Касание пустоты - Игорь Волков

в медблоке, — Виктор кивнул на выход, но я наотрез отказался. Чувствовал я себя отлично, вместе со всеми хотел посмотреть видео и поучаствовать в обсуждении анализа первых данных с приборов.

Хотя о последнем тут же пожалел: пока все обсуждение велось в терминологии, которую я еще не научился понимать. Лео поймала мой блуждающий взгляд и подошла с другого конца комнаты.

— Лингвистам тоже не просто, пошли пить чай?

Но чаю я тоже не хотел. В итоге мы улизнули из лаборатории и вышли в вечерний парк. Земля вокруг дорожек подернулась инеем. Облаков не было, и где-то там должны были быть звезды, но желтые фонари мешали их разглядеть. Шли мы молча, каждый думал о чем-то своем. Лично я о том, что несмотря на резервацию, угрозу нашим жизням, неудавшуюся космическую экспедицию, я был почему-то счастлив. Ну почти. И та магия, что творилась в лаборатории, стоила всех потерь и невзгод. Это было так удивительно.

Лео слегка опередила меня и сейчас стояла под фонарем, что-то разглядывая в руках. На ее лицо падал локон, выбившийся из прически. Она тряхнула головой, убирая его и оглянулась на меня. Я еле успел отвести взгляд в сторону, не хотелось ставить ее в неловкое положение тут, взаперти. Мои эмоции должны быть только моей проблемой.

— Смотри, какой красивый узор из инея, — она протянула мне невесть когда подобранный опавший лист.

Я лишь молча кивнул.

* * *

Зайдя утром в столовую, за одним из столиков я заметил хмурого Райли. Он выглядел невыспавшимся и сосредоточенно размазывал еду по тарелке.

Не спрашивая разрешения, я подсел к нему и заказал себе две чашки кофе, так как есть совершенно не хотелось.

Райли какое-то время был погружен в свои мысли, потом будто очнувшись, поднял на меня глаза.

— А скажи, Лёх, это сложно, то, что ты делаешь во время экспериментов?

Я усмехнулся на «Лёх», Виктор похоже этим сокращением заразил всю экспедицию.

— Мне не сложно. Но объяснить, как я это делаю, я не могу. Механизм происходящего мне совершенно не ясен. Может вы, физики, собрав все данные сможете вывести какую-то рабочую гипотезу. Только на это и рассчитываю.

Райли только теперь заметил мои две чашки и удивленно поднял брови.

— Может и нечего изучать, ты просто заливаешь в себя топливо, — он кивнул на кофе, — и обгоняешь время.

— Может, — я улыбнулся, представив себе эту картинку.

После завтрака мы пошли смотреть на разбор полученных в экспериментах с порошком данных. Я долго делал умный вид, видя, как физики разбирают на графики огромную таблицу с числами, потом понял, что надувать щеки бесполезно. Но уйти мне не дали. Райли предложил написать обработчик для уже распределенных по категориям данных, и я завис в лаборатории до позднего вечера. Люди уже разошлись, когда я, несколько раз проверив результаты работы программы, наконец решил, что с меня тоже хватит.

В гостиную не пошел — захотелось пройтись по улице, немного проветрить мозги. Улица встретила морозным воздухом, наполненным взвесью снежинок. Из-за того, что к вечеру похолодало, снежинки сыпались маленькие и колкие, так и норовящие попасть за шиворот или залететь в глаз. Спрятавшись от них под капюшоном куртки, я, не задумываясь куда иду, брел по дорожкам, пока не вышел к искусственному пруду.

Льда на нем еще не было. На черной глади качались несколько опавших листьев. Я сел на корточки, хотел коснуться пальцами воды, но не успел этого сделать. Организм сам потянулся к озеру. Я, оставаясь на месте, уже касался ледяной глади, погружался в нее. Сквозь толщу воды видел оранжевые фонари. Различал структуру воды, молекулы, распадающиеся на атомы. Проходя через это великолепие, внезапно коснулся илистого дна. Вздрогнул. Погрузился в него.

Вяло пискнул браслет.

Ил мне не понравился, поэтому двигаться глубже я не стал, покинул дно. Но воду — нет. Разбил ее на капли, создал из них свой рисунок.

Браслет пискнул еще раз.

Я словно «дунул» на воду и капли закружились и сложились в фрагмент известного вангоговского пейзажа.

Браслет запищал в полную силу.

Я потерял себя. Нужно было возвращаться, но куда? Вокруг меня вода.

Браслет пищал.

Я занервничал. Тут в парке никто не придет мне на помощь, выкручиваться надо самому. И я, вспомнив, что умею дышать, вдохнул морозный воздух. Раз, другой. Потянул к себе всего себя. С сожалением покинул воду, но запутался в ветках прибрежных кустов.

Браслет пищал.

Я продолжал глубоко дышать. Выдрался из кустов, облаком неясной мне сущности собрался вокруг себя.

Браслет пищал.

Я вздохнул еще раз и наконец-то полностью собрался. Прислонился к дереву. Услышал…Нет, почувствовал чьи-то быстрые шаги. Оглянулся и увидел приближающегося Райли. Подойдя, он коснулся меня рукой, будто проверяя насколько я жив.

— Мониторинг сработал. Ты в порядке?

Я пока еще ощущал вокруг себя воду. Говорить не мог, просто молча кивнул. Райли остался рядом. Дождался, пока я оторвусь от дерева. И тихо пошел за мной, когда я развернулся в сторону корпусов.

У входной двери я на секунду остановился и просмотрел ему прямо в глаза.

— Спасибо. Правда, спасибо, что присматриваешь за мной.

— Сам себе ответь на вопрос, насколько ты контролируешь происходящее, — сухо отозвался Эванс. — И может тебе не стоит ходить одному. Если НЕ контролируешь.

Да, нотация на ночь, прямо то, что доктор прописал. Я невольно улыбнулся.

— Контролирую. Но все равно спасибо за беспокойство.

Но контролирую ли?..

Ощущение воды и прикосновений к илу никак меня не отпускало. И перед сном, чтобы избавится от навязчивых впечатлений, я открыл в мобильном приложении экспедиции раздел с фотографиями. Пролистал «бытовые» корабельные снимки и нашел папку с видами на Проксиму и ее планеты. Удастся ли мне еще когда-нибудь побывать там? Сидя за приборной панелью, смотреть, как растет звезда, от точки до момента, пока не обретет корону протуберанцев. А потом стоять в обсерватории у смотрового окна и любоваться этой звездой уже без помощи какой-либо оптики.

С этими мыслями я и заснул. А ночью мне приснился странный сон. Я снова был там, в созвездии Центавра, как и мечтал. Только без корабля и даже без скафандра. Я висел над Бьенором — Проксимой b, но смотрел не на него, а в глубину чьих-то темных, внимательных глаз. Я падал в них, а они поглощали меня, словно омут. Я должен был утонуть там, распасться на атомы, только так глаза могли усвоить мою сущность. Но мы, словно находились в разных плоскостях реальности, и я, как Алиса Кэррола