О смысле и значении кровавых  жертвоприношений в  дохристианском  мире и о так  называемых  “ритуальных  убийствах” - Тимофей Буткевич

Кроме того, каждому еврею, принявшему христианство, каждому “отступнику” или “изменнику”, а тем более тому, который решился бы раскрыть еврейские тайны, талмуд грозит смертью. Абода зара, 26 в. гласит: “Еретиков, изменников и отступников сталкивать в колодезь, но не вытаскивать оттуда”. Относительно разоблачителей еврейских тайн, которых талмуд обыкновенно называет доносчиками, Хошен гаммишпат (388,10) делает такое распоряжение: “Дозволительно убить даже и в нынешние времена доносчика, где бы он ни находился. Можешь убить его, если он еще и не успел сделать доноса. Объявляя о своем намерении предать кого-нибудь на верную смерть, доносчик сам произносит себе смертный приговор. Однако лучше сперва попробовать отговорить его, упросить его не делать доноса; но если он будет нахально настаивать, говоря: “нет, я донесу”, – он подлежит смерти, и большая заслуга того, кто первый убьет его”. Гхага: “Если некогда уговаривать его, то и не надо делать этого”. Впрочем, некоторые (еврейские авторитеты) утверждают, что изменника нужно убивать только в том случае, если не предвидится возможности отделаться от него, напр. изувечением. Если есть возможность устранить его таким, напр., oбpaзoм: вырвать язык, выколоть глаза, тогда незачем лишать его жизни: он не хуже других гонителей наших”. Согласитесь, что при таких условиях немного найдется лиц. которые будут иметь мужество раскрывать еврейские тайны [9].

Далеe. Литература по вопросу о ритуальных yбийствах бедна еще и потому серьезными и научно-беспристрастными исследованиями, что евреи всячески стараются истребить книги этого рода или, по крайней мере, не допустить их в обращение среди широкой публики. Вот несколько примеров, доказывающих сказанное нами. B 1700 году во Франкфурте на Майне было напечатано очень интересное и в научном отношении весьма ценное сочинение профессора восточных языков в Гейдельбергском университете И. А. Эйзенменгера “Entecktes Judenthum”. И что же? – Евреи добились того, что, по повелению императора, книга эта была уничтожена, и общество долго не знало даже о самом существовании ее. А сколько таких случаев было у нас!.. Интересный факт сообщил в 1870 году корреспондент “С.-Петербургских Ведомостей” (№ 286) в статье “Евреи в Одессе”. В 1869 году в Вильне было напечатано серьезное сочинение – “Книга Кагала”, написанное бывшим раввином Яковом Брафманом. Когда эта книга появилась в Одессе, в книжном магазине Белого, все экземпляры ее сразу были скуплены и уничтожены одним бoгaтым евреем – с явною целью не допустить ее обращения в публике. И, действительно, вы не найдете теперь этой книги нигде, не достанете ее ни за какие деньги. На ее появление на свет Божий и кратковременное существование нет даже намека и в “Систематическом указателе литературы о евреях на русском языке со времени введения гражданского шрифта (1708 г.) по декабрь 1899 года”. Книга как в воду канула... Но, зато вы в изобилии найдете в ваших книжных магазинах сочинения Хвольсона, Шигарина, Голицына, Элленбергера, Бершадского, Алексеева, Дубнова, Рывкина, Гессена, Гурвича, Бараца, Яблонского, Линина, Левинзона и многого множества других лиц. Еще один пример. В 1844 г., по пpикaзaнию министра внутренних дел Перовского, наш известный филолог и выше всякого подозрения стоявший ученый В. И. Даль написал небольшую по объему (всего только в 153 стр.), на весьма важную по содержанию брошюру – “Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их”. Сочинение это имеет для науки и русского общества весьма важное значение уже потому, что оно было составлено по редким документам, хранившимся тогда в нашем министерстве внутренних дел, но в 1862 году, к сожалению, истребленным большим пожаром. Чтобы поменьше pyccкиe люди знали еврейские тайны, эта брошюра Даля была напечатана, по распоряжению министра, всего только в 10-ти экземплярах. К 1869 году сохранился у Даля один экземпляр этой брошюры. Издатель “Русского Архива” П. И. Бартенев, с согласия Даля, решил вновь напечатать его исследование. С этой целью он отдал его брошюру в типографию Мамонтова в Москве. И что же? Еврей, служивший в типографии наборщиком, ночью выбил в помещении типографии стекло, влез чрез него туда, рассыпал весь уже набранный шрифт, а из брошюры вырвал самую важную часть ее, именно стр. 73-82, и скрылся из Москвы. Полиция, по обыкновению, виновника найти не могла...

Даже пользование источниками еврейской догматики, этики и ритуала еще не дает исследователю надежного и достаточного материала для научного разрешения интересующего нас вопроса. Из желания скрыть истину и не дать возможности “гоям” и “акумам” составить правильное представление о внутренней жизни еврейства, раввины в течение тысячелетия извращали текст самого талмуда: наиболее важные места в нем, напр., о догмате крови, они или затемняли двусмысленными выражениями, или извращали противоречивыми вставками, или же совершенно опускали [10]. Многие еврейские книги, в которых прямо и откровенно было сказано о способе добывания христианской крови и ее употреблении, или изъяты из общего пользования, или уничтожены совсем. Такс, напр. “книги Хохмес Ныстер”, все содержание которой состоит в раскрытии догмата крови и в указании способов истребления христиан, теперь нельзя достать ни за какие деньги, так как ее имеют только раввины, да и то не все, а рядовые евреи едва-ли знают и о самом существовании ее... Ее даже перестали печатать, а только списывают.. Книгу “Макиес”, в 71 главе которой прямо сказано: “всякого утверждающего, что Мессия уже пришел, должно убить”, также трудно найти. А таких книг, одержимых в большой тайне, существует до 50-ти [11].

Часть 4

Отсутствие ученых иcследований по интересующему нас вопросу объясняется еще и тем. что прежнее правительство наше мало оказывало содействия раскрытию истины о ритуальных убийствах. Даже следует сказать больше: иногда, по различным соображениям политического характера и другим, трудно определимым побуждениям, оно намеренно затрудняло такое раскрытие. Приведу один пример. В 1816 году, в царствование гуманнейшего и в делах религиозной совести либеральнейшего Императора Александра I-го, в Гpoдне, на Пасху, найдена была умерщвленною крестьянская девочкa Адамoвичева. Все тело ее было исколото и обескровлено. Никто не сомневался в том, что совершено было не простое убийство, а мучительство, изуверство, зверское издевательство. Объяснить его нельзя было ни местью врагов, ни корыстью грабителей. Естественно, подозрение пало на евреев. Перепуганные евреи немедленно отправили в Петербург депутацию с жалобой на столь обидное для них подозрение, которое они объяснили ненавистью к ним поляков за их беспредельную преданность Poccии и Русскому Царю. Правительство наше поверило евреям, не скупившимся ни на клятвы, ни на уверения, – и, вот, состоялось высочайшее повеление от 28 февраля, обнародованное во всеобщее сведение 6-го марта 1817 года, – чтобы евреи не были обвиняемы в умерщвлении христианских детей по одному предрассудку, будто они имеют нужду в христианской крови. Гродненскому Губернатору было сделано высочайшее замечание за возбуждение следствия по этому делу, а дело велено прекратить. Так прошло 17 лет. В царствование Императора Николая Павловича возникло Велижское делo oб умерщвлении евреями солдатского сына Емельянова, имевшего от роду 2 1/2 года. Три женщины, принимавшие участие в этом злoдеянии, откровенно сознались во всем. Мученичество ребенка было произведено в синагоге; кровь, разлитая по бутылкам, была забрана евреями, и разослана их eдинoвеpцaм по различным городам; намоченное кровью полотно, в количестве двух аршин, было разрезано по кусочкам, часть которых была взята евреями для лечения глаз новорожденных еврейских детей и рожениц, а часть сожжена и пепел был употреблен в тесто мацы. Сомнения в ритуальном характере этого убийства не было. Виновные были осуждены. Несмотря однако же на сознание подсудимых, на все явные улики и категорическое заключение генерал-губернатора, что убиение ребенка Емельянова принадлежит несомненно к числу ритуальных убийств, гражданский департамент правительствующего сената решил прекратить это дело будто бы по недостатку доказательства, причем принял на себя нелегкий труд и неблагодарную задачу “историческими фактами” и “судебными справками”, равно как и теоретическими доводами доказывать, что самая мысль о ритуальных убийствах есть “предубеждение, недостойное нашего времени”, а в заключение постановил: “дабы положить сему конец и отвратить возрождение дел, пoдoбныx Вeлижcкoму производству, подтвердить повсеместно об исполнении во всей силе Высочайшего повеления, объявленного в 1817 году бывшими министрами духовных дел и народного просвещения”. – Из сената дело перешло в Государственный Совет. Государственный Совет вполне согласился с сенатом, что мрачное и чуждое понятиям нашего века предубеждение (о возможности умерщвления евреями христианских детeй для их религиозных обрядов), не быв ни доказано дocтoвеpными событиями, ни подтверждено когда либо судебно в строгом юридическом смысле, могло возыметь начало свое от суеверных преданий и укорениться потом – отчего бы, вы думаете, скажет русский Государственный Совет – от той ненависти, которую питают христиане к целому “еврейскому племени”!... Не знаем, в каких “достоверных событиях” и в каких “судебных pешeнияx” Государственный Совет нашел доказательства и подтверждениe христианской ненависти к целому еврейскому племени. Но Велижское дело он посчитал за наилучшее прекратить совсем а на утверждение Государю поднес следующее мнение свое: “Дабы случающиеся иногда в западных губерниях похищения христианских детей не могли, укрепляя в народе cиe пагубное пpeдубеждeниe (против евреев), возбуждать новые преcледoвaния, совращающие только ход изысканий с прямого их пути, признать неизлишним возобновить силу Высочайшего пoвeления 1817 года особым от имени Его Величества подтверждением”. Иначе взглянул на дело великий и мудрый Государь Император Николай Павлович. На мнении Государственного Совета Он собственноручно начертал следующую знаменитейшую резолюцию: “Разделяя мнение Гос. Совета, что в деле сем, по неясности законных доводов, другого решения последовать не может, как то, которое в утвержденном мной мнении изложено; считаю однако нужным прибавить, что внутреннего убеждения, чтоб убийство Евреями произведено не было, не имею и иметь не могу. Неоднократные примеры подобных умерщвлений с теми же признаками, но всегда непонятными по недостатку законами требуемых доказательств, и даже ныне производимое весьма странное дело в Житомире доказывает, по моему мнению, что между Евреев существуют для своих обрядов. Сие тем более возможным казаться может, что, к несчастью, и среди нас, христиан, существуют иногда такие секты, которые не менее ужасны и непонятны, напр., соживальщики и самоубийцы, которых неслыханный пример был уже при мне в Саратовской губернии. Словом, не думаю отнюдь, чтобы обычай сей мог быть общим Евреям, не отвергаю, однако, чтобы среди них не могли быть столь же ужасные изуверы, как и между нас, христиан”.