Её прикосновение - Алекса Райли

— Не так сильно, как ты любишь меня, — говорит она, подмигивая.

Господи, ее красота — как выстрел в сердце. Она шутит, когда говорит подобное, но это правда. Боже, как бы мне хотелось сказать ей о своих чувствах. Даже если это неправильно, хочу этого. Черт возьми, как же я хочу этого.

— Даже не знаю. У малыша сиденье с подогревом, — говорю я, поглаживая пространство между нами.

Она закатывает глаза, снимает ногу с тормоза и начинает ехать по пустой стоянке.

— Как скажешь. Я умею готовить. Этот грузовик — ничто по сравнению со мной.

— Ты поймала меня, Солнце. Думаю, ты завоевала всю мою любовь.

Ее щеки краснеют, и мне нравится видеть это.

— Так что ты подаришь мне на День Рождения? — спрашивает она, делая круг, а затем проезжает на другой ряд пустых парковочных мест. Она меняет тему разговора, и это, наверное, к лучшему.

— Хм. И когда же он? — поддразниваю я, прекрасно зная, что в субботу.

— Будто он не отмечен у тебя в календаре, Кексик.

— С большими розовыми сердечками, — отвечаю ей. Боже, как же я люблю, когда она дразнит меня. — Что бы ты хотела получить в подарок?

Она колеблется, поворачивает руль и едет по краю стоянки. Пространство заполнено большими рядами, разделенными фонарями. Она плавно едет туда и обратно по каждому ряду, и я начинаю задаваться вопросом, не придумала ли она оправдание, что не умеет водить машину.

— Не знаю, — наконец отвечает она и пожимает плечами. Но что-то в ее голосе заставляет меня думать, что она знает, но не хочет просить об этом.

— Если не скажешь, я оформлю тебе подписку на «Оружие и боеприпасы». — Я протягиваю руку и тяну ее за хвостик, и она смотрит на меня.

— Майор уже оформил ее. Отстой.

— Полагаю, нож тоже не будет хорошим подарком.

— Ну же, Илай. — Она облизывает губы и колеблется. — Что ты покупаешь для женщин? Я имею в виду, например, чтобы ты подарил своей девушке?

— Не знаю. У меня никогда ее не было, — говорю я категорично, думая, что если бы она была моей девушкой, это был бы совсем другой разговор.

— О, — бормочет она и краснеет. — Слишком занят, чтобы остепениться?

— Никогда раньше не встречал правильную, — отвечаю я, не сводя с нее взгляд. Она смотрит прямо перед собой. Я хотел бы сказать «до сих пор», но не могу, как бы сильно мне ни хотелось.

— Думаю, я буду твоей первой. — Чувствую, как грузовик дергается, когда она нажимает на тормоз. — Я имею в виду, первой женщиной, для которой ты покупаешь подарок. Не девушкой. Извини, я не…

Я отстегиваю ремень безопасности, давящий на грудь, и игнорирую стук сердца в ушах.

— Всё в порядке. Я тебя понял.

Мы смотрим друг на друга, и она выглядит смущенно. Как и должна, когда кто-то вроде меня так помешан на ней. Она должна веселиться с людьми своего возраста. Сейчас она должна быть со своей подругой Элис. Черт, она, наверное, должна быть с парнем, но я стискиваю зубы при мысли о том, что к ней прикасается другой мужчина. Я думаю о том, что сделал с этим маленьким ублюдком Ником, и мне снова хочется ударить его по лицу.

Она прочищает горло и пытается избавиться от напряжения, которое появилось в грузовике.

— Тогда, пожалуй, я соглашусь на кексик.

Она смеется, но от меня не ускользает двойной смысл, и я провожу остаток дня, стараясь не думать о том, что это может быть на самом деле.

Когда мы возвращаемся домой, «Фольксваген» Элис уже припаркован на подъездной дорожке. Мы оба выбираемся из машины и заходим внутрь, направляясь прямиком на кухню. Мэгги достает из холодильника «Гаторейд» и протягивает мне, а себе берет воду. В этот момент с раскрасневшимся лицом входит Элис.

— Ты в порядке? — спрашивает Мэгги, подходя к Элис и глядя на нее.

— Да, — отвечает она и откашливается. — Я вздремнула, пока ждала тебя, и только что проснулась.

Она смотрит на меня, потом снова на Мэгги, подходит к холодильнику и тоже берет воду. Они обе начинают болтать о нашей поездке сегодня днем и о том, что Мэгги думает, что майор собирается подарить ей на День Рождения машину. Этот мужчина никого не одурачит.

Кстати говоря.

Майор входит в кухню с надвинутой на голову бейсболкой.

— Привет, ребята. Повеселились?

Девушки говорят какую-то чушь о шоу на Netflix и направляются в гостиную. Я иду за ними, но останавливаюсь, оглядываюсь на майора, который направляется на задний двор, чтобы разжечь гриль.

— Можно поговорить с Вами минуту, сэр? — спрашиваю я, и он кивает, жестом приглашая меня присоединиться к нему снаружи.

Закрываю дверь и присоединяюсь к нему, пока он разжигает угли.

— Я просто хотел рассказать о своей физиотерапии. — Он выглядит немного успокоенным, когда кивает мне, чтобы я продолжил. — Я закончил с самой агрессивной частью процесса, а остальное могу сделать сам. На данный момент мне требуется только отмечаться раз в два месяца.

— Это отличная новость, сынок. Рад, что ты как новенький.

— Я тоже. Дальше я планирую всё еще работать в клинике, но хотел поговорить о пребывании здесь.

— Ты готов двигаться дальше? — спрашивает он, с искренним разочарованием на лице.

— Нет, сэр, совсем наоборот, — отвечаю я, улыбаясь. — Я хотел поблагодарить Вас за то, что позволили остаться так надолго. Не хочу злоупотреблять гостеприимством. Знаю, что, в конце концов, мне нужно найти свое собственное место, но не хочу торопиться.

— Я с самого начала говорил тебе, что мой дом всегда открыт для тебя. Столько, сколько понадобится. Ты был очень добр к Мэгги. Она действительно обосновалась здесь, и я знаю, что обязан этим тебе. — Он сжимает мое плечо и возвращается к грилю.

— Она сделала то же самое и для меня, сэр. — Думаю о том, как много она сделала для меня, и желудок сжимается. Я не должен так к ней относиться. Я пользуюсь ситуацией?

— Оставайся столько сколько тебе нужно, Илай. Мы не спешим провожать тебя.

— Спасибо, сэр. — Я замолкаю, не знаю, переступлю ли с ней черту. — Вы хотите поговорить о чем-нибудь, майор?

Он смотрит на меня, потом на дом. Я оборачиваюсь и вижу, как девочки вытаскивают что-то из шкафчика на кухне.

— А ты хочешь о чем-нибудь поговорить? — спрашивает он в ответ. Его темно-карие глаза встречаются с моими, и между нами проходит понимание.

Никто из нас не произносит ни слова, и тишина нарушается только криком Мэгги, доносящимся из дома.

— Сколько еще осталось