Русские на Восточном океане - А. Марков

Всем приезжающим на службу к Ситху выдают из арсенала ружья для охранения порта от диких, и изредка, по приказанию главного правителя, внезапно бывают тревоги, но не с такою строгостью, как во времена Баранова. Мне самому неоднократно случалось выходить на тревогу с деревянным кремнем в ружье. Да впрочем со стороны диких нельзя ожидать никакой опасности, потому что на их барабары наведены пушки во всех направлениях, как с крепости, так и с судов, которые становятся в линию против их селения; притом же близ крепости живет очень мало Калюж, и только в весеннее время съезжается их тысячи до 1 1/2 для ловли сельдей, из которых они топят жир, употребляемый ими в пищу. По Ситхинскому заливу водится такое множество рыбы, что в некоторых местах трудно проехать лодкой. Во время ловли у диких происходить неумолкаемый шум от песен и плясок; тут Калюжи заключают между собою мир до рассвета.

Калюжи

Калюжи сами не значют своего происхождения, но можно полагать, что они произошли от Индейцев, живущих на Северо-Американском материке. Эти племена очень сходны между собою, только Калюжи имеют более правильности в лице, нежели Индейцы. Не природа, а Калюжи сами портят и обезображивают себя, особливо женский пол. При рождении младенца, они сжимают у него верхнюю часть головы в виде лопатки, чрез что кажутся широколицыми, прокалывают себе ноздри для вставливания колечка и делают по несколько дырочек в ушах, в которые продевают разноцветную шерсть. В нижней губе они делают сперва маленькую скважинку, и вставляют в нее какую-нибудь металлическую шпильку, потом постепенно ее увеличивают, и под старость вставляют уже раковинку, величиною по-крайней-мере в 1 1/2 дюйма, которая служит как-бы блюдечком для носа; причем раскрашивают лицо киноварью и сажей, выводя на нем разные узоры, кому как вздумается или как пристанет к лицу Волосы у Калюж вообще черные, жесткие, похожие на лошадиную гриву. Некоторые из Калюж собирают их наверху головы я кучку и завязывают в виде пучка, или стараются как можно перепутать, намазывают жиром и пересыпают пухом. Все эти украшения сообщают лицам дикарей страшный вид, который незнающего легко может привести в испуг.

Обыкновенная одежда Калюж состоит в накидках из звериных шкур, или в шерстяных разноцветных одеялах, в который они завертываются просто во весь рост, и у шеи делают завязки чтоб одеяло не могло упасть.

У кого из Калюж есть какое-нибудь шитое платье, то дикарь надевает его тогда только, когда вздумается ему пощеголять, и надевает всегда навыворот, так что на Франта нельзя смотреть без смеха.

Все дикари необходимые для себя товары, как-то: табак, порох, свинец, ружья, миткаль и разного рода одежду, достают от Компании на промен пушных товаров.

Калюжи селятся при заливах или при речках бревенчатыми барабарами, которые строят в виде короба с плоской крышкой, а наверху прорубают отверстие для выхода дыму; внутри барабары постоянно находится огонь, почему от одежды дикарей всегда пахнет дымом, даже самое тело их как-будто пропитано копотью.

Калюжи никому не платят дани и не подчиняются никаким гражданственным постановлениям. Тот, кто богат, покупает себе у другого, богатого же Калюжа, людей, и приобретает их в вечную свою собственность. Он называется таеном, люди же его — калгами, или каюрами, т. е. работниками.

Когда умирает какой-нибудь таён, то родственники его умерщвляют по несколько из его каюр для того, чтоб они служили ему в будущей жизни, о которой Калюжи имеют самое темное и сбивчивое понятие. Если кто-нибудь из тех каюр, на которых пал жребий смерти, убежит, то его всеми средствами стараются отыскать до похорон; после же, хотя он и явится, то его уже не преследуют и он делается свободным.

Когда умрет кто-нибудь из знатных таёнов, пользующейся между своими единоземцами особенным уважением, тогда давят каюр несколько из его команды, но и прочие таены, кому сколько заблагорассудится, жертвуют своими каюрами в честь его имени, — потом убирают мертвеца в самое лучшее платье, какое только у него было, раскрашивают ему лице краевою краской, а приближенные к нему намазывают себе лице сажею, раскладывают все богатство умершего, развешивают перед ним оружие, звериные шкуры, одеяла, усаживаются вокруг, и шаман, ударяя в бубен, затягивает с разными кривляньями погребальную песнь, под которую все дикие, сколько их ни находится в барабаре, должны подтягивать, ударяя в ладоши, или во что-нибудь под такт бубна. Это продолжается у них целый день; потом мертвеца стаскивают в лес на сожжение, чтоб прах его дымом достиг до небес.

Когда в первый раз мне пришлось увидеть погребение умершего Калюжского таена, признаюсь, я не мои без содрогания смотреть на этот обряд, со всеми его варварскими принадлежностями, отправляемый в дикой, глухой пустыне, и к довершению всей поразительности этой ужасной картины, в ночное время. Однажды, возвращаясь с охоты, я встретил множество диких, которые разными тропинками пробирались с покойником от своего селения в лес. Они шли в глубокому молчании, как будто подавляемые чувством неопределенного страха. Любопытство подстрекнуло меня, и я издали последовал за ними, желая посмотреть, как будут жечь покойника. Наконец дикари остановились у приготовленного костра дров, посадили на него покойника, а сами окружили костер; более получаса продолжалось молчание, изредка, прерываемое вздохами сожаления об усопшем; потом зажгли дрова, облитые жиром, и громкое, дикое пение разбудило спящий лес, эхо далекими перекатами повторилось в высоких горах и яркое пламя осветило шумную толпу дикарей…. но вдруг все замолкло; один лишь шаман колотил в бубен и плясал с разными кривляньями; между-тем дрова развалились и выказали обгоревшего мертвеца, от жару сводило у него жилы и он делал страшные, судорожные конвульсии. В это время родственники покойника поправляли распадавшиеся дрова. Когда у сгоревшего совершенно скорчило все тело, тогда снова началось пение и продолжалось до тех пор, пока он не превратился в черную, углистую массу, которую ничем нельзя было отличить от сгоревшего древесного пня.

Вот обряд погребения всех некрещеных знатных таёнов, прославившихся в своем роде; каюры же их не удостаиваются таких почестей: их просто топят в воде без всякой церемонии. — Нельзя без глубокого сожаления смотреть на этих несчастных, когда их давят в честь умершего таена: каюра повалят на землю, приложат к его шее палку, нажмут на оба конца, страдалец раз или два вздрогнет ногами, как будто от действия гальванического потока, и чрез минуту испустит дух.