Русские идут! - Натаниэль Бенчли

— Ну я никаким русским не позволю поджечь мой дом, — воскликнула жена. — Пусть лучше и не пытаются, вот так-то!

— Я так и думал, — отвечал Эд на бегу, захлопывая за собой дверь.

— А как быть, если они захотят меня изнасиловать? — проговорила женщина уже одна, пошла к телефону и позвонила жене аптекаря Анне Мэй Джиффорд.

— Ты слышала про русских? — спросила миссис Монзелл.

— Каких русских? — переспросила миссис Джиффорд. — По телевизору, что ли?

— Да нет же, на нашем острове! Высадились русские парашютисты, скоро они будут здесь!

— Кто тебе сказал?

— Позвонил Линк и велел Эду прийти с револьвером. Думаю, они появятся со стороны аэропорта.

— Я, пожалуй, велю Сэму открыть аптеку. Если начнется стрельба, понадобятся бинты и всякие лекарства. А ты уверена, что это правда насчет русских?

— Конечно, уверена.

— Вот молодец, спасибо, что предупредила.

— Не за что.

Миссис Джиффорд повесила трубку и позвала мужа.

— Сэм, в аэропорту высадились русские. Спускайся вниз и открой аптеку.

По лестнице раздался топот — появился Сэм Джиффорд, путаясь в подтяжках.

— Что? — спросил он, ошарашенно вытаращив глаза. — Нас захватили?

— Так мне сказала Сью Монзелл. Ее Эд уже ушел с револьвером сражаться против них.

— Тысяча чертей, Эду надо помочь! — Джиффорд нырнул в чулан, достал дробовик из полотняного чехла и коробку патронов.

— Сэм Джиффорд, тебя никто не призывал к оружию, — заявила миссис Джиффорд. — Гораздо лучше, если ты будешь сидеть в аптеке, а не бегать по улицам с ветхим ружьишком.

— В аптеку пойдешь ты, — возразил Сэм. — В такие времена долг каждого мужчины — защищать свой дом.

— В такие времена долг каждого мужчины — делать то, что он умеет. Так что иди и продавай бинты и не махай дробовиком, а то еще прострелишь себе ногу. В бизнесе ты не разбираешься, денег не накопил, а если я овдовею еще до вечера, что прикажешь делать?

Аптекарь вышел из чулана с коробкой патронов и холодно посмотрел на жену.

— Тогда вести дела придется тебе. Ключи в кухне, на крючке.

Мистер Джиффорд ушел. Она слушала, как звук его шагов затих в отдалении, потом сняла телефонную трубку.

Когда зазвонил телефон, Оррин Уитлок, владелец галантерейного магазина на Главной улице, завтракал с женой. Несмотря на ранний час, супруги были парадно одеты. Они собрались в церковь — миссис Уитлок считала, что воскресный день следует начинать в благорасположении духа и тела. Супруги переглянулись, посмотрели на часы и нахмурились.

Еще два звонка — и миссис Уитлок, отложив вилку, направилась в прихожую.

— Если это меня, пусть перезвонят попозже, — сказал мистер Уитлок, намазывая маслом гренок. — Да спроси, что они о себе думают: звонить в воскресенье в такую рань.

— Слушаю, — произнесла миссис Уитлок. — О, Грейс! — Через секунду она выдохнула: — Да быть не может!

— Скажи Грейс Марвелл, чтобы перезвонила попозже, если уж ей так хочется поболтать и посплетничать, — посоветовал Уитлок, поедая гренок. — Эта баба может трепаться часами, но сказать меньше, чем стадо шимпанзе… — Он смолк, увидев, насколько потрясена его жена.

— В чем дело?

— Русские на острове, — прошептала она и осела на стул. — Нас оккупировали.

Уитлока пружиной выбросило из-за стола. По жилету и салфетке посыпались крошки на пол.

— Кто это сказал? Где они?

— Они захватили аэропорт. Объявлена всеобщая тревога.

— Зачем?

— Для всех мужчин, способных держать оружие в руках.

Первый шок прошел, и лицо миссис Уитлок озарилось странным спокойствием.

— Я считаю, ты должен переодеться. Не стоит пачкать костюм.

— Как пачкать? — воскликнул мистер Уитлок. — О чем ты?

— Иди на битву. Твоя форма на чердаке. Я убрала ее в мешок от моли.

— На битву? Я? — удивился Уитлок. — Ты с ума сошла!

— Если будут формировать ополчение, тебя наверняка назначат офицером.

— С какой стати? Я и на войне-то не воевал, а был в интендантской службе, ты же знаешь.

— Неважно. Ты — глава нашей церковной общины, поэтому должен повести людей за собой. И не вздумай мне перечить. А теперь немедленно переодевайся. У меня самой дел предостаточно.

Миссис Уитлок оглядела комнату, прикидывая, куда бы спрятать столовое серебро и хрусталь.

— Мирабель, послушай! — взмолился Уитлок. — Я понятия не имею, как командовать людьми. Я сидел в каптерке, выдавал вязаные подшлемники и перчатки, и, хоть имел офицерское звание…

Миссис Уитлок медленно встала со стула. Глаза ее пылали от гнева:

— Оррин Уитлок, слышать больше ничего не желаю! Ты наденешь форму, выйдешь на улицу и скажешь людям, что ты поведешь их на врага! Если проявишь твердость, они тебя будут уважать, и больше, чем я сейчас. — Она повернулась, сняла со стола подсвечник, потом снова поставила на место и начала собирать серебро. Уитлок открыл было рот, но ничего не сказал и оцепенело побрел к лестнице, на ходу развязывая галстук.

Когда мистер Уитлок вернулся, жена уже уложила все серебро в сундучок, окованный медью, и собирала фигурки из цветного стекла, стоящие на каминной полке. Она оглядела мужа, одетого в тесную форму капитана интендантской службы, как генерал обозревает войска на инспекции.

— Где твое оружие? — задала вопрос миссис Уитлок.

— Не знаю, черт возьми, — ответил он уныло. — А какое, ты считаешь, я должен взять?

— По-моему, дробовик. Или винтовку моего отца, с которой он охотился на оленей. В конце концов, ты мужчина и должен в этих вещах разбираться лучше меня.

Он вздохнул и полез в чулан за дробовиком. Положив в карман горсть патронов, он повесил дробовик на плечо и произнес:

— Ну, вдруг я тебя больше не увижу… — И оглянулся, ища глазами жену. Она скрылась на кухне. — Пожелай мне удачи! — крикнул мистер Уитлок.

— Счастливо! — отозвалась она из-за двери. — Поторопись, а то командиром выберут кого-нибудь другого!

Мистер Уитлок открыл входную дверь, бесшабашно-неуклюже попытался отсалютовать жене дробовиком, но потерял равновесие и свалился со ступенек. Отряхнувшись и подобрав дробовик, он захромал по улице, стараясь не ступать на подвернутую лодыжку, которая сразу же начала болеть.

В доме Чарльза и Иды Палмер с утра сложились все условия для грандиозного скандала.

Трехлетний Нортон не спал с четырех утра от сильного расстройства желудка. Восьмилетняя Мэри Лу подобрала очередную кошку, уложила к себе в кровать и проснулась с сыпью. Сперва родители подумали — корь, оказалось — аллергия. Двенадцатилетний Гардинер встал рано, чтобы понаблюдать за птицами (он хотел получить красивый значок натуралиста), долго гонялся за ними по свежераспаханному полю и в итоге натаскал грязи на весь дом. Вдобавок обнаружилось, что семнадцатилетний Лайонел — он еще не отоспался после торжества по случаю победы в футбольном матче — вчера проехался на машине по семейному огороду. Воскресный завтрак в доме Палмеров обычно проходил во вполне доброжелательной обстановке, подавались сосиски и оладьи. А в этот раз к столу вышли подавленные и сварливые люди, озлобленные от реальных либо надуманных неприятностей.

— Зачем человеку в здравом уме укладываться спать с кошкой? Не понимаю, — заметил Палмер, оглядывая опухшее, красное лицо дочери. — Причем с приблудной кошкой? Кошки переносят заразу, разве ты не знаешь?

Мэри Лу чихнула, а Гардинер заявил:

— Не переносят. Кошки — самые чистые животные.

— А ты не вмешивайся! — отрезал отец. — Если потребуется, я тебя спрошу. Что касается животных, то любой…

— Чарльз Палмер, ты хоть помолчи! — рявкнула миссис Палмер. — И без тебя тошно, а ты еще масло в огонь подливаешь!

— Я? — удивился Палмер. — Объясни-ка мне, что я такого сказал?

— Ты только и делаешь, что всех подзуживаешь, — ответила она, шлепая оладью в тарелку мужу. — Точь-в-точь как та учительница… вот запамятовала, как ее… Не можешь заставить детей слушаться, а потом раздуваешь из мухи слона. И все норовишь пожаловаться, что ты даешь советы, а всем на них плевать. Да как же иначе, если ты их даешь всегда задним числом. Пора бы понять, что после драки кулаками не машут!

В соседней комнате начал подвывать Нортон. Палмер крикнул:

— Замолчи! — А жене сказал: — Вот ты говоришь — задним числом… А если бы ты не накормила ребенка рыбными лепешками с фасолью на ночь, мы поспали бы подольше в воскресенье.

— Сколько раз повторять — я его не кормила! Лепешки были на столе, он сам добрался до них и слопал. Я стояла к нему спиной и ничего не видела.

— Хорошенькое оправдание! Так можно наложить мышьяку в сахар, люди поедят, а ты заявишь — я тут ни при чем, меня не было. Если уж ты что-то оставляешь на столе, то будь готова к тому, что это съедят. — Тут он увидел из окна бегущего человека и вытянул шею, чтобы разглядеть его получше.