Астронавты Гитлера - Антон Первушин

1.4. Видения лучшего будущего

Продолжая наш разговор о Веймарской республике и тех зародышах будущего, которые в ней вызревали, нельзя обойти вниманием потрясающий культурный подъем, сопровождавший слом государственности кайзеровского образца. Революции всегда способствуют творчеству. Мир старых и замшелых стереотипов в одночасье объявляется несуществующим, а образовавшиеся пустоты в восприятии спешат заполнить молодые гении – самонадеянные, честолюбивые, отчаянно смелые, а потому действительно способные породить нечто новое.

Большевистская революция и трудное становление Советского Союза породили целую плеяду имен, которые мы до сих пор вспоминаем с благоговением. Аналогичный процесс происходил и в демократической Германии.

Там творили такие титаны прозы как Томас и Генрих Манны, Герман Гессе, Эрих Мария Ремарк, Лион Фейхтвангер и Карл Май. Хватало в республике и художников, и поэтов, и театральных режиссеров, готовых к эксперименту.

Бурно развивалась киноиндустрия. В конце 1920-х годов около двух миллионов немцев регулярно посещали 5000 кинотеатров, разбросанных по всей стране. Наибольшую популярность в те годы получила немецкая кинокомпания «УФА» («UFA» – «Die Universum Film AG»), составившая серьезную конкуренцию Голливуду. Эта кинокомпания оказала довольно заметное влияние на развитие немецкого ракетостроения, поэтому я еще не один раз помяну ее на страницах этой книги. А пока нужно сказать, что немецкие студии выпустили сотни фильмов, некоторые из которых вошли в золотой фонд мирового кинематографа. Среди этих фильмов – «Фауст» и «Носферату», «Нибелунги» и «Тайны Востока», «Кабинет доктора Калигари» и «Голубой ангел» (в этом фильме 1930 года выпуска дебютировала звезда экрана Марлен Дитрих).

Итак, с культурой и искусствами в Веймарской республике было все в порядке (что лишний раз подтверждает подзабытую ныне теорему, будто бы настоящий художник должен быть голодным), однако восприятие обществом лучших образчиков этой культуры было далеко неоднозначным. И если бы новые веяния, эксперименты с методом и формой просто вызывали отторжение массового потребителя, который всегда с большим трудом меняет свои приоритеты, то это было бы еще полбеды. Но раскол шел по отношению к прошлому, настоящему и будущему Германии – мнение и взгляд художника оценивались населением прежде всего с этих позиций, в воздухе уже чувствовался запах гари от сжигаемых книг и картин.

«Солдат трех армий» Бруно Винцер вспоминает:

«…в Берлине происходили бурные события.

В большом кинотеатре на Ноллендорфплац шел фильм «На Западном фронте без перемен» по одноименному роману Эриха Марии Ремарка. Вернее сказать, фильм не шел. За две недели я покупал себе билет раз пять, не меньше, но так и не посмотрел фильма. Каждый вечер сеанс срывали штурмовики, которые забаррикадировали входы, напускали в зал белых мышей, бросали химические патроны, а потом вламывалась полиция и запрещала показ фильма. На улицах собирался народ. Однажды с речью к толпе обратился, стоя па крыше своего автомобиля, руководитель пропаганды нацистской партии Геббельс. Время от времени в эту речь вступал хор штурмовиков со своим боевым кличем: «Издохни, еврей!» или: «Германия, пробудись!»

– Когда еврейские писаки такого сорта, как Ремарк, марают честь фронтовика, – это наглость!

– Издохни, еврей!

– Когда в подобном фильме втаптывают в грязь героическую борьбу непобедимой армии – это позор! И это характерно для Ноябрьской республики, ведь только при ней возможно было разрешить такую кинокартину, Но теперь этому будет положен конец!

– Германия, пробудись!

Как ни хотелось мне посмотреть этот фильм, чтобы иметь о нем свое собственное суждение, речь Геббельса не прошла для меня бесследно, потому что он сумел найти эффектные слова о солдатской славе, а я ведь желал быть солдатом. Так или иначе меня в какой-то мере заразило возбуждение толпы…»

За этим возбуждением толпы, обвиняющей образованную часть общества в предательстве идеалов, стояла все та же жажда реванша, угадывалось все то же стремление выйти из порочного круга проблем, порожденных войной, разрухой и Версальским договором. И эту жажду, и это стремление ловко использовали штурмовики Рема и пропагандисты Гитлера. Когда они придут к власти, то начнут перекраивать культуру по своим лекалам, и большинству творческой интеллигенции, процветавшей в Веймарской республике (и вышеупомянутому Ремарку в том числе), просто не найдется места в Третьем рейхе.

Но трудно представить себе, чтобы при огромном спросе на «реваншистское» искусство и почти полном отсутствии цензурных ограничений в Германии и в Австрии не появились бы художники, искренне считающие себя выразителями чаяний народа, мечтающего о возрождении Империи. Даже в нынешней России, где реваншистские идеи не столь сильны, как в Веймарской республике 20-х годов, с ходу можно назвать два десятка фамилий писателей и режиссеров, работающих именно на идею возрождения Советского Союза и нового противостояния с Западом. Надо думать, в потерпевшей военное поражение Германии их было куда больше, но трудно сегодня вспомнить их имена, поскольку Империя, воспетая этими людьми, была воплощена в реальности, просуществовала двенадцать лет, сея хаос и смерть по всему миру, а потом рухнула под ударами извне, похоронив под обломками видения лучшего будущего для Германии. А может быть, этих авторов забыли еще и потому, что они занимались фантастикой, которую и по сей день не считают настоящим искусством, достойным внимания серьезных взрослых людей.

В самом деле, фантастическая проза конца XIX и начала ХХ веков мало напоминала то, что уже в те отдаленные времена считалось высокохудожественной литературой. Эта проза служила инструментом для популяризации идей, концепций, фундаментальных открытий и технических новшеств. А потому зачастую в произведениях фантастов не было людей – их заменяли абстрактные бесчувственные фигуры, живущие в идеализированных мирах. Можно отдельно поговорить (и поспорить), насколько подобное упрощение имеет отношение к подлинному искусству, однако функцию свою – очень необходимую для того времени – популяризаторская фантастика выполняла исправно, показывая обывателю, в каком мире ему предстоит жить в самом ближайшем будущем.

Особый интерес фантастика всегда вызывала у молодежи, поэтому нет ничего удивительного в том, что многие из великих ученых и инженеров, вспоминая молодость, признавались, что к гениальному озарению их подвела та или иная фантастическая книга. Получался самоподдерживающийся процесс: новые идеи и открытия порождали новые фантастические романы, а новые фантастические романы, в свою очередь, порождали новые идеи и открытия.

Да и сами именитые ученые не брезговали фантастикой, пытаясь через популярные сочинения повысить образовательный уровень профанов или показать полезность своей работы.

На ум сразу приходит пример знаменитого немецкого астронома Иоганна Кеплера.

В 1593 году, во время учебы в Тюбингенском университете, Кеплер написал диссертацию, посвященную гелиоцентрической системе мира, и в ней, в частности, приводит небесные явления, которые должны наблюдаться с Луны. Спустя 16 лет к этому труду астроном добавил главу, объясняющую, как именно попал наблюдатель на Луну – с помощью демона, вызванного заклинаниями матери героя. В итоге получилось фантастическое произведение (в жанре «фэнтези» как сказали бы нынешние читатели). Рукопись под названием «Сомниум» (лат.: «Somnium» – «сон») лежала без движения два года, а потом была украдена (считается, что именно она фигурировала в качестве «вещественного доказательства» на процессе над матерью Кеплера, обвиненной в колдовстве). В последнее десятилетие жизни Кеплер, уже стариком, заново восстановил свой «Сомниум», но, не успев подготовить рукопись к публикации, умер. И только в 1634 году сын Кеплера издал сон о лунной стране Левании.

Это очень странное это сочинение: в «Сомниуме» мистика соседствует с точными астрономическими наблюдениями, а также с блестящими фрагментами популяризаторской фантастики – чего стоят хотя бы последние страницы, где описывается гипотетическая жизнь на Луне, первое в мировой литературе изображение инопланетной фауны. Фантазируя, Кеплер остается ученым, логически выводя изображаемые формы лунной жизни из тех данных, какими располагала в ту пору наука.

Примечательно, что листая труды Кеплера, можно наткнуться на высказывания, под которыми легко подписались бы пионеры и основоположники космонавтики. В письме к знаменитому Галилею, Иоганн Кеплер рассматривает открытые великим итальянцем «звезды Медичи» (спутники Юпитера) как новые материки, где обязательно будут основаны колонии: «Надо создать лишь корабли и паруса, годные для небесного воздуха. Тогда найдутся и люди, которых не отпугнут пустынные пространства». Сколь далеко и сколь глубоко он смотрел!