Неведомый - Анна Аскельд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты всегда можешь обратиться за помощью к отцу. Он не откажет.
Рунд сделала вид, что не услышала Бёва, и, прихрамывая, пошла к столбам. Их установили наспех, недалеко от опушки и деревни – так, чтобы все живые видели мертвых, а мертвые – живых. Обугленные останки воронов выглядели жалко, воняло паленым волосом и пережаренным в очаге мясом. Этот запах давно стал для нее родным. Рунд остановилась совсем рядом с казненными. Скелеты желтели под слоями жирной копоти, ребра торчали из обгоревшей плоти, приглашающе распахивая свои костяные объятия. Мертвые, вороны и люди оказывались пугающе схожи. Смерть делает равными всех. Кто это сказал?
Когда Рунд подняла голову, чтобы рассмотреть черепа отца и дочери, солнце скрылось за тучами и пошел мелкий дождь. Нашарив под рубашкой сульд, Рунд приложила его к обветренным губам и опустилась на колени в жирную грязь. Яграт снова забормотал свои молитвы, но Рунд слушала не его, а ветер, свистящий в костях.
Напевая какую-то дикую песню, подошел Шим и воткнул в землю лопату. Высморкался, придирчиво осмотрел воронов и тяжело вздохнул. Рунд заметила, что он успел поменять свою дырявую рубашку на ту, которую прежде носил вальравн. Вышивка-оберег змеилась по вороту, местами розовела плохо отмытая кровь. Но Шима это не смущало. Рунд помнила, что тогда, десять лет назад, Шим привык к жизни в крепости гораздо быстрее ее. Смазливый, с лукавым взглядом, он любил шутки и песни почти так же сильно, как свои парные ножи. Но дураком был тот, кто верил в его веселый нрав.
Заметив ее пристальный взгляд, парень осклабился и почесал заросший щетиной подбородок.
– Ненавижу копать могилы, – доверительно сообщил он и поплевал на ладони. – В следующий раз будем бросать монету.
✦✦✦✦
Мужик никуда не ушел вопреки надеждам Рунд. Смирно сидел на щербатом крыльце, всем видом выражая крайнюю усталость. Он не без удовольствия следил за тем, как воронов вытаскивали за волосы из его дома, как резали им глотки и как теплая кровь стекала на землю и руки Кации. А теперь, утомленный зрелищем, ловил блох в своей грязной одежде. Дом за его спиной был лучшим из всех, которые имелись в Ушаке – крепкий камень в стенах и добротная крыша. Остальные не могли похвастаться даже этим – жалкие лачуги из дерна и гнилого дерева. Наверняка мужик был прежде главой деревушки. А теперь… Дым курился над трубой. Рунд представила еду, которой он угощал воронов, то, как они его за это благодарили. И почувствовала подступающую дурноту.
Здесь, в глуши Шегеша, оборотни могли найти сочувствие. Им просто не повезло. Откуда они прибыли, человек не знал, но слышал, куда направляются – в Веребур. Рунд посчитала это ложью – всем известно, что идуны никогда не пропустят воронью кровь через свои перевалы. И все же с такими вопросами пусть разбирается король, а не его медная армия.
Рунд подошла и бросила бумагу мужику под ноги.
– Вот твоя плата. Бери и благодари.
– Это все? – Он тут же вскочил – усталости как не бывало. Расправил пергамент, наморщил лоб в поисках знакомых слов. – Бумажка? Да на что она мне? Кому я смогу ее предъявить? Что на нее куплю? До Тротра неделя езды!
Кация недовольно цокнула языком и хотела было слезть с лошади, но Рунд ее остановила. Доносчик смотрел с негодованием, которое готовилось уступить место ярости. Рунд обвела взглядом жалкие перекошенные дома. Оттуда за ними наблюдали плотно закрытые ставни, голос подал только одинокий петух. В их спор никто не собирался вмешиваться. Предателей здесь наверняка не любили. А мужик думал, что получит много денег и уедет отсюда, и плевать ему на недовольство деревни. Дурак.
– Это расписка с именем самого императора. Видишь, там, в углу, алая длань? – Рунд улыбнулась, но мужик даже не подумал рассматривать пергамент. – Можешь обратиться лично к Небре. В любое удобное для него время, разумеется. – Руки Дрозда затряслись от гнева, лицо покраснело, а водянистые глаза выпучились и увлажнились. – Но, думаю, и наш светлый король Абнер с радостью удовлетворит твою просьбу.
Лицо мужика пошло белыми пятнами. Он скомкал в кулаке бумагу и кинулся к Рунд:
– Да пошла ты, потаскуха! Ты и твой император! И короля отымейте в зад – от моего имени! Вы еще попляшете. – Подбородок его затрясся, и мужик криво ухмыльнулся. – Это не первые и не последние вороны в наших краях. А вы бегите, императорские шавки, и следите за шеей – как бы вас не вздернули первыми!
Мужик бахвалился, но было в его словах что-то такое, что не понравилось Рунд. Яграт тревожно покосился в его сторону, но Бёв расхохотался – громко и беспечно.
– Помнится, ты сам нас искал и пел тогда по-другому. Как-то слишком быстро меняешь сторону. – Он развернул коня, подавая другим пример. – И наверняка можешь рассказать еще много интересных вещей, но нам, к сожалению, пора.
Дрозд в бессильной злости плюнул несколько раз им вслед, но больше ничего поделать не мог.
Они ехали молча довольно долго, оставив мужика позади и даже ни разу не обернувшись. Лес темными стенами тянулся по обе стороны, и Великаньи горы возвышались над ними. Шим задумчиво теребил кончик короткой косицы.
– Что, мы даже не вырежем ему язык? – с явным разочарованием уточнил он у такой же кровожадной Кации. Та только дернула плечом.
– Брось. – Бёв усмехнулся. – Никогда не отнимай у охотника его дичь – крестьяне расправятся с ним с не меньшей радостью. Воронов здесь любят до сих пор – хранят верность мертвому Норволу и его сыновьям, хотя они уже давно стали князьями червей. Как по мне, несусветная глупость – мертвецы плохо платят за работу.
– Как будто нам платят хорошо, – пробормотал Шим.
Яграт услышал его тихие слова и решил вмешаться:
– Вера – вот что на самом деле важно. Мы спасаем заблудшие души от скверны и должны находить в этом высшую радость.
– Скажи это моему голодному желудку, служитель. – Усилившийся дождь укрепил дурные предчувствия Рунд. Оставлять за спиной врага было неразумно – кто знает, вправду ли крестьяне растерзают обманутого мужика? Может, они все были в сговоре. – Проповеди будешь читать в храме. Я достаточно наслушалась их за десять лет. Мы честно выполняем свое дело – что еще надо Слепому богу?
Яграт насупился и натянул на лысую голову капюшон татры, чтобы никого из них не
