Первый рассказ - Иван Сергеевич Уханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3. Аврал
Долго спать не пришлось, на реке завыла сирена.
«Кого еще принесло не ко времени?..» — думал Три Ниточки, вслушиваясь в тревожный звук.
Под окнами загомонили, и кто-то застучал в стену вагона, требовал просыпаться.
— Взяли моду — людей по ночам будить! — сказал Женька.
— Открой-ка! — приказал Три Ниточки. — Бурчишь, как старик.
Пропустив вперед маленькую женщину, в комнату прошел начальник всего экспедиционного отряда Назаров.
— Значит так, Прокопьевич, — начальник приступил к делу без лишних разговоров. Он сказал, что передумал ждать санную дорогу, потому что болота промерзнут неизвестно когда, и привез все нужное на баржах, которые следует разгрузить без промедления.
Незнакомая женщина села к столу и сняла с головы меховой башлык, обнаружив холодное без улыбки молодое лицо. Назаров сказал, что ее зовут Колесникова Нина Сергеевна, она — инженер и будет со своими людьми строить дюкер, который к весне надо перетащить через Обь.
— Я сейчас — в Сургут, оттуда в Москву, — сообщил Назаров. — Тулуп-у вас есть?
Три Ниточки втолкнул ревматические ноги в шлепанцы и пошел за начальником в тамбур. Перед вагоном скопились рабочие. Старик послал одного в склад за тулупом, а другому приказал бить в авральный колокол и будить людей.
— Да встали уж все, — остановил старика Толя Чернявский. — Как сказал поэт: «Не смешите меня…»
Вскоре доставили тулуп. Назаров простился со всеми и пошел к реке. Матрос, поджидавший его на берегу в лодке, подергал за шнур, завел мотор и оттолкнул посудину от берега. На чистой воде матрос дал газ.
Пока Женька и Три Ниточки собирались, инженер Колесникова Нина Сергеевна делала вид, что разглядывает картину на стене вагона, выдранную из «Огонька».
В проходе Три Ниточки придержал Женьку.
— Ты вот что… Не лезь там, куда не просят, не рыпайся. Железо таскать — ума не надо…
Нина Сергеевна усмехнулась.
— Смеху — мало, — обозлился старик, — пристукнет трубой, а твои жлобы в воду за них не полезут!
Инженерша холодно промолчала, а Женьке стало стыдно.
«Змея! — определил он. — Хоть и молодая».
Три Ниточки решил загладить резкие слова и помог Нине Сергеевне подняться на катер по ненадежному трапу.
— Отваливай! — приказал он механику.
Было еще темно, но разгрузка барж шла вовсю. Плавучий кран подавал трубы на берег. Трехпалубный толкач освещал место работы прожекторами. Тракторы таскали на берег железные дома и скарб.
Нина Сергеевна поставила в известность Три Ниточки, что решила остаться со своим народом ближе к трубам.
— Правильно, — сказал Толя Чернявский, стоявший неподалеку. — У вас своя компания, у нас своя компания…
Старик шуганул Чернявского работать. Водолазы пристроились было принимать на берегу трубы, но дело пришлось оставить, когда пакет труб, подтянутый с баржи, загремел в воду. Три Ниточки пришел и отстранил их от опасной работы.
— Таскайте поддоны в одно место, здесь без вас управятся, — распорядился старик.
Водолазы быстро сгрудили в кучу разбросанные по берегу сухие деревянные щиты, которые подкладывают под грузы, чтобы не бились о железо палубы, а больше работы не намечалось.
— Михайлов где? — спросил Женька.
— Дома остался, неважно, говорит, чувствую себя, — ответил Чернявский.
— Эй, борода! — закричал ему какой-то рабочий. — Пособи! — Рабочий толкал по слегам сварочный агрегат со второй баржи.
— Не хочу работать, друг, ни в малейшей дозе, — сказал сварщику Толя. — Я не трактор, я не плуг, я вам не бульдозер.
Сварщик засмеялся, водолазы помогли ему оттащить машину.
Давно рассветало, а прожекторы на толкаче продолжали гореть. Женька пошел сказать, чтобы не жгли зря огонь.
Капитан толкача убрал из прожекторов напряжение, а Женька спустился вниз в жилые помещения, нашел там одного живого человека и потребовал мел. Тот сходил в классную комнату, принес мел и подал Женьке. Человек был после трудной ночной вахты и не удивился.
Женька проскользнул боком по трапу с толкача на палубу баржи, где лежали трубы, зашел с другого конца, чтобы не мешать работе, и выбрал трубу почище. Женя Кузьмин знал из газет, что требуется писать на трубах, он достал мел, потер трубу рукавом, чтобы надпись лучше просматривалась, и написал большими печатными буквами «Труба тебе Аденауэр».
— Это хорошо, конечно, что вы читаете газеты… Только перед Аденауэром стоит поставить запятую, товарищ незаменимый водолаз, — сказала за спиной Женьки инженер Нина Сергеевна Колесникова. Она равнодушно осмотрела Кузьмина и пошла по своим делам дальше, подняв кверху подбородок.
Женька потихоньку убрался с баржи, но запятую в нужном месте поставил.
Трубу вскоре подняли и положили на берег. Первыми писанину обнаружили рабочие, которые принимали трубу, потом собрались другие.
Собрание разогнал старик Три Ниточки. К обеду баржи разгрузили. Караван, спугнув отдыхающих лебедей, отошел в Сургут.
— Дотянет, деваться ему некуда, — сказал водолазам знакомый сварщик, провожая судна глазами, и ушел отдыхать.
Реку затягивало на глазах. Рабочие Колесниковой разошлись по своим вагонам и стали топить печи.
— Есть хочу — ноги дрожат, — пожаловалась Нина Сергеевна старику. Они стояли и оглядывали измордованный берег. Под яром стучал дизельным сердцем катер, дожидался Три Ниточки.
— Устраивайтесь, — сказал Три Ниточки и пожал Нине Сергеевне руку. — Теперь уж до льда не увидимся.
Водолазный катер пошел к своему берегу в последний рейс.
4. Бандитская снасть
Обь остановилась, мороз покрыл воду коркой — пришло время. Дня три или четыре подводники утепляли вагоны и занимались хозяйством, ждали, пока лед закрепится.
Механики разгрузили катер, завели трос и вывезли тягачом на берег. Снизу под катер подложили лес, чтобы зимовал не на голой земле, хоть и тихоходный транспорт, а все равно — хранить надо.
— На охоту пойдем? — спросил Три Ниточки у Женьки, когда работы не стало.
Старик извлек из чехла облезлое ружье и заглянул в стволы, проверил — не завелась ли ржа.
— Императорская тулка! — объявил он Женьке. — Таких больше нет и не будет, одна осталась.
Женьке было все едино, поскольку охотой водолаз не интересовался, но ружье он, на всякий случай, похвалил: в вагоне сидеть не хотелось.
Они прошли по пойме немного, печатая в снегу следы, и завернули к тальниковой гриве. Тальники во всех направлениях были исполосованы дорогами крестиков, ясно обозначенных на снегу.
— Куропатки наследили, — объяснил Три Ниточки. — Раньше их живых коробами ловили.
Так они шли потихоньку вдоль тальников, пока Женька не обнаружил, что впереди по снегу продвигается пешим порядком белая птица.
«Ловко чешет, больная должно!» — Женька побежал, чтобы поймать птицу, но она полетела. Рядом с ней выпорхнули из снега похожие птицы и тут же дважды негромко стукнуло ружье старика — бук-бук! Как
