежливо протиснулся между дамами.

– Ах, инспектор Сагден! – воскликнул Альфред, знавший его. – Как быстро вы прибыли.

– Да, мистер Ли.

Сагден не стал тратить времени на разъяснения.

– Что здесь произошло?

– Мой отец... Убит, – задыхаясь, сказал Альфред. Магдалена вдруг разразилась истерикой. Инспектор Сагден поднял руку, требуя тишины.

– Прошу присутствующих, кроме мистера Джорджа Ли, покинуть комнату.

Все молча повернулись и пошли к выходу, как стадо овец.

Сагден вдруг остановил Пилар.

– Простите, мисс, – сказал он дружелюбно. – Здесь ничего нельзя трогать, все должно оставаться на своих местах.

Она уставилась на него. Стивен Фарр сказал раздраженно:

– Это же ясно. Мисс Эстравадос отлично это знает.

Инспектор Сагден продолжил тем же любезным тоном:

– Вы только что подняли здесь с пола какую-то вещь.

Пилар широко раскрыла глаза.

– Я? – спросила она в изумлении.

– Да, именно вы, я видел, как вы это сделали. Пожалуйста, отдайте мне то, что вы подняли.

Пилар медленно разжала руку. В ладошке была маленькая полоска резинки и какая-то крохотная деталь из дерева. Сагден взял то и другое, положил в конверт и опустил в свой нагрудный карман.

Стивен Фарр посмотрел на него с уважением. Следует отметить, что поначалу молодой симпатичный полицейский не произвел на него впечатления.

Затем Пилар и он вместе вышли из комнаты.

За спиной они услышали деловитый голос инспектора:

– Ну, а теперь, пожалуйста...

***

– Все-таки ничто не сравнится с огнем в камине, – сказал полковник Джонсон, подкладывая очередное буковое полешко в камин, и подвинул свое кресло ближе. – Пожалуйста, угощайтесь, – предложил он своему гостю, указывая на бутылку, стоявшую на столике.

Полковник Джонсон, шеф полиции из Мидлшира, любил сидеть у пылающего камина, в то время как Эркюль Пуаро, его гость, предпочитал центральное отопление, которое греет не только подошвы ботинок, но и спину.

– Да, это дело Кортрайта было уникальным случаем, – задумчиво проговорил хозяин. – Удивительный человек, редкого обаяния и хорошо воспитан. В самом деле, мы ему просто в рот глядели, каждому слову внимали, когда он приехал сюда. А потом – на тебе! Неслыханно! Использовать никотин как яд действительно редкостная выдумка.

– Было время, вы считали всякое отравление совершенно не английской манерой убийства, – заметил Эркюль Пуаро. – Считали, что это сатанинская проделка иностранцев.

– Ну, теперь я бы так уже не сказал, – признался шеф-инспектор – Сегодня у нас совершается довольно много отравлений с помощью мышьяка, наверное, даже больше, чем можно было предполагать... Вообще, отравление – это всегда страшно неприятное дело. Свидетели почти всегда друг другу противоречат. Врачи становятся особенно нерешительными в своих суждениях. Порой не представляешь себе, как будешь передавать это дело на суд присяжных Нет, если уж убийство, то лучше такое, чтобы не вызывало никаких сомнений по поводу причины смерти.

Пуаро кивнул:

– Значит, огнестрельная рана, перерезанная глотка, проломленный череп, – вы предпочитаете такие вещи?

– Предпочитаю... Совершенно плохое слово. Пожалуйста, не думайте, что я люблю убийства. Если бы это было возможно, я вообще никогда не занимался бы ими больше. По крайней мере, пока вы здесь, мы можем быть спокойны. Ведь Рождество на дворе... Мир на земле... Любите друг друга Ну, и все такое прочее.

Пуаро откинулся в своем кресле и задумчиво посмотрел на гостеприимного хозяина.

– Значит, вы думаете, что Рождество – это не время для убийств?

– Да, я так думаю. – Джонсон потерял нить рассуждений. – Ведь я сказал уже, что всеобщее примирение, ну, и вот...