Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Никонов Александр Петрович

Тяжеловесные деревенские империи, имеющие выходы к морю, выходы эти отнюдь не ценили, так же как не ценили соседство со степью: и из степи, и с моря периодически появлялись дикие грабители и больно откусывали от жирного тела деревенской империи. Бороться с ними с помощью регулярной армии было практически невозможно: налетели, схватили и ушли – одни в степь на быстрых конях, другие в море на быстрых ладьях. Ищи-свищи сволочей… Регулярная армия хороша против равного соперника – такой же деревенской империи. Поэтому деревенские империи на заре человеческой истории крупных поселений в приморье не строили. Приморские территории вообще долгое время считались ничьей землей. Ибо не было никакой управы на морских пиратов.

Первые упоминания о морских кочевниках встречаются уже в древнеегипетских папирусах. Когда во втором тысячелетии до нашей эры Рамзес III читал донесения и сводки о пиратах, он наверняка немало нервничал, потому что к тому времени морские разбойники уже не одну сотню лет наносили урон экономике Египта.

По мере укрепления империй и усиления их флотов пиратам становилось все сложнее бандитствовать и они все больше склонялись к торговле. Тем не менее в течение довольно долгого времени древний средиземноморский корабль был одновременно и торговым, и пиратским. Подходит такой торгово-пиратский корабль к береговому поселению, на которое нападать по каким-то причинам стремновато, корабелы на палубе раскладывают цветные ткани, украшения, посуду заморскую… Женщины и дети из числа прибрежных жителей заходят на палубу рассматривать товар. Пока они смотрят, корабль снимается с якоря и быстро уходит в море. Захваченных таким образом детей и женщин корабелы продают в рабство в первом же подходящем порту. Очень частая, кстати, история для тех времен…

Но постепенно сдвиг все же происходит. Морские кочевники мало-помалу осознают, что торговля спокойнее и выгоднее, чем преступная деятельность, за которую рано или поздно можно поплатиться. Тем более средиземноморцам есть чем торговать: у них плохо растут злаковые, зато есть виноград, вино, оливки, оливковое масло. Их можно менять на зерно, коего полно в Египте. Чем не жизнь?

Грабят морские кочевники не только окраины деревенских империй, имеющих выходы к морю, но и друг друга. Значит, эти люди не только выращивают сельхозпродукцию (за оливками, честно говоря, и ухода-то особо никакого не нужно, растут себе деревья и растут, важно только ближе к осени ягоды вовремя собрать), не только торгуют, но и храбро защищают свои прибрежные поселения. Очень разносторонний народ! Крестьяне-мореходы с мечом на поясе…

Причем, что любопытно, такими универсалами являются в Средиземноморье не только независимые народы, но и приморские жители аграрных империй. Организм деревенских империй на своих небезопасных границах (степь, море) защищает себя своего рода оболочкой, которая окружает и предохраняет жирное тело империи от выкусывания мелкими хищниками. Это защитное уплотнение представляет из себя точно такое же неспециализированное население – универсалов, людей, совмещающих роли крестьян и воинов. По-нашему говоря, это казаки! Раз централизованная армия не может спасти окраины империи от больных уколов кочевников, пусть жители окраин обороняются сами! Внутри страны крепостному крестьянину деревенской империи оружие держать, как правило, запрещено. Но жителям приграничья – пожалуйста.

Получается, что нападают на империю неспециализированные люди и защищают ее окраины тоже универсалы. Лечи подобное подобным! Таким образом, по всему Средиземноморью мы имеем прибрежных универсалов – сообщества людей, у которых функции воина и крестьянина не разделены. Одни из них уже завоеваны какой-то деревенской империей, другие еще сохраняют свободу. Вот последние-то нас и интересуют. Им суждено великое будущее…

Чтобы организовать оборону, свободным воинам-крестьянам нужна скоординированность действий. В условиях, когда отсутствует электронная почта, скоординированности можно достичь, просто собравшись в одном месте и договорившись о чем-то. Это площадь внутри защищенного места, где можно организовать оборону, например, обнеся поселение стенами. Получается город. То есть античность – это цивилизация: а) городская, б) демократическая.

В условиях изрезанного бухтами побережья, в условиях, когда бухты эти, как правило, со всех сторон окружены горами, затрудняющими подход крупных сухопутных армий, приморские жители могут долгое время существовать в относительной безопасности. А если имперский флот подходит поближе, чтобы разобраться с морскими кочевниками, можно все бросить и уйти в горы. Потом вернемся. Виноградники и постройки имперцы, конечно, пожгут, зато голова на плечах останется. А в море рыба. И корабль всегда можно построить, чтобы доплыть до злой империи и отщипнуть себе на пропитание. Так и жили…

И жизнь эта диктовала свои отношения и обычаи. Нет специализации на насилии, значит, нет никакой властной верхушки, которая отнимает часть произведенной тобой продукции. Ты свободен. Ты сам себе хозяин. С такими же свободными людьми, как сам, ты договариваешься о том, какую часть средств вы готовы добровольно выделить на общественные нужды. Если это необходимо.

Избрание на общественную должность в таких условиях – неоплачиваемая почетная обязанность. Никаких налогов нет. Любой налог воспринимается как насильственное изъятие и покушение на свободу. Это мой урожай, который я, свободный человек, получил на своей (принадлежащей мне на правах собственности) земле! Так почему я должен кому-то что-то отдавать? Я разве раб? Разве нас уже завоевали и обложили данью? Я не давал согласия на отъем части своего имущества! В конце концов, у меня есть меч, и тот, кто захочет отнять мое… И соседи мне помогут. Так же, как я помогу им, если какие-то гады придут отнимать у них. Мы так живем, и предки наши так жили…

Логика свободного крестьянина-воина ясна: с какого перепою человек должен платить налог на собственное имущество? Оно же и так его! За что платить-то? Если в процессе общего обсуждения на площади его убедят, что нужно на что-то всем вместе сброситься, и человек с этим согласится, он, конечно, сбросится. Демократия-с.

Согласитесь, психологически это совсем другое общество! Если в деревенской империи крестьянский труд считается презренным (им занимаются субдоминанты), то в городе-государстве крестьянский труд почетен. Не менее почетен, чем защита своей родины с мечом в руке. Это плюс. Но есть и минус (известно ведь, что недостатки – это продолжение достоинств). Минус в том, что подобное мировосприятие приводит к следующему феномену: работа не на себя, а на другого человека, наемный труд психологически воспринимается как потеря свободы. И если крестьянин разорился, он приходит, гол-сокол, в город и на работу не нанимается: позорно. Он садится на вэлфер.

На закате империи в городе Риме в списках безработных значилось 200 000 человек. Это только главы семейств, пролетарии, то есть люди, у которых никакого имущества, кроме детей. Если учесть всех их домочадцев, то получится, что на пособиях по безработице сидело в общей сложности около 700 000 человек! Почти весь Рим! Они жили в своего рода гетто – в казенных пятиэтажках, на государственные пособия. Им выдавалось зерно, вино, деньги, оливковое масло… Для них устраивались бесплатные представления, чтобы скучно не было. Они посещали бесплатные общественные термы. Многие из этих людей не работали уже в третьем-четвертом поколении. Им исправно выплачивались детские пособия. Все эти социальные расходы тяжким грузом ложились на государственный бюджет.

Для иллюстрации масштабов развлекательной деятельности, вполне сопоставимых по масштабам с расходами на армию, приведу частное письмо патриция времен империи. Итак, уважаемый Кассий сообщает своему другу Данацию: «Пишу тебе из Африки… куда меня отправил наш император Траян для отлавливания диких животных, так как наш народ, который надо развлекать, чтобы не было смут, стоит нам дороже всяких животных. Народ требует теперь зрелищ все более и более необычных. Он пресыщен видом пантер, тянущих повозки; слонов, присевших на передние ноги, дабы начертать на песке хоботом имя императора; гладиаторов, сражающихся со львами. Сегодня они хотят видеть, как медведи бьются с буйволами, а быки – с носорогами…