Девственники - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О Боже, — сказал он едва слышно. — Нет. Прошу тебя, нет.
— Не возвращайся, — сказал Мурта и явно говорил всерьез. Что ж, он вернулся бы — но пока не время. Это не помогло бы его сестре: вернись он сейчас, он привел бы за собой Рендолла и красных мундиров прямо к ней, как мух к трупу свежеубитого оленя… Ужаснувшись, он покачал головой, поспешно отгоняя эту аналогию. Все дело было в том, что его тошнило от стыда, когда он думал о Дженни, и он пытался не думать — и стыд еще больше грыз его от того, что ему это удавалось.
Взгляд Иэна был прикован к одной из шлюх. Старая, как минимум тридцати лет, но почти все ее зубы были на месте, да и выглядела она чище остальных. Она флиртовала с Хуанито и Раулем, и Джейми подумал, имела бы она что-нибудь против, узнав, что они евреи. Возможно, проститутка не может позволить себе быть слишком разборчивой.
Его предательский ум тут же нарисовал ему картину его сестры, вынужденной идти по этой жалкой дорожке, чтобы как-то прокормиться, заставлять себя брать любого мужчину, который… Матерь Божья, что стали бы делать люди — арендаторы, слуги — узнай они, что произошло? Разговоры… Он крепко зажмурился, надеясь воспрепятствовать воображению.
— А эта не так уж плоха, — задумчиво сказал Иэн, и Джейми открыл глаза. Проститутка склонилась над Хуанито, потирая своей грудью его бородавчатое ухо. — Если она не испытывает неприязни к евреям, то могла бы…
Кровь бросилась Джейми в лицо.
— Если у тебя имеются хоть какие-то мысли о моей сестре, ты не будешь… не будешь пачкаться с первой попавшейся французской шлюхой!
Иэн побледнел и тут же покрылся краской.
— О, вот как? А если я скажу, что твоя сестра того не стоит?
Кулак Джейми врезался ему в скулу, и он полетел назад, перевернув лавку и ударившись о соседний стол. Джейми даже не заметил этого, адская боль в его кисти полыхала огнем и серой от разбитых в кровь костяшек — и выше, до самого плеча.
Он раскачивался вперед и назад, зажав разбитую руку между бедрами и матерясь на трех языках.
Иэн, согнувшись, сидел на полу, держась за скулу и коротко и прерывисто дыша ртом. Через минуту он выпрямился. Его глаз уже опух, и слезы стекали по впалой щеке. Он встал, медленно качая головой, и поставил лавку на место. Потом сел, поднял свою чашу и сделал большой глоток, продавив вино внутрь и резко выдохнув. Он взял платок, который Джейми протянул ему, и приложил к глазу.
— Извини, — пробормотал Джейми. Боль в его руке начала утихать, а боль в сердце — напротив.
— Ну да, — тихо ответил Ион, избегая его взгляда. — Я тоже хотел, чтобы мы что-нибудь сделали. Как насчет миски тушеного мяса с овощами на двоих?
Глава 3
Двумя днями позже они отправлялись в Париж. После некоторого раздумья д'Эглиз решил, что Ребекка и ее служанка поедут в экипаже в сопровождении Джейми и Иэна. Д'Эглиз с прочими вояками повезут деньги, а нескольких человек пошлют вперед малыми группами — и проверять дорогу впереди, и для того, чтобы они могли скакать посменно, не останавливаясь по пути. Женщинам, конечно, останавливаться придется, но никаких ценностей с ними не было, так что не предвиделось и опасности.
И только когда они приехали к дому доктора Хасди, чтобы забрать женщин, то узнали, что свиток Торы и его хранитель, серьезного вида человек средних лет, которого представили как мсье Переца, поедут с Ребеккой.
— Я вверяю вам мои величайшие сокровища, господа, — сказал им доктор через внучку, сопроводив свои слова формальным поклоном.
— Да будем мы достойны вашего доверия, господин, — произнес Джейми на запинающемся древнееврейском, а Иэн церемонно поклонился, приложив руку к сердцу. Доктор Хасди перевел взгляд с одного на другого, коротко кивнул и шагнул вперед, чтобы поцеловать Ребекку в лоб.
— Да пребудет с тобой Бог, дитя мое, — прошептал он на языке, достаточно близком к испанскому, что позволило Джейми понять его слова.
В первый день и первую ночь путешествия все шло хорошо. Осенняя погода была мягкой, с едва ощутимым холодком в воздухе; лошади пребывали в прекрасной форме. Доктор Хасди вручил Джейми кошелек на дорожные расходы, и все они ели прилично и ночевали в очень респектабельной гостинице — Иэн отправился вперед, чтобы осмотреть помещение и убедиться в отсутствии неприятных сюрпризов.
Небо на рассвете следующего дня было облачным, но поднявшийся ветер разогнал тучи еще до полудня, оставив его чистым и сияющим, как гигантский сапфир над головой. Джейми скакал впереди, Иэн сзади, и экипаж двигался довольно споро, несмотря на нарезанную бороздами вьющуюся дорогу. Когда они достигли вершины небольшого подъема, Джейми увидел, что неширокий поток, бежавший вдоль обочины, превратился в болотце футов десяти шириной. Он резко остановил лошадь, поднял руку, тормозя экипаж, а Иэн осадил своего коня рядом Джейми.
— Что за… — начал было он, но не договорил. Возница на какой-то момент приостановил экипаж, но когда изнутри его раздался не допускающий возражений окрик, он хлестнул вожжами по лошадиным спинам, и экипаж рванулся вперед, едва не задев лошадь Джейми, которая резко дернулась, сбросив всадника в кусты.
— Джейми! Ты в порядке? — Раздираемый тревогой за друга и чувством долга, Иэн удерживал своего коня, вертя головой по сторонам.
— Останови их! Догони! Ifrinn![18] — Джейми боком выбрался из кустов, с лицом, исцарапанным и покрасневшим от гнева. Иэн, не раздумывая, пришпорил коня и рванул в погоню за тяжелым экипажем, который сейчас кренился из стороны в сторону, двигаясь по болотистому дну. Женские протестующие крики изнутри были заглушены резким криком возницы: «Ladrones!»
Это было единственное слово, которое он знал на испанском, — «грабители». Один из них уже несся рядом с экипажем, и возница тут же соскочил со своего сиденья, упал на землю и, поднявшись, быстро побежал прочь.
— Трус! — заревел Иэн и издал особый, ведомый горцам крик, заставивший запряженных коней танцевать на месте, дергая головами вправо и влево и не давая неудачливому похитителю ухватить вожжи. Он заставил своего коня, которому крик Иэна понравился ничуть не больше, чем упряжным лошадям, преодолеть узкую полосу между кустарником и экипажем. Поравнявшись с грабителем, державшим вожжи, он вытащил пистолет, прицелившись в него — молодого парня с соломенного цвета волосами — он криком приказал ему сдвинуть коней с места.
Мужчина посмотрел на него, резко присел и хлестнул вожжами по спинам лошадей, одновременно закричав на них, Иэн выстрелил, но промахнулся, однако задержка позволила Джейми догнать их; Иэн видел, как рыжая голова Джейми мелькнула, когда он взбирался по задней стенке экипажа, изнутри которого раздались новые крики, когда Джейми протопал по крыше и обрушился на желтоволосого возницу.
Предоставив Джейми разбираться с этой проблемой, Иэн пришпорил коня, собираясь вырваться вперед и перехватить вожжи, но один из разбойников опередил его и уже пригибал к земле голову одной из лошадей. Что ж, однажды это сработало. Иэн набрал полные легкие воздуха и разразился криком.
Упряжные лошади рванули вперед в брызгах грязи. Джейми и желтоволосый возница свалились с сиденья, сукин сын, бывший на дороге, исчез, возможно, вдавленный толкотней в трясину. Во всяком случае, Иэн на это надеялся. С покрасневшими глазами он поднял на дыбы своего взбудораженного коня, обнажил шпагу с широким клинком и рванул через дорогу, вопя словно банши и размахивая шпагой во все стороны. Два бандита, разинув рты, уставились на него, а потом бросились наутек.
Он погнался за ними в кустарник, но кусты были слишком густыми, и конь не мог двигаться, — тогда Иэн повернул назад, где обнаружил Джейми, катавшегося по дороге и от души дубасившего светловолосого паренька. Иэн заколебался: помочь ему или посмотреть, как дела с экипажем? Громкий треск и ужасные крики сразу же помогли ему определиться с выбором, и он рванул вдоль дороги.
Экипаж — уже без возницы — съехал с дороги, влетел в болото и упал на бок в канаву. Судя по беспорядочным голосам, доносившимся изнутри, он понял, что женщины, скорее всего, целы и, развернув коня, поспешно обмотал вожжи вокруг дерева, после чего побежал к упряжным лошадям, чтобы помешать им покалечить друг друга в суматохе.
Ему понадобилось время, чтобы в одиночку разделаться со всей неразберихой. К счастью, лошади не сильно поранились, а его усилиям не слишком помогло появление из экипажа двух взволнованных и очень растрепанных женщин, которые, перебивая друг друга, лопотали на непостижимой смеси французского и ладино.
«Тем лучше, — подумал он, сделав неопределенный жест высвободившейся на секунду рукой. — Их лепет сейчас ничему не поможет». Потом он уловил слово «мертв» и немедленно изменил свое мнение. Мсье Перец обычно был так молчалив, что Иэн просто забыл о нем во всей этой суматохе. Сейчас же он был безмолвнее камня, потому что, как выяснил Иэн, сломал шею, когда экипаж перевернулся.