Побег - Ольга Лаврова

— Где два, там и двадцать, — проницательно определила она. — Разденусь тогда. — Села, приготовилась слушать.

— Только что у меня побывал человек из МУРа.

Багрова не переменилась в лице, только сжала подлокотники кресла:

— Они… нашли Михаила?

— Думаю, наоборот.

— Но хоть какие-то следы — где, что с ним?

— Майя, они приходят только спрашивать. Этот человек хотел что-то разузнать о тебе… или о самом Михаиле. К сожалению, я не знаю. — С появлением подруги мысли ее приняли другой оборот. — Маечка, я к тебе очень привязалась… Ты не сомневаешься?

— Что это ты вдруг?

— Потому что обязана предостеречь… вернее, дать совет. Если Томин… из МУРа, если он к тебе придет — будь с ним до конца откровенна!

— У меня нет тайн, которые интересуют МУР.

— Но… я не знаю, они могут появиться… скажем, Михаил сообщит, где он находится… Извини, я понимаю, положение щекотливое, но в любом случае помни — Томину можно довериться. Для вас с Катей… даже для Михаила это будет лучше.

Майя Петровна пристально и изумленно всматривалась в подругу.

— Лена, ты его рекомендуешь, словно старого приятеля!.. Им надо поймать Мишу, и все! Где здесь «лучше», где «хуже»?.. Легко давать советы при семейной идиллии… У меня, кстати, аспирин есть. Примешь?

— Не болит у меня голова.

— Тогда что с тобой? Сама не своя, похоже, плакала.

— Прошлое навалилось…

Она испугалась было вырвавшихся слов, но сразу за тем почувствовала, что они нужны, что перед ней человек, которому можно исповедаться. Майя — умная душа — все поймет, верно оценит и простит. И на сердце сделается легче.

Но начинать было тяжко.

— Тебе известна моя сегодняшняя жизнь… — женщина приостановилась, принуждая себя не отрываться от ясных Майиных глаз, которые сейчас изумленно расширятся. — Когда-то у меня была другая фамилия… и прозвище Шахиня.

— Шахиня… вот странно.

Только не останавливаться. Силком выталкивать слова, застревающие в горле.

— Не странно, Майя. Я тогда была обвешана драгоценными камнями… Чистой воды, но темного происхождения… Жила барыней и белоручкой…

Последний ров перепрыгнуть, нечего тянуть:

— К нам в дом наведывался тихий старичок… подпольный миллионер по кличке Черный маклер. Я… была супругой крупного валютчика.

— Ты?!..

Обратный путь к зданию милиции Томин проделал по идеально расчищенному и даже подметенному тротуару. А снегопад вот-вот возобновится, и дворник это знает. Но — прав. Раз что делаешь, надо делать чисто и до конца.

В дежурку Томин заскочил только за адресом Багровых. Виктор навязался проводить. Ладно, поможет развеять досаду от неудачи с Шахиней. (Я в претензии, а вот Паше будет подарок, что у нее «новая душа».) Теперь бы хоть с женой и дочерью Багрова не промахнуться!

Дорога лежала мимо той же парикмахерской, и кроме Сергеевой, в глубине вырисовывался еще один женский силуэт.

— Кажется, Майя Петровна! — ухватил Томина за локоть Виктор.

— Да?.. — Томин постоял в раздумье. — А пускай себе потолкуют.

В переулке провожатый понуро замедлил шаги.

— Вон их окна, а вон — дверь. Второй этаж.

— Ты понял, что надо про все помалкивать? — на всякий пожарный напомнил Томин.

— Да, конечно!.. Мне вас подождать? — Без своего штаба дружины парень слонялся, как неприкаянный, да еще с девушкой в ссоре.

— Последи, будь другом, чтоб мне не помешали. Если что — скажи, никого дома нет, сам поджидаю. Вот и при деле будет…

— Вы — Катя Багрова?

— Да. Я — Катя Багрова.

Бедный Виктор. С такого крючка ему не сорваться.

— Майи Петровны нет?

— Вероятно, с минуты на минуту…

— На ней синее платье?

— Да…

— Тогда могу сообщить, что ваша мама увлечена сейчас беседой с Еленой Романовной. И думаю, меньше чем за час они не управятся.

— Вы-то откуда знаете?

— По долгу службы, — он протянул свое удостоверение.

— Насчет отца? — завибрировала Катя.

— Естественно.

— Что с ним?

— Пока ничего нового.

— Выходит, не там ищете, где надо!

— Выходит, так. А где надо?

Девушка не сразу уловила скрытый смысл вопроса. А уловив, на минуту утратила задор.

— Почем я знаю… Можете сесть.

— Благодарю за разрешение, — серьезно сказал Томин и снял пальто. — А если бы знали, Катя?

Вопрос был ей явно неприятен, она помолчала.

— Понятия не имею. Я еще несознательная. Едва доросла до танцплощадки. Сколько добавляют за побег?

— В данном случае — до трех лет.

— Мало! — с неожиданным ожесточением выпалила она.

— Катя! — урезонил Томин. — Надеюсь, это минутное озлобление. Вы возбуждены, к тому же с Витей поссорились… Кстати, из-за чего?

Вскочила, разгневанная:

— Да какое вам дело! Еще не хватало рассказывать!

— Ого! Немножко в отца, а? «Лихих кровей».

— Ну и что?! Отец не так плох… если б не пил. И вырос в другой среде.

— Я уже наслышан про детские годы Багрова внука.

«Везет мне сегодня на строптивых дам. Чем бы ее отвлечь ненадолго, чтобы не искрила?»

Он оглядел стопку учебников на этажерке:

— Вы кончили школу?

— Да, готовлюсь в институт.

— В какой?

— В юридический. Советуете?

— Вам — нет.

— Это почему же?

— Выдержки ни на грош. Терпения, по-моему, того меньше. И сдается, маловато человеколюбия. Впрочем, вы ведь не всерьез — про юридический.

— Человеколюбие?.. Представляю, какой вы гуманный! Войди отец сейчас в эту дверь — ему от вас будет одно: «Руки вверх!»

— А он может войти, Катя?

Та замерла, боязливо покосилась на дверь, на Томина:

— Не пугайте меня зря!

— Может, и не зря.

— Как?! — ужаснулась девушка. — Он… пробирается в Еловск?.. Господи! Не хватает, чтобы его тут ловили… вели по улицам… руки за спину…

— Наверняка еще неизвестно, Катя. Потому я и хотел кое о чем спросить Майю Петровну.

— Ради Бога, не трогайте маму! Мама и так извелась! Я вам на все отвечу.

— Н-нет, есть вопросы, которые я могу задать только ей лично… — Томин взглянул на часы. — Мне надо идти. Сумею — загляну попозже. Нет — пусть мама непременно позвонит в милицию завтра с утра.

Уже у выхода обернулся:

— А если все-таки неровен час… не прячьте на чердаке или в подвале. Боюсь, у вашего отца скверное настроение. Он опасен.

Взвинченная, переполошенная, слушала она, как поскрипывали ступеньки под ногами Томина. Что значит опасен?.. Все Багровы по-своему опасны, мелькнула задиристая мысль, и Катя посмотрелась в зеркало, проверяя, насколько она сама опасна.

Томин неплотно затворил дверь — оттого и ступеньки были слышны, и в щель дуло. Опасен… Что он имел в виду? Когда это говорит старший инспектор МУРа (титул из удостоверения), то… Притягивая дверь за ручку и накидывая крючок, Катя вдруг ощутила холодок внизу живота и задвинула засов, которым пользовались лишь в ночное время.

Ну где же мама? Уже и стемнеет скоро. Почему не возвращается, как обещала? По детской привычке сунулась к окну. Раньше она вот так нетерпеливо ждала отца… Господи, как жизнь могла быть прекрасна, если б он не пил!

Шахиня выговорилась, и Сергеева с Багровой поставили на ней жирный крест, не поколебав взаимного доверия и дружбы.

Теперь речь шла о Майе Петровне.

— Мучительней всего неизвестность, — признавалась она. — То представляется, что в сугробе замерз… то крадется где-то задами, будто вор… И все гадаю — дойдет или не дойдет.

— Куда, Майя?

— Домой, наверное.

Сергеева поразилась:

— Но домой же бессмысленно! На что он может здесь рассчитывать?

— Михаил не привык особенно рассуждать. Да и куда ему еще?

— И что ты будешь делать, если действительно?..

Та устало вздохнула:

— А что можно поделать? Только ждать.

— Маечка, эта слепая любовь тебя погубит!

— Ой, Лена, насмешила! — слабо улыбнулась Багрова. — Какая слепая любовь? Моей слепой любви хватило года на два от силы. Потом была зрячая… А там и она пошла на убыль…

У Сергеевой в горле застрял комок. До чего судьба несправедлива! Даже неловко за свое счастье и безоблачный мир в семье.

— Майя, — тихо произнесла она, когда вернулся голос, — я бы никогда не стала спрашивать, но ты сама заговорила. Я смутно слышала о Загорском…

— Да… был Загорский, Лена. Все, кроме печати в паспорте.

— Но почему же…

— Почему променяла? — докончила за нее Maйя Петровна. — Ах, Лена, — повеселела она, — надо было видеть Михаила тогда, девятнадцать лет назад! Ты застала уже ошметки прежнего человека. Он был совершенно из Мамина-Сибиряка: такая стихийная сила, размах, удаль! Кого я раньше видела? Чистеньких мальчиков из приличных семей. А Михаил… нет, ты не можешь представить…