Дом в соснах - Ана Рейес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майя чувствовала себя так, словно находилась в нем. Комната накренилась. Пол закачался, и она вцепилась пальцами в края сиденья, чтобы не упасть.
– Пойду взгляну, смогу ли я его спасти, – объявил Карл.
Он ушел, и остались только она, Дэн и Грета с ее проницательным взглядом. Два очень умных человека, которые, вероятно, могли обо всем догадаться по ее неловким движениям.
– Эй, – тихо произнес Дэн. – У тебя все в порядке?
Майя кивнула, уставившись в свою тарелку. Она чувствовала, что и он, и особенно Грета наблюдают за ней. Оценивающе.
Майя не могла поднять глаз. Тошнота подступила к горлу.
– Может, принести вам стакан воды? – спросила Грета без особой теплоты.
Майя покачала головой. Ей нужно было попасть в ванную.
– Я сейчас вернусь, – пробормотала она, вставая. Мысль о том, что ее вырвет на глазах у Греты на ужине в честь ее дня рождения, была настолько ужасной, что Майя неуклюже бросилась вон и почти выбежала из комнаты, когда у нее сработал рвотный рефлекс и рот наполнился слюной.
Она прикрыла рот, но немного жидкости просочилось у нее между пальцами и брызнуло на пол. Никто ничего не сказал, пока она спешила прочь по коридору. Ванная комната находилась у основания лестницы. Закрыв за собой дверь, Майя опустилась на колени и ее стошнило. Из нее вылезло всё – вино, ягненок, глазурь и… то, что она пыталась укрыть глубоко внутри: Обри падает на ступеньки, Кристина – лицом в стол, Фрэнк смотрит в камеру. Их движения синхронизировались в сознании Майи, пока ее рвало. Она спрятала убийство Обри в тайнике у себя в голове, но Фрэнк все еще был на свободе и убивал. Даже несмотря на вино, только что обжегшее ей горло, девушка никогда еще не чувствовала себя такой трезвой.
Она прополоскала рот водой из-под крана, затем замерла у раковины, слишком подавленная, чтобы вернуться к столу. Из зеркала на Майю смотрело ее лицо, липкое от пота, она дрожала, а по телу бежали струйки, совсем не те, что бывают от физических упражнений. Плотнее. Холоднее. Ее отражение подтверждало, что больше нет смысла притворяться, что с ней все в порядке.
Пять
Майя ведет машину с опущенными окнами, позволяя летнему воздуху ворваться внутрь и унести звук их голосов, подпевающих каверу Tender Wallpaper на балладу об убийстве, под названием «Две сестры». Кондиционер сломан, но проигрыватель компакт-дисков работает, и они с Обри поют от души, точно проходят прослушивание для мюзикла. Обе в шортах, под которые заранее надеты купальники, и в кроссовках, майки и полотенца – на заднем сиденье. Обри наносит солнцезащитный крем на свое чуть веснушчатое лицо, ее вишнево-черные волосы треплет ветер, в то время как мимо проносится мир, полный листвы и множества оттенков зеленого.
Когда они подъезжают к обочине, Майя паркует машину своей мамы позади «Харлей-Дэвидсона». Воздух здесь прохладнее, чем в городе. Майя и Обри идут по тропинке через лес, отмахиваясь от комаров.
Обычно, как старым добрым друзьям, им не сложно молчать друг с другом. Но сегодняшняя тишина ощущается иначе. От нее холодно. У Майи возникает ощущение, что Обри чем-то расстроена, и это уже длится в течение последних нескольких недель. Она заметила резкость в тоне Обри, а порой и язвительность в ее смехе. Есть вероятность, что Майе это только кажется, однако она уверена в обратном, и ее бесит, что Обри просто не расскажет, что творится у нее в голове.
– И для кого же этот шарф? – спрашивает Майя, просто чтобы что-то сказать.
Обри, идущая впереди нее, не оглядываясь бросает:
– Это секрет.
Еще полчаса назад Майя даже не подозревала, что Обри умеет вязать. Но когда девушка приехала забрать подругу, обнаружила ее сидящей на крыльце своего двухэтажного дома и вяжущей шарф. Ее руки двигались с грациозной, отработанной легкостью, и лимонно-зеленое плетение сползало из-под спиц.
Майя всегда думала, что они знают друг о друге все.
Они подходят к водопаду через несколько минут. Глубокий темный омут блестит, как павлиньи перья. Радуги парят в брызгах, отражающихся от скал. Летом в этом месте обычно многолюдно, но сегодня здесь только Майя, Обри и пара байкеров среднего возраста. Женщина, вся покрытая татуировками, возлежит на валуне, в то время как мужчина переходит вброд мелководье, его русые волосы, собранные в длинный хвост, погружаются в воду, когда он наклоняется, чтобы помыть руки. Девушки снимают кроссовки и шорты, оставляют свои вещи на каменистом берегу и заходят по колено. Вода такая холодная, что кажется острой на ощупь.
– Раз! – восклицает Обри, призывая Майю нырнуть вместе с ней.
– О, ни за что…
– Два!
Все ее тело умоляет не делать этого, но Майя не хочет быть второй.
– Три! – кричит она, прежде чем нырнуть в глубину, где холоднее и темнее, а водопад гремит еще громче. Ее кожу покалывает, когда она выскакивает, оглядывается назад и видит Обри, все еще стоящую на месте, все еще сухую. Подруга смеется. Майя в ярости брызгает на нее, та визжит, затем бесшумно падает вниз, исчезая со слабой рябью. Она появляется снова, уже на середине омута. Обри лучше плавает и чувствует себя в воде более комфортно. Она плывет на спине, глядя в небо, медный амулет, который она носит на груди, поблескивает. На амулете, похоже, выгравировано магическое заклинание: «СИМ САЛА БИМ», хотя Обри клянется, что он ей просто нравится, а никакой магии не бывает. Хотя вот бы она существовала на самом деле!
Майя будет скучать по подруге, несмотря на ее выходки. Обри останется в городе и по окончании лета будет работать официанткой и посещать занятия в Беркширском колледже, в то время как Майя переедет, чтобы учиться в университете Бостона. Вспомнив о том, как мало времени у них осталось, Майя вздыхает, направляется к Обри и плывет рядом с ней.
– Знаешь, чего мы никогда не делали? – говорит та.
– Чего?
– Мы никогда не прыгали с вершины водопада.
– Ты так
